Светлые дизайнерские решения, множество антикварной, но при этом изящной и выбранной со вкусом мебели, огромный гардероб и уединение. Именно это предвкушала Эмма Грейс Фрост, переступая порог института Ксаврье, нагруженная фирменными пакетами, на которых без труда можно было прочесть бренд, которому женщина была предана почти так же, как месту, куда она только что вернулась.
– Мисс Фрост, – один из студентов окликает её. И сразу же возникает чувство, что планы Эммы ожидают корректировке.
Институт на месте. Её комната – бастион, приправленный игрушками из фильмов про агента 007, так что войти в неё и рискнуть унести что-то с собой, может только её законная хозяйка. Случилось что-то с Чарльзом Ксавьером, она бы узнала. Итак, никто не умер и даже не при смерти. А теперь внимание, вопрос: что могло заставить этого милого школьника пристать к телепатке, не дав ей подвергнуть только что совершенные покупки тщательному и придирчивому осмотру? К слову, одно возможное и наиболее вероятное обстоятельство подобного развития событий, существовало. 
– Мисс Фрост, у вас занятие с мисс Синклер.
Ответ, который слышать не хотелось, все-таки прозвучал.
– И провалы памяти, похоже, – констатирует Эмма, потому как прекрасно знает, что никаких занятий ни с кем у неё сегодня нет.
– Меня просили только передать это вам, – буркнул парень, стремительно краснея. Вот сейчас он потупит взор и уставится в носки собственных кроссовок. И для того, чтобы предугадать эти нехитрые действия, вовсе не обязательно быть телепатом. Взгляд холодных голубых глаз телепатки выдерживали немногие.
– Ты хотел бы до конца жизни считать себя пятилетней девочкой, Джон? – припоминая имя своего собеседника, интересуется Эмма. Лицо её озаряет улыбка, не предвещающая ничего хорошего, если он не начнет говорить.
Она имеет на это право. Она не просит слишком многого. Ей всего-то нужно получить ответ. Что случилось со столь скоропостижно закончившимся единственным выходным, который она привыкла посвящать себе? И хотя, говоря откровенно, это был не единственный интересующий телепатку вопрос, очередность ответов в данный момент могла быть свободной.
Почему? Хотя бы потому, что первым чувством, которое настигло мисс Фрост, было удивление. Одно из тех чувств, которые ей приходилось испытывать довольно редко. Вряд ли Эмма могла бы чему-то научить девочку. Телепатка сомневалась, скорее не в своих преподавательских способностях, в коих  успела увериться еще будучи ученицей Snow Valley, одной из самых престижных школ, которую можно позволить себе за деньги, а в том, что знания, которыми она обладала, могли бы заинтересовать ту, кого ей собираются навязать в ученицы. Рейн, конечно, не была ангелом (впрочем, никого из учащихся в институте Ксавье нельзя было именовать таковыми), и могла быть, порой, ехидной, саркастичной, а иногда и грубоватой, даже бесцеремонной. Но все же… Все же общительную, жизнерадостную, доброжелательную Синклер с трудом можно было представить себе такой, какой могла бы её сделать Эмма – жесткой, холодной и расчетливой. Какой в этом смысл, учитывая, что девочка была одной из тех немногих, кто смог, преодолев свою замкнутость, трансформировать свой характер?
Это немногое – почти вся информация относительно скромной персоны этой девочки, которой Фрост располагала о своей будущей ученице, и больше разузнать не пыталась. Во-первых, потому что у неё было полно студентов, о которых знать стоило даже то, чего они сами о себе не знают, ну а во-вторых, потому что искренне считала, что Рейн ей учить нечему.
Знакомое прикосновения к разуму директора института, ненавязчиво и мягко увещевает, прося не забывать о том, что не только преподаватель учит своего студента, но так же что студент может научить чему-то своего преподавателя.  Эмма, в свою очередь, напоминает, что у них институт для одаренных подростков, а не храм джедаев. В этом самом институте о заботе, проявляемой к детям, которую женщина старается скрыть за маской безразличия, знают только двое (у них несколько мгновений назад состоялся обмен мыслями). Но Белая Королева привыкла оставлять за собой последнее слово.
– Ступай, – милостиво молвила женщина, обращаясь к парнишке, о котором почти позабыла. Тот поспешно ретировался.
Телепатка бросила взгляд на часы, лишь для того, чтобы выяснить, что занятие её начнется через несколько минут. 
«Еще неизвестно, кто из нас будет больше опасаться предстоящего урока», – с этими мыслями, Фрост открывает дверь в аудиторию, где и находит свою студентку.
– Рейн, – поприветствовала девушку Эмма. Звук собственного имени очень часто располагает к тем, кто его произносит. Именно поэтому, женщина предпочитала обращаться к тем, с кем нужно было взаимодействовать именно так. –Сегодня я – твой преподаватель. Можешь обращаться ко мне мисс Фрост.

Эмма Фрост не удивляется. Это чувство когда-то обделило её своим вниманием, и по сей день обходит женщину стороной. К слову, вопрос, кому от этого хуже, так и останется неразрешенным. Сощурившись, она склоняет голову набок, словно пытаясь получше рассмотреть то недоверие, которое питает к ней Рейн. Оно ощутимо, даже без помощи телепатии, которую Эмма решает не использовать до поры до времени. Пока. Ведь гораздо любопытнее и зажигательнее сыграть в известную игру на чужом поле.
Сарказм, точнее, то, что должно было за него сойти, не пробивает брешь в самообладании Фрост. Многие, безусловно, пытались, забывая, что Эмма может трансформировать клетки своего тела в самое твердое вещество натурального происхождения. Diamonds are a girl's best friend, и в отношении этой конкретной женщины, сказанное более чем правдиво. Впрочем, становиться алмазной сейчас нет нужды. Как и показывать, что такое сарказм на самом деле. Не стоит пытаться заполучить доверие Рейн, вогнав её в краску.
Бесцеремонность, граничащая с хамством, увы, тоже не ново. Как и то чувство, вылившееся в этот конкретный вопрос, и так ловко подменяемое другим. Стоит ли напомнить мисс Синклер, что в этом институте пока еще ученики отчитываются перед преподавателями, а не наоборот? Нет, конечно не стоит. Очевидные истины должны повторяться единожды. Они имеют обыкновение усваиваться либо с первого раза, либо не усваиваться вовсе. И Рейн, к счастью, относилась именно к тем, кто мог похвастаться неплохой памятью. И не самым простым характером, что существенно усложняло дело. Собственно, и то, и другое можно было в равной степени отнести и к отличительным чертам самой телепатки. Как и интерес, чем же все-таки закончится этот урок, если ни один из его участников, не понятия не имеет, чем он должен начаться.
– Многие из нас, разделяют мнение, что мутанты должны научиться доверять не только друг другу, но и тем, кого природа не наделила геном X, – первое слово в своей будущей длиннющей тираде, Эмма выделила, показывая, что себя к этим многим, она предпочитает не относить. Между людьми и мутантами мира не будет, потому что невозможен мир, если одна из сторон не желает терять власти из-за собственной мелочности. И хорошо еще, если этот недостаток, засевший в их натуре, словно заноза, самый неприятный. Есть ведь и более неприятные черты характера, с коими Эмма была знакома отнюдь не понаслышке. – Без уважения снискать доверия невозможно. Что до меня, я считаю, что уважение и страх – две стороны одной монеты. Законопослушные держат монету одной стороной; погрязшие в беззаконии – другой. Но, ни перед теми, ни перед другими, нельзя выказывала слабость или нерешительность. Особенно, в том положении, которое занимают мутанты. Понимаешь о чем я?
На положительный ответ (как, впрочем, и на отрицательный), женщина не надеялась, просто потому, что ответа, по сути, вообще не было. Первый, кто сумеет ответить на вопрос так, чтобы он (ответ) устроил всех и вся, получит Нобелевскую премию мира, а существующие с начала сотворения этого безумного мира противоречия и разногласия, канут в лету. То есть, можно с вероятностью в 99,9 % утверждать, что такого события придется ждать довольно долго. Если предположить хотя бы теоретическое существование такового.
Вот уже во второй раз за неполные десять минут, Эмма чувствует знакомое прикосновение к своему разуму. На этот раз директор решил напомнить женщине, что у них всего лишь институт для одаренных подростков, а его зовут всего лишь Чарльз Ксавьер, а никак не магистр Йода. Фрост просит не будить в ней Дарта Вейдера, и все будет в полном порядке. На тираду, главной мыслью которой должна было бы стать просьба не вмешиваться в её сомнительные методы преподавания и еще более сомнительные способы, к которым она прибегает в процессе, не было времени. Главное ведь результат, не так ли? А уж результатов, и притом блестящих, Эмма добиваться научилась, придерживаясь простого правила. По ступеням нужно уметь ходить спокойно и величественно, (куда бы они не вели, на светское мероприятие, или же к развитию способностей, коим мутанты обязаны гену X), а не пытаться перепрыгнуть через несколько сразу. Во-первых, никто никуда не торопится, а во-вторых, на Эмме дорогие туфли на невообразимо высокой шпильке. И одежда, взглянув на которую, прощают любое опозданием. Прибавим, что самое интересное все равно не начинается, если поблизости нет кого-то из мутантов, так стоит ли спешить? Нет, разумеется, нет. А потому, Белая Королева со всей подобающей статусу невозмутимостью и изяществом, проведет этот урок. И только от Рейн зависит, будет ли он единственным и плодотворным настолько, насколько это возможно, или же курс обучения у Эммы Фрост придется проводить в полном объеме.