|
|
Пуля мне не страшна.
А что если... Если Рэйвен никогда не была знакома с Чарльзом до 63 года. Рэйвен пряталась в нацисткой Германии среди фашистов. Рэйвен доказала Эрику, что он не один.
4.78 у меня никого больше нет
Страница: 1
Тема закрыта
Сообщений 1 страница 7 из 7
Поделиться225-05-2013 04:04:30
Я вам вырву свое сердце, мне оно уже не нужно.
- Поешь шоколада.
Этот человек его пугал, но Эрик пытался не показать своего страха. Да и есть он по его милости не будет, хоть и давно не видел нормальной еды, какие уж там сладости. Он никогда не опустится до того, что бы брать еду из рук врага. Мальчик вообще не понимал, что он сделал такого, что ему стали оказывать столько внимания. Эрик хотел домой, к родителям, к маме. Почему, он его не отпустят? И где она, где его мама?
- Гены - это ключ, ведущий в новую эпоху, Эрик. Новое будущее для человечества. Эволюция. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Этот доктор утверждает, что у него, у простого ребенка, есть какие-то способности. Эрик не ясно помнил, что произошло у ворот. Он знал, лишь, что ощутил сильный, почти животный страх и неконтролируемую панику, увидев, как его родителей закрыли там внутри. На той территории, где он видел уставших, замученных людей, с вытатуированными номерами на руках. Его хрупкая болезненная мама, к которой он относится с такой заботой, бережностью. Казалось бы тронешь ее и она рассыплется... И она тоже будет среди этих бедняг. Ему хотелось пойти с ней. Хотя бы остаться рядом с мамой там за этими воротами, что бы поддерживать ее.
- Я прошу такого пустяка. Маленькая монетка – это ничто по сравнению с огромными воротами. Не так ли?
Одна монета. Он пытался, он концентрировался только на ней. Пытался представить как она сдвигается, казалось бы еще чуть-чуть... Но она оставалась на месте, не подчиняясь. Руки... Он выгнул ворота руками. Как их надо напрячь... Почему они не помогают сейчас, так подло изменяя. У него был шанс, и он его упустил.
- Я пытался, господин доктор. – «Он убьет меня. Он же меня теперь убьет» - Я не могу... Я не... Это невозможно.
Эрик испуганно улыбнулся. Может этот человек все же увидит, что он обычный ребенок, у него нет каких-то сверх возможностей, и ему позволят вернуться к родным.
- Единственное, что я могу сказать в пользу нацистов, что их методы приносят результатов. – «Он не понимает. Меня расстреляют». – Мне очень жаль, Эрик.
Доктор позвонил в колокольчик, стоящий у него на столе и внутри мальчика все замерло. Сейчас придут нацисты и уведут его на расстрел. Он не оправдал ожиданий. А ведь он ни в чем не виноват. Но пришедшие солдаты, приводят женщину. – Мама! – Мама рядом, как он хотел, обнимает его. – Как ты, дорогой? – Может все и вправду хорошо закончится. Может их отпустят. Но грубые руки его отпихивают и вот она уже зажата между двумя нацистами.
Мне очень дорог твой взгляд,
Мне крайне важен твой цвет.
Я так боюсь не успеть,
Хотя бы что-то успеть
- Нет. Мы сделаем так: я сосчитаю до трех. И ты сдвинешь монету. Если ты не сдвинешь монету, я выстрелю. Ты понял? – Этот мужчина направил пистолет на его маму. Эрик оборачивается, чувствуя как его тело еле слушается. «У меня не получится, не выйдет. Я не смогу. Мамочка!». – Раз! – Она не сдвигается. Он пытается, всеми силами пытается, боясь, за мать, испытывая ужас перед этим пистолетом. – Мама? – Ты сможешь. - А ему страшно до тошноты, до потери сознания. В груди сердце стучит как бешеное. И никак не получается. – Два! – Мальчик поворачивается к матери, она еще рядом, еще жива. Она переживает за него. Мама тоже боится, и ее голос дрожит, но она из последних сил пытается его успокоить. На нее дуло наставлено, а она смотрит только на него. – Все хорошо.- Он пытается снова сконцентрироваться на монете. Пытается думать только о матери, о том, что не сможет без нее жить. Да, Эрик и не представляет свою жизнь без мамы. Но, господи, почему эта монета не сдвигается. И мама, бедная мама, ее голос как ножом по сердцу. – Три.
Раздался выстрел. Эрик боится повернуться, боится увидеть, что самый родной для него человек мертв. Мама лежит на ковре, лежит так неестественно, а из груди тоненькой струйкой вытекает на пол кровь. Мертва, уже больше никогда она его не обнимет, никогда не будет его успокаивать и не будет тех их вечеров, которые она посвящала только ему. Из-за этого доктора, возомнившего себя Богом. О, с каким удовольствием он бы размозжил этому сукину сыну голову. Он смотрит на этого доктора с яростью и бешенством, представляя себе его мертвым, лежащим там, на ковре, с такой же раной как мамы. Где-то на столе гнется колокольчик, но Эрик не обращает на него внимания, продолжая смотреть прямо в глаза этого человека.
- Да, превосходно!
И это все?! Ради этого чертово смятого колокольчика, из-за этого он убил его мать. Эрик кричит от злости, чувствуя как все металлическое, вокруг него становится подобно мягкой глине. Да что с того. Он может разнести хоть всю эту комнату, но это не вернет ему мать.
- Невероятно, Эрик.
Я очнулся рано утром,
Я увидел небо в открытую дверь.
Это не значит почти ничего,
Кроме того, что, возможно, я буду жить.
Эрик обещал себе , что будет сильным и выживет. Несмотря на то, как ему хотелось слиться со стенами казарм, когда мимо проходили солдаты, и несмотря на то какой страх ему внушал каждый брошенный презрительный взгляд на нашивку из желтой ткани в виде звезды Давида... Большинство евреев сразу по прибытию попадали в печь, а он был тем самым ненавистным солдатам выродком, которому сверху сохраняют жизнь и который оттого еще больше раздражал нацистов. Выродком с изъяном, который почему-то ценится. Ему угрожали карцером, но никто из этих рядовых не знал, что Эрик лучше бы проведет сутки, стоя в этом кирпичном тупике, чем вернется на прием к доктору Шмидту.
Он пытался быть незаметным, боясь обратить на себя лишнее внимание. Это продолжалось до тех пор, пока кто-то из эсесовцов, как то не сказал ему, что: это солдаты бояться его самого больше, чем он их. Эрик не помнил лица того мужчины, да и не старался запомнить. Враг никогда не будет, просто так, относится к тебе по-дружески. Но отношение к себе у него с того времени стало меняться. Он начал использовать свою силу в самозащиту, заставляя солдат отступать подальше. Только доктор Шмидт все еще его не боялся.
…ничто так не успокаивает дух, как обретение твердой цели — точки, на которую устремляется наш внутренний взор.
«Франкенштейн»
1955. Третий рейх уже давно пал, а Леншерр в свои 26 лет, все еще не мог найти себе покоя. У него не получалось продолжать жить обычной жизнь, слишком болезненно ощущалась та его особенность, которая его отделяла от остальных. Ни у кого из его приобретенных после освобождения знакомых не было такого... Да это даже не знаешь как назвать. Болезнь, взращенная доктором Шмидтом? Особенность? Или новомодное нынче слово – мутация. Да только в своих работах ученые говорят уже про свершившуюся эволюцию, а не про настоящее. А то, что происходит с Эриком развито нацистом, который, даже не моргнув глазом, пристрелил его мать и, не задумываясь, ежедневно отправлял на смерть под сотни человек.
У Эрика никого не осталось, и не было никаких чувств внутри, кроме сильной жажды мести. Настолько сильной, что он, ведомый ею, мотался по всему свету, пытаясь разыскать пути, ведущие к его Создателю. Вот когда он найдет его, то заставит ответить за все, сделает так, что этот «доктор» будет мучиться, как и его пациенты и жертвы. А пока Эрик готовится, физически и морально, не давая себе забыть про свою цель, в каждом новой гостинице увешивая свой номер картой и портретами потенциальных жертв. Он обычно не общается даже со случайными людьми; предпочитает, что к нему не прикасались, если он этого не хочет; старается носить одежду скрывающую шрамы от опытов Шмидта, а в том числе порядковый номер – клеймо заключенного.
Перламутровый пылью луна роняет свет.
Я сжимаю в ладони, нет, не пистолет,
А тупой огромный нож, холодный как лед,
Его лезвие не режет, его лезвие рвет.
Прага. Один из главных надзирателей спрятался в столице Чехословакии, практически под носом у правительства. Уже второй день, Эрик занимает столик в кафе напротив его дома, проверяя в какое время, этот человек возвращается с работы домой. Около его дома так удачно расположен узкий переулок, который вечерами не освещает ни один фонарь. Сегодня мужчина вновь вернулся поздно вечером, так что Леншерр уже продумывает о том, как завтра устроит этому человеку допрос буквально за углом его дома.
Следя за улицей, он поздно замечает как за его стол, напротив, присаживается молодая и симпатичная блондинка. «Не сегодня». Эрик ничего не имеет против мимолетных контактов, он все же человек с обычными потребностями и давно научился не привязываться к людям. Но для него сейчас важнее его дело, чем случайный секс.
- Не нуждаюсь в компании. - Леншерр оповестив холодным тоном об этом девушку, достал бумажник, собираясь расплатиться и уйти. Он подтвердил свои знания, больше тут делать нечего.
Отредактировано Erik Lehnsherr (25-05-2013 04:29:06)
Поделиться331-05-2013 18:11:10
I want to hide the truth
I want to shelter you
But with the beast inside
There's nowhere we can hide
Одна. Совсем одна. Я понимаю это. Я ощущаю это с каждым днем своего существования в этом гребаном месте, среди этих жалких тварей, что отравляют мою жизнь только одним своим видом. Они смотрят на меня, изучают, хотят, облизываются, истекают слюной, еще не зная, кто я на самом деле. А когда узнают это, бегут сломя голову с криками о том, что меня нужно срочно пристрелить, как бездомную собаку. И я скрываюсь. Да, я скрываю от них свою сущность. Страх, наверное, сейчас это страх. За всю мою жизнь мне успели причинить столько боли, сколько способен испытать далеко не каждый. И я чувствую эту боль каждый раз, когда вижу кого-то, кто смотрит на меня не так, кто вообще обращает на меня внимание. Я могу начать общаться с ним только потому, что у меня появляется непреодолимое желание убить, перерезать горло, свернуть шею, разорвать тело на кусочки и спустить все в мусоропровод.
Никто не подозревает, что я разрываюсь таким образом каждый раз, когда кто-то видит меня в моем истинном обличии. Я умираю каждый день и не по разу, когда думаю о том, что такая, как я, не одна на всей Земле. Что существуют еще, и они так же боятся и прячутся. Что им так же не дают жизни, а, может, и мучают, как мучали бы меня та группа людей, которой как-то удалось меня поймать, заставляя становиться меня такой, какая есть на самом деле. Я убила их всех, потому что не смогла бы выбраться по-другому. Тогда мне было совсем не жаль убивать. И теперь не жаль. Это чувство жалости, оно растворилось во мне уже давно, а на смену пришла жажда мести. Мести всем этим ничтожествам за все страдания, что они причиняли и причиняют. Неужели они настолько глупы, чтобы понять, что нельзя играть с огнем? Нельзя. А уж тем более со снарядом, который вот-вот может взорваться. Ведь они же сдохнут. Когда-нибудь обязательно сдохнут. Так же, как мечтают убить меня. Мне нужно только найти таких, как я, чтобы не быть одной. Не хочу быть одной. Это ужасно тяжело и мучительно больно. От этого я и умираю. Медленно. Изнутри.
Наливая себе горячую воду в ванной, я думаю снова об этом же, о чем и всегда, медленно переступая через тонкий акриловый бортик. Чуть вздрагиваю, касаясь пальцами воды, наблюдая за тем, как моя кожа становится синей, покрываясь чешуйками. Хорошо, что здесь никого нет, и я могу спокойно принять ванну в том обличии, в котором я появилась на свет. Я очень часто не могу себя контролировать, проявляя свою способность на людях, поэтому при свете я практически не выхожу на улицу. Благо, денег, украденных у случайных прохожих или кассиров, мне хватает, чтобы снять хороший норме в отеле, притворяясь обычным человеком. Не собой. Кем-нибудь, у кого не будут спрашивать документов, а кого запросто пропустят, обеспечив хорошие условия. Да, я могу это, поэтому я умело этим пользуюсь. Но если кто-то что-то заподозрит, мне приходится скрываться, снова подыскивая место для ночлега.
Сажусь в ванну, осматриваясь вокруг. Я слишком много думаю, и от этого мне не становится легче. Тяжело вздыхаю, понимая, что так будет происходить изо дня в день, что вряд ли уже что-то изменится, и погружаюсь в воду полностью, сильно зажмурившись, проваливаясь в темноту.
В тебе гораздо больше, чем ты думаешь. Не только боль и гнев… но и доброта, я чувствую. Когда ты сможешь добраться до этого — с твоей силой никому не справиться.
От этой обыденности меня тошнит так, будто я съела кучу просроченной еды. Меня тошнит от того, что я уже не верю в перемены и в перспективное будущее. Мои попытки найти таких же как и я безуспешны. Практически безуспешны. Потому что если мне встречается на пути какой-то мутант, то я либо вижу его мимолетно, так как он в бегах так же, как и я, либо его убивают у меня на глазах. Некоторые мутации бывает скрыть вообще невозможно, поэтому и долго прятаться тоже не получается. Но ведь в моей памяти есть до сих пор тот испуганный взгляд голубых глаз. Не знаю, почему, но я его вспоминаю до сих пор. Нет, я знаю. Ведь он был таким же как я. Я видела его не так часто, как хотелось бы, лишь раз успев с ним перекинуться парочкой слов, чтобы попытаться хоть как-то подбодрить. Глупо, конечно, пытаться подбодрить того, кого нагло используют, подвергая издевательствам ради того, чтобы раскрыть способности. Мальчишка еще тогда не понимал, насколько он был силен и могущественен. Интересно, а понял ли он это сейчас? Я искренне надеюсь, что у него хватило сил дожить до этого самого «сейчас».
Сегодня я решила снова выйти на свет днем. Не знаю, зачем мне это, и что я собралась ловить среди ненавистных мне существ, но, тем не менее, я решилась сделать это, и отступать уже нет смысла. Кроме того, пока мне нечего терять, и никогда не вредно дышать свежим воздухом. Свежий воздух… хм… он свеж только для того, кто живет своей беззаботной жизнью, не думая о завтрашнем дне. Грязной, гнилой жизнью, пропитавшейся чужими страхами и болью. Но эта их боль ничтожно мала, и я не считаю, что стоит обращать внимание на то, что они считают болью. Чем дальше я иду по темному проулку, понимая, что прогуляться я вышла поздновато, тем холоднее и страшнее становится внутри. Ощущение, что меня кто-то постоянно преследует, не пропадает практически никогда. Даже когда я совсем одна, я чувствую, будто кто-то смотрит на меня так пристально, то невольно начинают бегать по коже мурашки. И я перестаю контролировать свою способность, становясь снова синей. Но сейчас, к счастью, у меня получается глубоко вздохнуть и успокоиться, выходя к небольшому вполне обычному на вид кафе. Оно и вправду ничем не привлекательно и я, считая, что таким образом смогу как следует затеряться среди посетителей, захожу внутрь.
Прохожу к свободному столику, собираясь сесть, невольно осматривая посетителей. Мой взгляд падает на взрослого мужчину, который время от времени смотрит в одну и ту же сторону, будто выжидая что-то. Я смотрю туда же, куда и он, но не замечаю ничего интересного. Вероятно, там есть что-то, о чем известно только ему. И тут он снова поднимает взгляд, мне кажется, что он смотрит на меня, но на самом деле, он смотрит мимо, ровно в то же самое место, куда смотрел до сих пор. Но я вижу его глаза, голубые глаза которые, наверное, не спутала бы ни с чьими другими. Черт, жаль, у него руки закрыты рукавами и я не могу осмотреть убедиться в наличии числа, которое бы значительно упростило бы мои попытки доказать себе, что это тот самый мальчик, что так неумело, но с таким гневом и болью пытался овладеть своими силами. Все, что остается мне сделать – это подойти к нему и сесть напротив, отвлекая на себя внимание. Я так и делаю. Смотрю ему в глаза, пока тот раздраженно бросает мне холодную фразу, давая понять, что я тут явно лишняя. Подыскивая нужные слова, я ехидно ухмыляюсь, откидываясь на спинку стула. С каждой секундой мне все больше и больше кажется то, что я не ошиблась, и это придает мне уверенности.
- Я нисколько в этом не сомневаюсь, - медленно вздыхаю, закрывая глаза, и замолкаю на пару секунд. Я должна что-то сказать. Что-то, что может заинтересовать его, будь он тот, кто мне нужен, но что-то, что не привлечет особого внимания, будь он совершенно простым человеком. Открываю глаза, уставившись на него, и медленно сглатываю, понимая, что страннее картины сейчас и не придумаешь, но, набравшись смелости, все же снова говорю. – По-моему, ты гораздо сильнее, чем ты был раньше. И ты уже успел это понять и ощутить, мне так кажется, - улыбаясь, внимательно слежу за его реакцией.
Отредактировано Raven Darkholme (31-05-2013 18:17:50)
Поделиться409-06-2013 06:09:49
Твої очі кличуть хочуть мене,
Хто ти є ким би не була ти,
Я не здамся без бою.
Обычно в таких ситуациях, девушки понимали, что ему до них нет дела, но тут его тон незнакомку совсем не смутил и как, оказалось, подсела она к нему не с целью знакомства. Прислушавшись к словам этой девушки, Леншерр медленно, давая себе время собраться с мыслями и еще раз осознать ее слова, убрал обратно в карман кожаной куртки бумажник и вновь сел за стол. «Стал гораздо сильней, чем был раньше». И сказано уверенным тоном, она знает, что не ошибается и что его это заденет и привлечет внимание. Перед ним мысленно проносится все это время «открытия» его способностей, он вспоминает о том, как его возможности постепенно набирали силу. И то, какими способами эта сила достигалась. Эрик исподлобья, напряженным взглядом вновь посмотрел на ее лицо. Совершенно точно, что незнакомое и новое для него. Леншерр никогда эту девушку раньше не видел. Если бы он кого-то так близко к себе подпустил, то запомнил бы лицо этого человека. Да и сколько ей, черт побери, лет? Семнадцать, восемнадцать? Что она может знать о нем и о том, каким он был раньше.
- Кто тебя подослал? – Ведь, что вероятней всего, так это возможность, что девушка просто подосланная кукла. Не тот возраст, что бы эта незнакомка самостоятельно по собственной инициативе кого-то преследовала. Такие молокососы как она по ночам развлекаются в пьяных компаниях, а не следят за незнакомыми людьми. Эрик смотрит прямо в глаза этой девушки, широко улыбаясь в ответ. С той лишь разницей, что его улыбка злая и настороженная, почти оскал, открывающий клыки и премоляры – такая простейшая защитная реакция. Взгляд Леншерра задерживается на ее открытой шее, там где расположена общая сонная артерия. Спасибо, доктору Шмидту, какие-то знания о человеческом организме были вбиты ему на личном опыте в голову его же кровью.
Откидываясь на спинку стула, Эрик все еще напряжен и собран. Кроме них в кафе еще трое посетителей, из них двое мужчин младше него, двое официантов, женщин средних лет. Еда простая, они разогрели ее сами, значит, повара нет. На то что бы притянуть нож с кухни уйдет несколько секунд, он, возможно, успеет заставить девушку все рассказать и после разобраться с ней. Леншерр опускает правую руку ниже стола, медленно сжимая и разжимая кулак... Нет, ему нужно успокоиться, нельзя поддаваться эмоциям, тем более ему не нужны невинные жертвы. Да и если он устроит бойню около дома, бывшего нациста, это спугнет его источник информации. Тогда убийство подосланной девушки ничего больше не даст. Нет лучше разобраться с ней на улице, там меньше свидетелей.
- Да что ты можешь знать обо мне.
Нужно ее отвлечь вопросами и разговором, давая себе время продумать дальнейшие действия. Пока незнакомка отвечает, Эрик мысленно лихорадочно ищет объяснение происходящему. Кто ее мог подослать? Одновременно он продолжал внимательно изучать ее лицо, стараясь вызвать в памяти сходство хоть с кем-то из знакомых их людей. Но попытки идентифицировать девушку, были тщетны. Стало быть, он все же где-то прокололся, где-то его осмотрительность его подвела. А он-то думал что предустатривает все опасные моменты... Следят ли за ним прямо сейчас? Учитывая, что он просидел здесь спокойно продолжительное время, если и следят, то пока не угрожают. Или у этих людей большое терпение.
«Нет, нужно вывести ее на улицу». – Я вижу тебя впервые. Я тебе не верю. – Он перебивает ее, доставая вновь бумажник и бросая деньги на стол. Если она подослана, и кто-то так сильно заинтересован в нем, то либо его ждет что-то интересное на выходе из этого заведения, либо сама девушка проследует за ним на улицу. Не может же она бросить задание из-за упрямства объекта. А уж с ней одной он легко справится.
Выходя из кафе, Эрик направился в тот самый темный переулок, с точки зрения возможного наличия других преследователей – опасно, но что бы разобраться с ней одной это подходящее место. Он уже почти тактильно ощущал железную балку впереди, брошенную кем-то у мусорных баков. Стожь, это ему на руку. Пока он не видел никаких подозрительных людей, на улице было пустынно. Но он был напряжен, готов в любой момент притянуть к себе это выбранное им оружие. Адреналина в крови уже было достаточно.
Отредактировано Erik Lehnsherr (09-06-2013 19:59:54)
Поделиться503-08-2013 21:42:28
When you feel my heat
Look into my eyes
It's where my demons hide
Don't get too close
It's dark inside
It's where my demons hide
Мы, мутанты, к счастью, понимаем больше вас, людей, как нужно ценить жизнь. Почему вы начинаете задумываться о своих грехах, о своих прошлых связях, круге общения, о том, как вы вообще проживаете эту жизнь именно тогда, когда вам угрожает опасность. Причем, чем сильнее будет угроза смерти, тем добрее, заботливее, щедрее и лучше вы становитесь. Люди жадны, алчны, двуличны. Вы утверждаете, что это не так, но за какие-то материальные вещи вы готовы на предательства или убийства. В верите в Бога тогда, когда ни на что другое надеяться не получается, а когда то, ради чего вы вдруг начинаете верить свершается, вы благополучно забываете обо всех обещаниях и клятвах. Вы глупы, я знаю, и я ненавижу вас за все, что вы делаете со мной и с такими, как я.
Я не верю в судьбу, в предсказания, я знаю, что все, что может со мной произойти сейчас, зависит только от меня. Я всегда говорила, что я не выбирала такую жизнь, я такой родилась, но чтобы выжить, мне нужно двигаться, перемещаться, скрываться. И для того, чтобы не сойти с ума от одиночества, и не покончить с собой в один прекрасный день, мне нужен был кто-то, кому я смогу доверять, и на кого смогу положиться.
Он должен был стать именно таким, в которым я нуждаюсь. Я была уверена, что мы с ним когда-нибудь снова встретимся. Такие личности не должны мимолетно проносится в твоей жизни, не оставляя надежды на новую встречу. Я знаю, что такая, как я, и такой, как он, обязательно должны держаться вместе как можно дольше. Сейчас, вспоминая его маленьким напуганным голубоглазым мальчишкой, я понимаю, что он нужен мне, как никогда, что, как это странно бы ни звучало, но ближе у меня никого нет. А значит, у меня вообще никого нет. Мне нужно как-то наладить с ним контакт, но он в недоумении, растерянности, более того, я чувствую только враждебность с его стороны. Я понимаю, что здесь ему все рассказать нельзя, и, пока он задает вопросы, продумываю в голове план действий. Коротко вдохнув, я говорю.
- Послушай, ты должен меня выслушать, - сейчас мой голос больше похож на голос родителя, умоляющего успокоиться и выслушать своего ребенка. Глупо, конечно, но ведь я все же значительно старше его, а значит, вполне себя так вести. Только вот он этого не понимает. Он видит молодую привлекательную девушку, которую, возможно, считает глупой марионеткой в каком-то огромном плане, в котором кому-то известно о его способностях. – Задумайся, кто бы стал посылать такую хрупкую девушку на встречу с таким сильным мужчиной, с железными нервами, – улыбнувшись, я выпрямляюсь, а он резко встает из-за стола и выходит прочь из этого заведения. Естественно, я делаю то же самое, следуя за ним. События принимают вполне ожидаемый исход, но вместе с тем, то место, в которое мы идем, заставляет меня напрячься и стараться прислушиваться к каждому шороху. Мы заходим в темный проулок, я едва вижу выражение его лица. Черт это время суток, да еще и отсутствие фонарей на руку только ему, не мне. Я вынуждена просто замереть, когда останавливается он и не сводить с него глаз, чтобы хоть как-то предугадать его действия.
Зная о его способности, я понимаю, что мне запросто может прилететь что-нибудь сзади, и я могу не успеть нанести ответный удар. В моей голове дилемма – сказать ли ему сразу о своих способностях или попытаться наладить контакт. А что если я начну пытаться, а будет слишком поздно. Но ведь он, кажется, вообще не хочет говорить, он не желает ничего слышать, он ясно дал это понять. И то, что я буквально начала преследовать его и всем своим видом даю понять, что так просто я не отстану, естественно, настораживает его, но не пугает, нет. Я уверена. Мой внешний вид вряд ли может кого напугать, только позабавить, вызвать пристальные взгляды и нехорошие мысли. Я невольно ухмыляюсь забравшимся в голову мыслям, и тут же сглатываю, понимая, что его враждебность только усиливается. Наконец, решаю снова заговорить. Надо вспомнить, как его зовут. Когда я видела его в последний раз, кажется, кто-то называл его… Эрик, да, точно, Эрик.
- Эрик, послушай, я не собираюсь причинять тебе вред… - оу, его что-то расстроило. Что я сказала не так? Вряд ли он верит в то, что я вообще могу сделать ему хоть что-то. И тут я слышу за спиной усиливающийся шум или даже сказать резкий свист. - Нет! - рыкнув и стиснув зубы, я едва успеваю среагировать, и моя кожа покрывается синими чешуйками, когда я резко вытягиваю руки, чтобы схватить ту железную балку, что едва не прилетела мне в спину. Это довольно трудно, но Эрик, видя мою мутацию, тут же перестает управлять этим предметом. Я отбрасываю балку в сторону, и она с шумом падает куда-то в мусор. Черт, ну, ладно, может это и к лучшему. – Может, теперь ты будешь со мной говорить? – настойчиво спрашиваю я, медленно подходя вперед. Он не сводит с меня взгляд, он, кажется, удивлен, ведь он даже не знает, чего ожидать. – Я хочу сказать, что я на твоей стороне, мы не должны быть врагами, - пожав плечами, мне в голову приходит еще одна мысль, чтобы окончательно дать ему понять, что я говорю правду. Подойдя так, чтобы он мог меня хорошо рассмотреть, на минуту я превращаюсь в того самого солдата, которого Эрик видел много лет назад, в того, который говорил с ним, пытаясь его подбодрить, а затем снова делаюсь истинной Рейвен с синем цветом кожи и чешуйками и полностью без одежды. Надеюсь, он правильно на это отреагирует, но я все еще настороженно жду его реакции, хотя искренне пытаюсь сделать доброе и приветливое выражение лица. – Давай поговорим. Я – Рейвен Даркхольм, – улыбаясь, протягиваю руку.
Отредактировано Raven Darkholme (03-08-2013 22:18:44)
Поделиться609-08-2013 11:09:42
All alone in space and time.
There's nothing here but what here's mine.
Something borrowed, something blue.
Every me and every you.
В кафе с ним разговаривали то как с больным, то как с ребенком, глупым ребенком, который все никак не может чего-то очевидного понять. Эрику это не нравилось, это было похоже на снисхождение, в котором он не нуждается. Девушка видимо была тоже во всем этом заинтересована, раз тратила сейчас на него столько усилий, эмоций и терпения. И раз она даже вышла за ним на улицу, даже не пытаясь, свое преследование от него скрыть. Ее шаги были слышны, девушка самоотверженно, храбро прошла за ним в этот темный переулок. Нахмурившись, он все-таки развернулся к ней лицом, машинально беря под контроль то один металлический предмет, то другой. Через несколько секунд в этом переулке стало тихо вибрировать всё металлическое: выкинутый металлолом, мусорные урны.
- Конечно, не собираешься. – Леншерр ответил это чуть ли не сквозь сжатые зубы. У нее просто не будет шансов для того, что бы даже попытаться сделать в его сторону какое-нибудь опасное движение. Оказалось она даже его имя знает, он в этом городе явно слишком сильно себя где-то подставил. Эрик мысленно вновь сконцентрировался на той железной балке у мусорного бака. Едва заметно перевернув ладонь, он пальцами помог себе направить «оружие» в ее спину. «Ну, вот и все». Он, даже не проверял результат своих действий, единственно еще держал балку под контролем, но уже был готов развернуться и уйти от этого места. В ту свою дешевую гостиницу ему сразу идти нельзя, придется полночи провести на улице, проверяя, нет ли больше поблизости наблюдающих за ним.
Но что-то было не так, как он ожидал. Не было ни глухого удара балки о спину, он вообще ничего позади после рычащего, хриплого «нет» не слышал. «Я слишком рано повернулся к ней спиной». Леншерр оглянулся на девушку, та удерживала эту балку синей, синей черт бы ее побрал рукой. Смотря на нее широко открытыми глазами, нервно сглатывая, Эрик мало того, что не знал о чем ему сейчас думать, он потерял управление над металлом, что бывало с ним редко.
- Ты тоже эксперимент Шмидта? – Когда она подошла ближе, он сразу задал тот вопрос, который первый появился в его голове. Он никогда раньше до этого не встречался с людьми, которые бы имели как он что-то сверхъестественное, какие-то способности. Свои же считал результатом опытов. Так что если он сам стал таким благодаря Клаусу Шмидту, то она вероятно тоже. Его пульс участился, и казалось, что его голова не выдержит всех этих мыслей, что разумно гнали его подальше от этого места и от этой девушки. Если она эксперимент, то она с ним, Шмидтом, знакома и действительно не просто так на Эрика вышла. Поэтому она знает его имя, знает, что его задело то, о чем она говорила до этого в кафе. Ему нельзя здесь оставаться, нельзя дать себя так легко заманить на «такую же, как он».
Девушка уже стояла слишком близко к нему и тут она, пожав плечами, легко, будто это ей ничего не стоит, ровно как ему управление небольшими металлическими предметами, начала изменяться. Симпатичная девушка блондинка стала «сползать» с нее медленной волной, заменяясь на внешность мужчины. Знакомого ему нациста, которого он видел в лагере более десяти лет назад, которой как раз мог бы заметить изменения его силы. И который, насколько он помнит, никак не был связан со Шмидтом. «Но это еще ничего не доказывает. Она, он могли связаться с ним позже.».
«Нацист» тем временем стал снова изменяться, превращаться в синюю девушку, с неровной кожей. И как ни странно не смотря на необычный цвет кожи, она не казалась угрожающей или страшной, уродом; наоборот, в ней была красота. Рэйвен, да девушка уже представилась, протянула ему руку для рукопожатия. Все еще настороженный, Эрик, все-таки игнорируя ладонь, не спрашивая разрешения, дотронулся до ее запястья, осознавая, что это не кожа. Скорее чешуя. Сама девушка смотрела на него с искренней улыбкой, явно пытаясь доказать ему, что опасаться нечего.
- Это твой настоящий вид? – Леншерр не обращая внимания на ее предложение все обсудить, начал спрашивать то, что интересовало его сейчас. – Сколько тебе лет? И... Как давно ты так можешь делать?
Отступив от нее, Эрик мысленно готовил еще вопросы, пытаясь понять, насколько лично для него эта девушка может быть опасной.
Отредактировано Erik Lehnsherr (09-08-2013 11:12:03)
Поделиться714-11-2013 14:00:46
архив в связи с удалением игроков(ка)
за восстановлением эпизода обращайтесь в [Мы творим свою историю]
Тема закрыта
Страница: 1