Говорят, что предначертанное свыше не изменить, как ты не старайся. Впрочем, Мерлин всегда относился к данному заявлению довольно скептически, ибо считал, что каждый человек сам кузнец своей судьбы, а разговоры о пророчествах – пустое сотрясание воздуха и глупая болтовня. Да, они показывают развитие событий в будущем, но ведь это же один вариант из многих десятков тысяч, зависящих от любой мелочи, например, вышел ли ты из дома на три минуты раньше, или споткнулся о незаметную ветку посреди дороги – абсолютно всё может стать решающим фактором.
О пророчестве, сделанном даже до его рождения, Мерлин знал – Нимуэ рассказала. Что он должен стать придворным магом будущего короля Артура Пендрагона, вместе они образуют две стороны одной монеты, и прочая-прочая-прочая. Мерлин давит зевок. У него нет абсолютно никакого желания становиться нянькой для избалованного принца, уберегать его от жизненных напастей и многочисленных врагов, ему всё равно. Он слишком талантлив, чтобы тратить своё время на кого-то, вроде принца Камелота, где и магия-то находится под строжайшим запретом после проведённой Великой Чистки.
Он не испытывает никаких угрызений совести, когда Нимуэ, с трудом сдерживая радостную улыбку, рассказывает, что принца Артура убивает какая-то ведьма, как раз на пире, посвящённом двадцатилетию борьбы против созданий Древней Религии. Надо же, какая ирония. Король Утер наверняка вне себя от бешенства и горя, являя собой прекрасную мишень, но Нимуэ, учительница Мерлина, Верховная Жрица Древней Религии и просто самый близкий ему человек, почему-то медлит, загадочно говоря что-то о том, что Утер должен погибнуть не от её руки. Мерлин не понимает, почему она медлит. Это же отличный шанс избавить магических созданий от гнёта тирании жестокого короля, возможность подарить им свободу, так, что им больше не придётся прятаться по лесам и скитаться, ежесекундно опасаясь за свою жизнь. Но, в конце концов, Нимуэ виднее. Мерлин молча кивает ей и закрывает глаза, думая о том, как выглядел умерший принц. Говорят, что у него были голубые глаза и светлые, пшеничного цвета волосы, но воображение Мерлина рисует карикатурный образ с самодовольно надутыми губами и светящейся глупостью во взгляде. А ещё – огромное пятно крови, быстро расплывающееся от ножа в его груди – старая колдунья не промахнулась и попала прямо в сердце. Наверное, она отдала жизнь за это, но ради благой цели – Пендрагонов следовало искоренять, как ядовитые щупальца, обвившие всю территорию королевства.
Говорят, что у Утера есть ещё и воспитанница – леди Моргана, о красоте которой чуть ли не слагают легенды, а приезжие принцы дерутся на турнирах за один её поцелуй. После смерти Артура и Утера трон наверняка отойдёт ей, и Мерлин лишь надеется, что у той хватит ума не повторять ошибок своих родственников.
Он вспоминает эту мысль долгие годы спустя, когда умирает король Утер, а трон переходит к Моргане. Надо же, последняя из Пендрагонов, королева Камелота. Мерлин мало что знает о ней, но Нимуэ почему-то рассказывает ему эту новость с улыбкой. Наверное, ведьма опять что-то недоговаривает. Впрочем, уж лучше она, чем тот старик, как его, Гаюс, который сразу же испугался, как только узнал о способностях Мерлина, и отправил его на остров Блаженных. Трус, надо же. Хотя Мерлин ни секунды не жалел о принятом когда-то Гаюсом решении, ведь кто знает, как бы всё обернулось, если бы он остался в Камелоте. Может быть, решил бы следовать пророчеству и угробить свою жизнь на неблагодарного и чванливого принца, ради чего? Непонятно. Мерлин итак был величайшим магом, сильнейшим не только в своём времени, но и во всех, так что вряд ли бы ему это как-то воздалось.
Королева Моргана сначала просто прекращает казни и преследования магических созданий, а потом и вовсе объявляет себя ведьмой и провидицей, собирая вокруг себя таких же, как она. Приближённых. Нимуэ решает, что пора, наконец, вывести своего ученика в свет, представив королеве. Мерлин молчаливо соглашается, ему, признаться честно, немного наскучило уже общество одной Нимуэ, хочется своими глазами увидеть ту девушку, которая одним указом прекратила травлю магов, вернула магию обратно в Камелот.
Путь до Камелота кажется ему бесконечным, и он недоумевает, почему они тратят время так бездарно. Время – ценнейшая материя во Вселенной, одинаково прекрасное и беспощадное к любому, кто посмеет им пренебрегать. Но Мерлин не спрашивает, значит, так нужно. За прошедшие годы он научился доверять Нимуэ – единственной из всех, кто не бросил его, кто помог осознать себя в полной мери, открыть все свои способности. Он благодарен ей, но убил бы, не задумываясь – так она сама его учила.
Замок кажется сначала совсем маленьким, но чем ближе они подъезжают, тем сильнее нависает над головами каменная громада. Когда они минуют главные ворота, никто не пытается остановить их, с затаённым страхом взглянув на путников в чёрным длинных плащах и капюшонах, скрывающих лицо (хоть магия и была возвращена, страх перед ней у простых людей никуда не делся, и правильно – Мерлин мог одним заклинанием свернуть шеи всем, кто находился на главной площади). Люди боятся, и он это чувствует. Ощущение собственной власти ему нравится, оно чуть пьянит и кружит голову, и Мерлин улыбается немного, глядя на красные знамёна с золотым драконом, развевающиеся по ветру.
Попасть на аудиенцию к королеве проще простого – Нимуэ стоит лишь чуть сверкнуть золотом в глазах, и какой-то старик (уж не тот ли самый Гаюс?) почтительно открывает перед ними двери тронного зала. Там людно, причём все посетители настолько разные, что оставалось лишь диву даваться. Например, вот какой-то мрачный кудрявый мальчишка стоит рядом с грузным колдуном с наполовину обожженным лицом. Но юноша задерживает на них взгляд буквально на секунду, потому что его больше интересует сама королева. Она сидит на троне, величественная и – о да – действительно прекрасная, а рядом стоит высокая светловолосая девушка с холодным и отстранённым взглядом, тем не менее, пробирающим до костей.
Моргауза, догадывается Мерлин. Сестра Морганы и её первая советчица и наставница в делах магических. Тоже Верховная Жрица, между прочим, как и Нимуэ, которая следует прямо к трону и останавливается лишь в нескольких метрах от него, склонившись в почтительном полупоклоне.
- Моя королева, – говорит она, и голос её разносится по всему залу. - Позвольте представить Вам моего ученика, Мерлина.
Мерлин давит невежливый зевок и шагает вперёд, сдёрнув с головы капюшон. По залу не проносится удивлённого шёпота и тихих оханий, скорее, все оценивают его, пристально и чуть сузив глаза, разглядывают, не моргая. Будь Мерлин чуть менее уверен в себе и своих силах, он бы поёжился, но нет, слишком много чести для таких.
Он кланяется сёстрам, возможно, выпрямляясь слишком резко. Мерлин ненавидит все эти церемонии, расшаркиванья перед друг другом, бездарная трата времени, всё это глупо и абсолютно не нужно. Он же сильнее любого в этом зале, но перед ним почему-то никто не приседает в реверансах, и юноша чуть усмехается, глядя прямо в глаза королеве.

Отредактировано Mordred (24-09-2013 21:25:57)

Сохранять невозмутимость под прицелом стольких оценивающих взглядов – трудно. Мерлин старательно давит ощущение, как будто его вытолкнули голым на главную площадь Камелота, прибавляет надменности и холодности во взгляде, чтобы хоть как-то защититься, и утешает себя тем, что это было неизбежно. Он чувствовал силу каждого из магов в этом тронном зале, правда, большинство не представляло никакого интереса, разве что тот мрачный мальчишка, стоявший в углу, обладал неплохим потенциалом, к тому же чувствовалось в нём что-то такое родственное, знакомое, и Мерлин решает потом поговорить с ним.
И, конечно же, сёстры. Каждая из них сильна по-своему, но больше его интересует даже не новая королева, а её первая советница. Моргауза кажется воплощением магии, и Мерлин думает о том, что было бы интересно сразиться с ней на дуэли. Магической, конечно, потому что ни с одним видом оружия ученик Нимуэ обращаться не умел, да и нужным уметь не считал – зачем вообще это нужно, если его дар абсолютно идеален и не оставляет никаких прорех в защите? Возможно, звучало это немного самонадеянно, но Мерлин столько раз слышал от Нимуэ, что его магия – сильнейшая, что априори считал себя намного способнее остальных. Конечно, он всё ещё хотел учиться чему-то новому, но знания следует перенимать у сильнейших. Например, когда умер его отец, Балинор, Мерлину перешёл его дар, и юноша стал последним Повелителем Драконов, умение это позволяло контролировать абсолютно любого дракона, каким бы могущественным он не был сам по себе.
И вот теперь он смотрит на сестёр, кожей чувствует их удивление и маленькую толику недоверия. Наверное, трудно так сразу поверить в то, что стоящий перед ними тощий лопоухий мальчишка – сильнейший волшебник современности, само воплощение Древней Религии как таковой. Ну что ж, это было вполне ожидаемо, и Нимуэ предвидела подобный поворот событий. Мерлин смотрит на подходящую ближе королеву Моргану, видит, как переливаются красивые драгоценные камни в её короне, почти гипнотизирующе, и почему-то чувствует себя чертовски неуютно. Наверное, он так привык к спартанским условиям, что все эти дворцы и роскошь стали для него чем-то абсолютно ненужным и странным, как будто даже и не из мира сего. Говорят, правителями не становятся, ими рождаются. Вот и Моргана была определённо точно рождена именно для того, чтобы стать королевой Камелота, а Мерлин… Что ж, Мерлин вполне мог бы быть серым кардиналом, если бы только это место уже не было занято Моргаузой, замершей чуть позади последней представительницы Пендрагонов. Ничего, они с Нимуэ ещё что-нибудь придумают.
Моргана, улыбаясь, спрашивает про Мерлина, но он понимает, что вопрос адресован не совсем ему, поэтому молчит, забыв почтительно склонить голову, а Нимуэ вежливо отвечает:
- Это действительно так, ваше величество. Его дар до сих пор удивляет меня саму, поэтому я и решила привезти его ко двору Камелота.
От последних слов Мерлин дёргается, как от удара. Он же живой человек, а не домашнее животное какое-нибудь, чтобы его «привозили». На просмотр, как будто на убой, думает Мерлин, чуть хмуря тёмные брови. Вся эта идея уже не кажется ему такой уж замечательной, а магия внутри постепенно начинает просыпаться, чувствуя недовольство своего носителя. Моргана подходит ближе, протягивая руку для поцелуя, и Мерлин чуть прикасается к ней холодными губами, соблюдая приличия. Все эти правила этикета такие муторные и заумные, придуманные только для того, чтобы люди высшего сословия чувствовали себя ещё более особенными. На самом деле вот болезнь их общества, а никак не магия, хотя и она перестала возводиться в статус проклятия, благодаря, кстати, той девушке, что стоит сейчас перед ней. Она действительно много сделала для магов, и Мерлин не может позволить себе относиться к ней пренебрежительно, хотя он чувствует, что она пока намного слабее Моргаузы, но её потенциал вполне неплох. Хорошо, что она попала к нужной учительнице, та раскроет её дар полностью, и он заиграет всеми цветами, переливаясь, как уникальное сокровище. Он не чувствует в королеве ничего тёмного, просто удивительно, как она смогла остаться такой после опекуна – короля Утера, который не просто испачкал руки в крови, он прямо-таки купался в ней ежедневно, как настоящий упырь, самое тёмное создание в этом королевстве, заслужившее немедленное уничтожение. Если бы только Нимуэ позволила… Утер бы заплатил за каждого казнённого им мага, за каждую пролитую каплю крови создания Древней Религии, а Мерлин бы заставил его пожалеть о всём содеянном. Магия запросто может быть инструментом пытки, выкручивающим кости и вытаскивающим внутренности без особых усилий, и он вовсе не брезговал применять такие методы, потому что бывают ситуации, когда люди действительно заслуживают такого. К тому же и усилий особых прикладывать не нужно, достаточно только пожелать, а покорная слуга-магия всё сделает сама, за какие-то пару минут.
Моргана не верит в слухи, и правильно делает. В этом мире доверять нельзя никому, этому учила его Нимуэ, рассказывая историю своей жизни и своего изгнания из Камелота. Лучший друг запросто может оказаться предателем, который всадит тебе в спину нож при первом же удобном случае, любви не существует, потому что это только корыстное использование друг друга, так стоит ли вообще тратить на это драгоценное время? Проще не доверять никому, чем потом расплачиваться за свою наивность. Одна-единственная ошибка – и вороны будут выклёвывать твои слепо открытые глаза, которые уже никогда больше не моргнут или закроются.
Он ничуть не обижается просьбе королевы доказать свои силы, потому что Нимуэ предусмотрела и это. Правда, оставила ему самому выбирать способ, которым можно впечатлить не только королеву, но и её сестру, благо, заклинаний Мерлин знал великое множество, от самых простеньких, излечивающих царапины, до чудовищно сильных, могущих вызвать разрушительной силы смерч, сравняющий половину королевства с землёй. Впрочем, вряд ли такое оценит кто-либо, кроме него самого, поэтому к вопросу следовало подойти со всей серьёзностью, и юноша задумывается буквально на пару секунд, чуть наклонив голову набок.
Определённо, все эти «пугающие» заклинания здесь не подойдут, хотя он мог бы вызвать из мира привидений дух короля Утера и даже поговорить с ним. Впрочем, всё это будет отдавать нелепой театральщиной, абсолютно неприемлемой для самого Мерлина, и эту идею он даже не рассматривает. Он может за секунду побывать в каждой точке земного шара, полностью подчинить любого человека своей воле, заставить в каждом море воду измениться на тёмно-красную кровь. Мерлин может многое, но что действительно может потрясти всех присутствующих?
Наконец, он решает. Конечно, доля театральности будет и в этом, но, по крайне мере, это будет действительно эффектно, к тому же такое требует затрат огромного количества магической силы, и мало кто сможет провернуть подобный трюк в одиночку. Мерлин же сможет, он в этом точно уверен, приходилось делать, правда, не то чтобы ему понравилось подобное… Ладно, пора начинать.
Он кивает Моргане, начиная читать заклинание. Чувствует, как моргают Моргауза и Нимуэ, узнающие эти слова, первая – удивлённо, вторая – довольно. Значит, он не ошибся в своём выборе, к тому же, и самому будет интересно посмотреть на прославленного принца Артура, погибшего во самом цвете лет. По залу проносится ветерок, пробирающий до костей, а прямо около трона из пыли на полу и тумана постепенно начинает проявляться высокая полупрозрачная фигура, через которую запросто можно разглядеть трон.
Глаза Мерлина последний раз вспыхивают золотом, и принц поднимает голову, сразу же принимаясь ощупывать свою грудную клетку, в которой справа торчит рукоятка короткого кинжала.
- Где я? – голос похож на шорох опадающих листьев. Мерлин безучастно смотрит, как полупрозрачные пальцы пытаются вытащить нож, застрявший между ребёр, но безуспешно. У принца Артура есть ровно две минуты в этом мире, потом придётся ему отправляться обратно.
- Две минуты, – предупреждает он абсолютно шокированную королеву и отходит чуть назад, к Нимуэ.

Вытащить мертвеца с того света – нетрудно. Гораздо труднее оставить ему прежнюю личность, сознание, чтобы возвращённый не был просто злобным полтергейстом, ведомым лишь инстинктом разрушения. Если бы Мерлин постарался получше, потратил бы больше своей магии, то Артур был бы гораздо более телесным и задержался в мире живых не на жалкие две минуты, а намного дольше. Мерлину приходилось заниматься подобным прежде, и результат был гораздо более впечатляющим – возвращённые были практически материальны, привязаны к нему, как собака на цепи, но, несмотря на это, сознанием обладали собственным. Главная трудность состояла в том, что при открытии портала между мирами живых и мёртвых, в образовавшуюся щель тут же рвались тысячи и тысячи посторонних душ, готовых на всё, только бы выбраться. Их требовалось сдерживать, потому что любая ошибка грозила обернуться катастрофой – кто знает, что было у них на уме. То есть понятно что, но это было непозволительно.
Поэтому Мерлин и не стал слишком сильно напрягаться с призывом Артура, экономя свою силу. Чтобы впечатлить королеву и Моргаузу, хватит и двух минут, поэтому Мерлин, отступивший чуть назад, прищуривается, разглядывая принца. У него действительно светлые волосы, но вот цвет глаз разобрать не удаётся, и юноша нехорошо поджимает губы, оценивая поистине царственную осанку, широкий разворот плеч и вообще силу, идущую даже от этого жалкого фантома. Действительно принц Артур был интересной личностью, но Мерлин не чувствует ни жалости, ни сожаления от того факта, что им так и не удалось даже познакомиться. Артур был истинным Пендрагоном, достойным сыном своего отца, и человеком, представлявшим опасность любому магическому созданию. Нельзя сказать, что он заслужил смерть, но Мерлин отчего-то был уверен, что Артур не вернул бы магию в королевство, при нём бы осталось всё по-прежнему, значит можно сказать, что принц был жертвенным агнцем, павшем на алтарь ради истинной королевы – Морганы.
Мерлин вздыхает, морщась, как от зубной боли. Нимуэ ободряюще кладёт ему ладонь на плечо, и впервые за всё время, Мерлин скидывает её резким движением. Взгляд Артура на секунду останавливается на нём, и юноша пристально смотрит в ответ, давая понять, кто именно вытащил его на небольшую прогулку с того света. К тому же ему и самому было интересно посмотреть на прославленного принца, первого рыцаря королевства, почитаемого абсолютно всеми. Да, таких людей народ любит и бережёт, за таких отдают свои жизни, их славят в балладах и легендах. Только вот сам Мерлин относился к абсолютно другому типу – из тех, кто мог напугать одним взглядом или движением, обжечь мимолётной золотой вспышкой в глазах. К тому же он считал, что страх – лучший рычаг управления людьми, как бы они не были преданы своему обожаемому кому_угодно, страх может легко заставить их предать все свои идеалы и убеждения, лишь бы сохранить жизнь. Так просто.
Моргана кажется потрясённой, её глаза блестят от слёз, и Мерлин качает головой. Надо же, не прогадал всё-таки, но и подобной реакции не ожидал, слишком уж эмоциональной она была. Хотя вроде бы они выросли вместе, так что неудивительно. Короткий диалог между королевой и бывшим принцем потряс бы кого угодно до глубины души, заставил бы прослезиться и пожалеть бедных молодых людей, так жестоко разлучённых смертью, но Мерлин смотрит по-прежнему безучастно, чуть скучающе, без эмоций. Вряд ли что-нибудь вообще могло тронуть его сердце, да и сам себе он иногда напоминал чёрствый сухарь, лишённый каких-либо человеческих эмоций. Любая эмоция – проявление слабости, это непозволительно, и юноша прекрасно держал себя в руках в любой ситуации, ничем не показывая свои истинные чувства. Никогда не давай окружающим оружие против себя, они обязательно им воспользуются. Моргана сейчас проявила слабость, показав, как дорог был ей Артур, чего делать было ни в коем случае нельзя, особенно королеве. Ошибка, думает Мерлин, разглядывая своды тронного зала.
Две минуты проходят, и силуэт Артура становится всё более прозрачным, а потом исчезает вовсе. В зале постепенно начинались слышаться шепотки, обсуждающие произошедшее, но Мерлину абсолютно не было интересно, что там думают все эти слабенькие маги обо всём этом. Какая разница, если он может одной силой мысли разом свернуть большинству из них  шеи и переломать позвоночники? Всё это не заняло бы у него и пары минут, вот только так неправильно будет тратить свои силы на кого-нибудь вроде них. Хотя, если что, полы тронного зала окрасятся в ярко-красный от пролившейся крови, а воздух наполнится криками и стонами боли.
От представления этой заманчивой картины его отвлекает голос королевы, кажется, немного пришедшей в себя и взявшей эмоции под контроль. Он стоял близко, поэтому прекрасно слышал, что она просит Моргаузу убрать из зала всех, кроме него. Что ж, это тоже было довольно ожидаемо. Согласится ли Моргауза оставлять свою сестру наедине с Мерлином, магом впечатляющей силы, которую он только что доказал? Как оказалось, неохотно, но соглашается. Маги двигаются к выходу, оживлённо переговариваясь, а Мерлин так и стоит на месте, поправляя свой длинный тёмный плащ. Терпение – величайшая добродетель, так учила его Нимуэ. Колдунья вообще научила его не только магии, но и множеству других, не менее полезных в жизни вещей, например, просчитывать каждый свой шаг и шаг противника, никогда не поступать опрометчиво, потому что за ошибки приходится дорого платить. Никто не знал, но больше всего Мерлин боялся именно этого – ошибиться, оступиться, да даже просто споткнуться, и никто уже не даст и ломаной монеты за его жизнь и судьбу. Нет, он просто не позволит чему-то подобному случиться, у него впереди – великая судьба, которую он создаст своими собственными руками, не веря ни в какие пророчества и предсказания.
Почтительно склонив голову, он слушает королеву. Конечно, ему удалось впечатлить не только её, но и Моргаузу, что было даже важнее. Правда, ведьма теперь будет относиться к нему крайне настороженно, не зная, чего ожидать от юноши, но Мерлин был вполне готов к этому.
- Благодарю вас за предложение, уверен, Нимуэ тоже с радостью согласится остаться при дворе. Что же касается умений… Также я – последний Повелитель Драконов, – Мерлин на секунду задумывается, стоит ли уже называть Моргану «моя королева», но решает пока повременить с этим. - Ещё я на неплохом уровне владею искусством читать мысли других людей и даже магов, правда, без сомнения, найдутся люди, которым это удаётся лучше, чем мне.
Он говорит, чуть задумавшись, припоминая. А что он умеет ещё? Ничего. Владению оружием он не обучен, зато прекрасно разбирается в лекарственных травах, о чём тоже сообщает королеве.
Закончив свою небольшую речь, Мерлин кланяется. До этого он говорил с абсолютно прямой спиной, не согнувшись в поклоне, потому что это будет уже слишком. Пусть лучше Моргана думает, что у него недостаточно хорошие манеры, чем то, что гордость просто не позволяет ему делать вещи, совершенно обычные для придворных. Говорят, гордыня – ужасный грех. Что ж, у него будет ещё время поработать над этим, много времени.

Возможно, Мерлин обладал некоторыми проблемами, связанными с общением. А может быть, всё это было из-за того, что Моргана – королева Камелота, пережившая даже легендарного принца Артура, именно которому все и пророчили становление следующим королём. Но судьба, знаете ли, совершенно непредсказуема, и трон в итоге заняла Моргана. Мерлин чувствует себя немного неуютно в её обществе, потому что всё, буквально всё кричит ему, что он – деревенщина, совершенно не обученный придворному этикету, да ещё и с такими ушами, что на них можно планировать с ближайшей скалы. Летать, кстати, он действительно умел, но даже не пытался, представляя, как это будет выглядеть со стороны. И вот теперь он изо всех старался замаскировать лёгкое волнение глобальной уверенностью в себе и надменностью. Так проще.
Когда он нашёл своего отца, пришлось сильно постараться, чтобы Балинор не догадался, каким Мерлин стал под чутким надзором Нимуэ. Пришлось разыграть из себя простачка, крайне обеспокоенного судьбой отца, которого он не видел даже ни разу. На самом деле, Мерлину было абсолютно наплевать – человека этого он даже родственником не считал, заботясь лишь об уникальном даре, который мог получить от Балинора. Тот был последним Повелителем Драконов, единственным выжившим после тирании короля Утера, а поскольку дар этот передавался по наследству, юноша был крайне заинтересован в том, чтобы получить его как можно скорее. И, возможно, немного помог Балинору отправить в мир иной, подмешав ему в воду немного яда, любовно приготовленного Нимуэ. Балинор сгорел, как свечка, за пару дней, Мерлин же изо всех сил изображал заботливого сына, про себя раздражённо отсчитывая часы. Наконец, он стал обладателем редчайшего дара, а Нимуэ сказала, что гордится своим учеником. Даже если и Балинор перед смертью что-то заподозрил, изменить ничего он всё равно не смог, так что работа была проделана идеально, как и всегда.
Проблема была в том, что дар-то был редчайший и сильнейший, но драконов после правления Утера почти и не осталось. Вернее, не почти, а совсем. Был один, Килгарра, заточенный в подземелье под Камелотом, Великий Дракон, живущий на свете уже многие века. Быть последним и быть заточенным свихнувшимися от страха перед магией людьми… Короче, Мерлин бы не удивился, если бы Килгарра за годы заточения проникся искренней ненавистью ко всем, кто ходил на двух ногах. Великий Дракон определённо не заслуживал такой участи, к тому же он должен быть достаточно умён, чтобы, находясь на свободе, не лезть на рожон и вообще не попадаться на глаза людям.
- Знаю, – кивает Мерлин, нарочито беззаботно. - Хотелось бы с ним пообщаться как-нибудь. Понимаете, дар вроде бы есть, но я им не пользовался ни разу, интересно всё-таки.
Он старается не вызывать никаких подозрений. В конце концов, с Килгаррой надо сначала поговорить, а потом, если Мерлина всё устроит, можно его и освободить. Дракон – мощнейшее оружие, и если знать, как с ним правильно обращаться, можно сжигать целые города. Мерлин прекрасно понимал, что вряд ли задержится в Камелоте надолго - ему нужно идти дальше, учиться чему-то новому, а слишком долгое нахождение при дворе вряд ли этому поспособствует. Это прекрасно понимала и Нимуэ, собиравшаяся в дорогу. Сильнейшему магу из ныне живущих вообще не пристало находиться под чьим-либо каблуком, пусть даже королевским.
Он лишь пожимает плечами в ответ на замечание Морганы, прекрасно понимая, что она имеет ввиду. Мол, и на него можно найти управу, если постараться. Наверное, это было действительно так. Вот только сам Мерлин ну никак не видел никаких рычагов давления на себя, о родственниках он особенно не пёкся, так что угроза убить Хунит его не проняла бы, Нимуэ – тем более. Хорошо, когда у тебя почти нет близких людей, потому что это – слабость, непозволительная для кого-то вроде него. К тому же, юноша, убивший собственного отца, практически не считался с чужими жизнями, и это тоже шло ему в плюс. Не хватало ещё каких-нибудь страданий по поводу невинно убиённых, нет уж, они сами виноваты, что не могут постоять за себя.
- Благодарю Вас, – церемонно улыбнулся Мерлин, целуя руку королевы. Он вышел из тронного зала, сопровождаемый лишь эхом своих собственных шагов да шелестом чуть развевающегося плаща, который Мерлин так и не снял.
Что ж, надо признать, в Камелоте умели оказывать почтение тем, кто был этого достоин. Юноша действительно немного подустал с дороги, к тому же ему требовалось обдумать сложившуюся ситуацию в одиночестве. Заверив настырных слуг, что ему пока ничего не требуется, он переоделся в холщовую рубашку и простые тёмные брюки, а потом подошёл к окну, из которого открывался отличный вид на главную площадь. Как Нимуэ и предсказывала, его дар действительно оценили по достоинству, мгновенно предложив остаться при дворе. Неплохо, конечно, во дворце жить явно повеселее, чем на острове Блаженных, но и ответственность здесь совсем другая. Если на острове Мерлин мог особо не задумываться над тем, что делает и как, то здесь придётся внимательно обдумывать каждый свой шаг, каждое действие, каждое слово, потому что каким бы великим его дар не был, Моргана с Моргаузой не станут терпеть его открытое неповиновение. Впрочем, устраивать бунты Мерлин и не собирался, предпочтя сначала просто затаиться и понаблюдать немного за самим течением жизни в Камелоте, узнать его обитателей получше, а потом уже составлять какие-нибудь планы. В любом случае, следовало быть крайне осторожным, конечно, болтаться в петле виселицы он не будет, но убегать из замка посреди ночи – удовольствие ниже среднего. Для начала следовало всё-таки поговорить с Великим Драконом, правда, существовала вероятность того, что Килгарра его и видеть не захочет после того, как Мерлин отказался следовать пророчеству, ценой за что была смерть Артура. Впрочем, дракона всегда можно было заставить, придавив собственной силой Повелителя.
Нимуэ поможет ему, если что, потому что она до последнего будет на стороне своего ученика, ведь она сама сделала его таким. Наверное, колдунья уже давно ожидала того, что однажды ночью Мерлин воткнёт кинжал ей в сердце, отравит её еду или просто неожиданно сломает ей шею, но юноше пока что это было без надобности. Без Верховной Жрицы ему будет скучновато и одиноко, так что о её смерти Мерлин пока не думал. Но Верховные Жрицы бессмертны, и это было бы отличным подарком, например, ему на день рождения.
Стук в дверь не застаёт его врасплох – вполне отдохнувший и приведший себя в нормальный вид после дороги Мерлин развлекался тем, что создавал иллюзии, и по комнате носились десятки маленьких полупрозрачных дракончиков, выдыхающих невесомое пламя. Встав с кровати, он одной золотой вспышкой глаз заставил дракончиков исчезнуть, и вовремя – в комнату зашла сама королева Моргана. Юноша церемонно поклонился, порадовавшись, что успел надеть сапоги.
- Да, всё просто замечательно, ещё раз благодарю, – слегка улыбнулся он в ответ. Покои всё ещё были довольно безликими, потому что он не успел захламить их множеством пузырьков с зельями, сушащимися на верёвках травами и тому подобным. Хотелось спросить, зачем сама королева пожаловала, но Мерлин знал почти наверняка, что через пару секунд Моргана и сама ему это поведает. Наверное, он её действительно заинтересовал.

Уж что-что, а ждать Мерлин умел. Случались ситуации и намного серьёзнее, когда только терпение могло принести ему победу, как говорится, если сидеть у реки, то её воды сами принесут тебе труп врага. Усвоив эту истину раз и навсегда, Мерлин больше не совершал опрометчивых поступков, одним из которых было, без сомнения, явление в Камелот. Хотя, если посмотреть с другой стороны, если бы не Гаюс, то Мерлин вряд ли бы сам смог найти Нимуэ на острове Блаженных, конечно, по величине магической силы – возможно, но он же не знал тогда, кого именно ему искать. Хуже было бы просидеть в Эалдоре всю жизнь, гробя свой талант и умирая от старости в итоге. О нет, такой конец был слишком прозаичным, чтобы допускать даже мысль о нём, так что юноша только хмурится при воспоминании о родной деревне. Только двое оттуда знали про его магию – его мать, Хунит, и его лучший друг детства, Уилл. Он думал убить их обоих, чтобы ещё во времена правления Утера они не разболтали никому его тайну, но Нимуэ уговорила его подождать, а потом и необходимость отпала. Наверное, это было даже к лучшему, потому что Мерлин серьёзно сомневался, что смог бы причинить вред Хунит – собственной матери, которая всегда и во всём помогала ему. Впрочем, слабостью это его не было, скорее, просто привычкой, от которой при особой необходимости можно было бы избавиться.
И вот теперь он смотрит на стоящую перед ним королеву, которую совсем недавно поразил до глубины души тем, что смог вытащить на время её любимого брата из царства мёртвых. Может быть, Моргана хочет, чтобы он проделывал этот трюк почаще, будучи теперь одним из её подданных. Может быть, она надеется, что сможет объясниться с Артуром хотя бы теперь, а ей это очень нужно, Мерлин видел это отчётливо, уж слишком много эмоций показала королева. Может быть, Мерлин и будет время от времени делать это, развлекаясь немного. В любом случае, королева Моргана пришла сейчас в его покои не просто так.
- Верно, – задумчиво склоняет голову набок юноша. Не то чтобы он не умел пользоваться столовыми приборами, но его манерам было всё-таки далеко до идеальности, ведь он вырос в деревне, а потом учился магии, а не придворному этикету. Основы он знал, но в этом деле наверняка не обойтись без всяких тонкостей, полутонов и чего-нибудь ещё, отчего у него просто челюсти сводило. И после сегодняшнего происшествия все взгляды будут прикованы к нему. Это будет… неудобно. Мерлину не нужно излишнее внимание, оно сбивает с толку, раздражая, и он не испытывает никакой гордости от повышенного интереса к своей персоне. Придворные будут беззастенчиво пялиться, обсуждая, что новый фаворит королевы – совсем деревенщина, впервые попавший во дворец, а он будет слышать это и раздражаться с каждой секундой всё больше, потому что хочется быть эдаким серым кардиналом, маячащим где-то в тени за спинкой трона, а не кем-то подобным. Но отказаться было бы величайшим проявлением неуважения, и Мерлин прекрасно осознаёт, что у него нет другого выбора. Что ж, по крайней мере, рядом будет Нимуэ, и её присутствие не даст ему окончательно выйти из себя или наломать дров. Он должен был предусмотреть подобного рода испытание, но почему-то совершенно забыл про все эти пиры, пышные балы, турниры и прочую чушь, которая, по его мнению, была лишь напрасной тратой времени и желанием как можно выгоднее показать себя. Причём ладно ещё турниры – там рыцари хотя бы соревнуются, а вот пиры и балы… В первом случае большинство напивается, слишком увлёкшись вином и медовухой, а про второй даже и говорить-думать не хочется, настолько, по мнению Мерлина, это было ненужно.
- Я тоже на это надеюсь, – бормочет юноша, вздыхая. В такие моменты он выглядит не сильнейшим магом, а обычным мальчишкой, впервые попавшим во дворец. Впрочем, Мерлин быстро спохватывается и надевает обратно маску ледяной вежливости, такой холодной, что её, казалось, можно было почувствовать, вытянув руку.
Что ж, по крайней мере, у него будет соответствующая пиру одежда. Пусть и с чужого плеча, что немного его коробило, но он понимал, что, в общем-то, стоило сказать спасибо и за такое. Явиться на пир в Камелоте в обыкновенных штанах и рубашке – просто немыслимо, придворные тут же поднимут его на смех, язвительно переговариваясь по углам.
Он почтительно кивнул королеве, стараясь выразить этим жестом благодарность, потому что дежурное «благодарю вас» уже ему поднадоело. Вроде бы Нимуэ раньше жила при дворце, надо будет с ней поговорить, чтобы хотя бы кратко проинструктировала его о том, чего лучше не делать, и как выставить себя в наиболее выгодном свете, а не тем самым деревенщиной, только и знающим, как кланяться и говорить спасибо.
Новый вопрос Морганы приводит его в некоторое замешательство. Честно говоря, Мерлин даже и не знал, что можно попросить у всемогущей королевы Камелота, тем более, что желание, кажется, могло быть абсолютно любым, в пределах разумного, конечно. Вряд ли королева оценит, если он попросит сделать его каким-нибудь графом, подарив часть земель на востоке.
Он мог бы попросить поговорить с Великим Драконом, чей голос настойчиво жужжал у него в голове уже час, но Моргана может устроить им встречу и просто так, ведь ничего такого в этом нет. Последний дракон и последний Повелитель Драконов, это будет крайне интересно. Поэтому юноша задумывается, чувствуя, как пауза затягивается. Что она могла бы дать ему, чего у него нет? Власть? О, если бы Мерлин захотел, у него было бы намного больше власти, чем у любого из правителей. Он медлит, зная, что лучше не торопиться, поэтому отвечает:
- Пока ещё нет, но при случае, обещаю, обязательно Вас оповещу о своём желании.
Наверное, так будет правильней, чем принимать какие-то глупые и опрометчивые решения, вызванные только тем, что ответить надо сию секунду. Ему не нужно ни богатство, ни власть, на первый взгляд – ничего, что Моргана могла бы предоставить ему по первому требованию. Надо будет посоветоваться с Нимуэ.