Он смотрел на себя в зеркало, удивленно осматривая каждую деталь своего костюма.
Поздравлю, Джек, ты женишься.
Казалось бы, такое мероприятие должно вызывать в нем бурю эмоций, но вместо какофонии чувство он ощущал только растерянность и непонятное желание, не связанное абсолютно ни с чем происходящем. Его мучала жажда. И ничего более. Он лишь только еще раз поправил запонки на рукавах, все так же растерянно всматриваясь в собственное отражение.
А ведь каких-то пол года назад все было абсолютно иначе. И скажи кто-нибудь, что к этому времени он станет женихом и обязан будет в условленный час ждать свою невесту у алтаря, он бы покрутил пальцем у виска и направился бы восвояси. Потому что только больному могла бы прийти в голову мысль представить Джека в роли ответственного мужа. Хотя, скажи кто-нибудь два года назад, что он может еще и отцом быть, он бы тоже хорошенечко посмеялся. Сама ирония была в том, что отцом он стал намного раньше, чем стать потенциальным женихом и в этом была вся суть любви жизни посмеяться над ним.
А еще ему было очень стыдно, стыдно перед Элеанор. Когда они разговаривали в последний раз, у нее был такой несчастный вид, что будь у Джека еще больше чувства самобичевания, он бы сам себя придушил. Но у Райана просто не было выбора. Социальный работник, ставший частым гостем у него дома после того случая с пожаром, когда Джек на миг перестал контролировать свои силы и поджег проводку, тонко намекнул, что дети должны расти только в полноценной семье. Особенно такое количество детей. Все его попытки убедить этого человека с его непреклонных характером в обратном потерпели полнейшее фиаско. Он считал, что такой как Джек не имеет права воспитывать детей. Он хотел отобрать у него сестричек. Хотел забрать тех, кто так дорог. И тут же в голове возникла мысль убить этого сукиного сына. Просто проломить ему голову и избавиться от проблемы, так сильно мучающей сознание и не дающей заснуть ночами. Так бы сделал прошлый Джек – избавился от препятствия, что бы идти дальше, убил бы не задумываясь. Потому что лишить жизни проще, чем все расписывают.
Но он теперь другой. Он человек. По крайне мере пытается им быть и пытается убедить в этом себя, каждый день вновь и вновь вглядываясь в отражение в зеркале. Именно по этому и решение проблемы должно быть человечное. Без насилия, без крови. Достаточно крови в его жизни. Он пытался выкрутиться, он пытался… сделать что-то. Именно тогда он и встретил Керол. Добрую и уступчивую, наверное, по какому-то счастливому обстоятельству оказавшуюся поблизости. Он не знал, как так вышло, знал только, что она была добра к нему. Очень добра. И он старался быть добр к ней так как мог и так как умел. К сожалению, что-то в своем поведение он не мог контролировать, а что-то и вовсе не понимал. А что-то напрашивалось само. И в какой-то момент его жизни, тот самый, который он не мог контролировать, он взглянул на Керол и попросил стать его женой. И что самое удивительное, она согласилась.
Джек пытался убедить самого себя, что все это ради девочек, ради счастья его и так слишком странной семьи. И каждый раз, говоря себе это, прекрасно понимал, что врет. Он делал это не для кого-то. Он делал это для себя. Ты можешь лгать кому угодно, но только не себе самому.
- Твоя мать была бы счастлива за тебя в этот момент, - чья-то холодная рука схватила его за пальцы и в зеркале он увидел отражение Бритжит, слабо улыбающейся ему. Она больше не была той усталой и сломленной женщиной, практически старухой, что пряталась в тенях Восторга, скрывая свое лицо. Она, точно так же как и он сам, старается быть человеком. – В нашем мире так много плохого происходит. Правда хорошо, что большинство из происходящего можно решить с помощью улыбки?
Джек улыбнулся в отражение, ловя на себе взгляд единственного человека, что был к нему добр все это время. Она не понимала его чувств, не понимала его метаний, лишь видела, что с ее творением что-то не так. Что он мучается от чего-то. И оттого пыталась сделать все, что было в ее силах, дабы приободрить его и хоть как-то заставить радоваться. Впрочем, она всегда это делала. Она всегда была рядом, когда на душе было столько неосознанного и непонятного. Но никогда не настаивала, никогда не приказывала, хотя и знала, как можно манипулировать, как можно заставить делать то, что хочется. Она чтила его выбор и давала право выбирать самостоятельно. Считая за настоящего, живого человека. Человека, достойного жизни. Человека, достойного счастья. Человека, достойного любви.
Джек улыбнулся, на этот раз более шире и более искреннее, чем это вышло в первый раз и отражение улыбнулось ему в ответ.
Он никогда раньше не был в церкви. Он не верил в бога. Он даже точно не знал, существует ли он или нет, да и было все-равно. Но традиции стоит соблюдать. Стоит соблюдать то, что при празднестве нужно наряжать помещение, что должна играть торжественная музыка, извлекаемая из органа, чьи утробные звуки пробирали до костей, напоминая о Восторге больше, чем что-либо еще.
Райан думал. думал о многом, о том что еще предстоит сделать и том, что он уже сделал. О том, что ждет его впереди о том, что осталось позади. И кто остался. От этих мыслей было не особенно радужно. Парень лишь только опустил голову, что бы никто не увидел его растерянного и полного сомнений выражения лица. Все остальные улыбались. Они были счастливы за него, так как он за себя никогда не был счастлив. И свет… здесь так много света, слишком много, он льется из всех окон, лоскутами падая на пол и на скамейки, освещая все, включая его самого. Какой светлый… очень светлый праздник.
Так почему же ему грустно?
Джек старается не поднимать головы, хотя и слышит, как встают гости и как музыка начинает играть сильнее. Ему все кажется, что подними он голову, все рассыпается как песчаный замок, хрупкий, который на самом деле является затянувшимся сновидением. Но каким бы четким не было это сновидение, оно дарило ему смешанные чувства. Он был счастлив. И одновременно чувствовал себя предателем. Ему было радостно и одновременно он ненавидел себя. Ему хотелось быть здесь… и одновременно нет.
Все слишком сложно.
Отредактировано Jack Ryan (02-10-2013 23:32:21)