frpg Crossover |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » frpg Crossover » » Архив незавершенных игр » 4. 274
О французах замолвите слово
Участники:
Ада Вонг (вестимо, в одной из своих "предыдущих реинкорнаций", Эцио Аудиторе да Фиренце, Чезаре Борджиа
События:
Италия, рубеж XV и XVI веков. Типичные разборки итальянских недогосударств с францией. Или наоборот...
Отредактировано Ezio Auditore (25-10-2013 17:58:50)
Не всегда вопрос покровительства над территорией в квартале Рима решался кровью. Но в этот раз, словно бы и не было трех прошедших лет, капитан стражи отказывался прикрыть глаза на деятельность ассасинов.
Фердинадо ди Наполи, подобно бешенной собаке на цепи, старался дотянуться до всех и каждого, кому вздумалось посамоуправствовать на вверенной ему территории.
Именно из-за упертости, бесстрашия и жестокости этого пса Борджиа сейчас у ворот его казарм возился горожанин, тщетно пытаясь приладить сорвавшееся колесо сенной телеги.
Назойливая суета этого человека под самым носом у стражи сильно им досаждала. Ну еще бы. От мужичка неопределенного возраста, казалось, не одетого в скроенную одежду, а замотанного в засаленные тряпки, разило застаревшим запахом пота, грязного тела и то ли дурной выпивки, то ли человеческих отходов, а, быть может, и того и другого сразу.
От телеги, перегруженной чернеющим дрянным сеном тащило прелой сыростью подгнивающей травы. Ишак, старый, как мир, облезлый, с пролежнями и дурно пахнущими гниющими копытами, опустил свою тощую шею под весом одних только оглобель, которые были ему явно широки и велики.
Мужичок постоянно извинялся, крутясь около своей убогой повозки, видимо, следующей к одной из городских конюшен, чем только больше испытывал терпение стражи. Кончилось оно у бойцов быстро. Убогий горожанин умудрился наступить на ногу огромному латнику, тут же отскакивая от него в сторону, как ошпаренный.
Краснолицый страж загудел от переполнявшего его возмущения, легкомысленно прислонил свою алебарду к стене и двинулся к человеку, хватая того за грудки, осыпая его столь красочными эпитетами и награждая такой витиеватой родословной, что даже куртизанки из Цветущей Розы бы зарделись, слушая все это.
- А теперь убирайся, засранец, и чтоб тебя и твоей дерьмовины здесь не было через пять минут!
Вдоволь нарычавшись, стражник оттолкнул мужичка, неожиданно для себя понимая, что отвратительный запах не удалился вместе с фигурой этого ничтожества. Мужчина скосился на свой сияющий наплечник, замечая на нем мутные разводы от унавоженных пальцев горемыки с телегой. Тот в свою очередь, ударившись о собственную повозку, кажется, собирался благодарить господа Бога за то, что легко отделался, как взбешенный стражник вновь направился к нему.
Человечек тот час же убрался за телегу, стараясь извиниться и вразумить стража на безопасном расстоянии. Он что-то мямлил, пятясь вокруг телеги, а стражник все пытался до него добраться, явно собираясь силой объяснить, где этот неряха был не прав. На втором круге под сдерживаемые смешки своих коллег, терпение у латника кончилось и он налег на угол ныне трехколесной телеги, сдвигая и ее и несчастного осла с места, убирая преграду со своего пути.
Несчастный мужичок не знал, что ему делать – лишаться зубов и получать увечья очень не хотелось, но и решиться на полноценное бегство он тоже не мог, он же не вор и не преступник, чтобы бегать от стражи – чего доброго еще больше проблем на себя навлечет.
Поэтому попытки умолить стражника с расстояния продолжались, пока тот не скрылся в подворотне, нагоняя несчастную жертву.
Оставшиеся стражники лишь посмеялись да повздыхали. Опять неугомонный Якопо намнет бока кому-то. Ну так хоть пар выпустит.
Но минута шла за минутой, а Якопо не спешил возвращаться на пост.
- Да он, что, заснул там что ли… Я, может, тоже хочу поотлынивать.
Фыркнул рыжеусый гвардеец, щурясь на солнце.
Душный воздух шумной улицы взрезал вопль ужаса, похожий на вой подбитой шавки. Двое стражников переглянулись, и, не говоря ни слова устремились на шум.
-Моя лавка… отошел на минуту…
Торговец в ужасе замер поотдаль от своего прилавка, лепетал что-то подтянувшимся зевакам.
- Я не виноват – тот час выпалил мужчина, заметив приближающуюся стражу.
На прилавке, среди фруктов и корзин с травами привалился Якопо лицом вниз. По зеленому сукну растекались багровые потеки. Гнусного горожанина, за которым Якопо погнался не было и в помине.
У ворот остался один единственный страж. Юноша никак не мог решить, стоит ему последовать за своими товарищами, смотреть, в чем дело, или же оставаться тут, на посту. Хоть предписания и были ясными, они казались весьма глупыми – отродясь никто не стремился проникнуть в этот форт, разве что уставшие солдаты, мечтающие вернуться в свои казармы.
Парень старался разглядеть хоть что-нибудь в темноте переулка, забавно вытягивая шею, оглядываясь по сторонам и переступая с ноги на ногу время от времени.
Наконец, юноша принял решение идти за коллегами, но стоило ему сделать один единственный шаг, как в воздухе раздался знакомый звук спущенного арбалетного болта.
Стражник заозирался, но не увидел вокруг ничего. В следующее мгновение позади, во внутреннем дворе что-то рухнуло с тяжелым глухим звуком и лязгом. Юноша обернулся вокруг своей оси, замирая в ужасе.
На мощенной площадке лежал, распластавшись, словно тряпичная кукла, капитан ди Наполи.
Из горла у него торчал арбалетный болт. Фердинандо был у себя в башне и, наверно, из-за жары снял шлем… А теперь его труп, сверзшийся с высоты выглядел ужасно. И этот невидящий взгляд, впившийся в желторотого солдатика заставил того на мгновение потерять всякое самообладание. Стражник машинально схватился за оружие, попятившись от ворот. Он вскинул голову в очередной попытке засечь виновника, и внезапно увидел стоящего на крыше казарм человека. Белый плащ с алой подкладкой, бородатое лицо закрывает капюшон. Он убирает за спину арбалет.
-Ты! Стой!
Рявкнул стражник, лихорадочно соображая, что же предпринять. Из оружия у него лишь меч, так что незнакомца с крыши снять не представлялось возможным. Впрочем, наемник, или кто бы этот сукин сын ни был, никуда не спешил. Лишь развел руки, кажется, чуть усмехнувшись, давая понять, что никуда не спешит.
Черт, да где же наши стрелки?! Будь они на постах, они бы быстро этого ублюдка бы сняли.
Стражник кинулся взбираться на крышу. Но стоило его голове показаться чуть выше уровня черепицы, Эцио весьма бесцеремонным пинком отправил солдата грызть брусчатку. Полет оказался не самым удачным для гвардейца. Рухнув на земь, тот больше не шевелился, пусть и высота была отнюдь не критичной.
Так или иначе, задерживаться здесь дольше в планы ассасина не входило. Конечно, стрелков убрали, но гарнизон состоял не только из них, и остальные солдаты должны были с минуты на минуту сбежаться на переполох.
Аудиторе зашагал по крыше прочь, наметив себе выгодный маршрут отступления по верхам города.
Имя - Элоиза
Возраст - 22-23
Титул - графская дочка
При себе - шпага фамильная - одна штука
Дага раздвижная - одна штука
Хлыст охотничий - одна штука
Кинжалы метательные - четыре штуки
Транспортное средство - конь нормандский, породистый - одна штука
Взяв верного скакуна за поводья, Элоиза спешилась, что бы пройти через узкий переулок, при этом вертя головой направо и налево. Ничего удивительного в этом не было- ведь девушка оказалась в легендарном Риме! Столько исторических древностей на каждом шагу - былое величие Империи не давало о себе забыть, но и многочисленные соборы и дворцы искусных итальянских архитекторов завораживали на каждом шагу. Как последняя крестьянка, впервые оказавшаяся в большом городе, девушка открыла рот, остановившись перед одним из величественных соборов. На площади перед ним был небольшой фонтан. Подойдя к нему, девушка сняла шляпу и плеснула воды на лицо - погода в Риме была на порядок жарче, чем на родине девушки. Элоиза водрузила шляпу на место, придирчиво осмотрев свое отражение - качественно сшитая, но изрядно пропыленная мужская дорожняя одежда. Наряд сидел на ней чуть мешковато, пряча женские округлости и с подобранными под шляпой волосами она вполне походила на молодого пажа или гонца. Единственное, что портило маскарад - богатого украшенный эфес шпаги, но девушка прятала его под складками длинного плаща.
- Ну вот дружок мы и в Риме,- обратилась девушка к своему коню.- Есть идеи, где будем нашего горемычного принца искать?
Конь фыркнул и отвернулся, позаимствовав с ближайшего лотка спелое яблоко.
- Вот и я не знаю,- слегка усмехнулась Элоиза.- Но перекусить и вправду не плохо. Интересно, где нам здесь отведать итальянской кухни?
Не успела девушка отправиться на поиски ближайшего постоялого двора, как в соседнем переулке послышался топот, крики и лязг металла. Заинтересовавшись, девушка обратилась к своему скакуну.
- Я скоро - только не вздумай у меня никуда смыться!
Конь лишь махнул хвостом и стащил второе яблоко. Элоиза же пересекла площадь и заглянула в переулок - около десятка вооруженных мужчин в латах, с мечами и алебардами окружили одного противника в бело-красных одеждах.
- Что здесь происходит?,- громко окликнула нападавших Элоиза на чистом итальянском (спасибо матери, помешанной на "культурном просвещении" дочери), намеренно понизив голос.
Несколько солдат обернулись на ее голос, один из них коротко бросил.
- Назад парень - это опасный преступник и сейчас мы его проткнем десяток-другой раз.
- Собаке собачья смерть,- осклабился второй.
Девушка нахмурилась.
- Если он преступник, тогда вы должны арестовать его и отвести в городскую темницу.
- Ага, разбежались...Стойте парни, да ведь это наверняка его дружок, время тянет. Взять обоих!
Вступать в схватку с городской стражей в первый же день визита, да еще из-за преступника?...Но обо всем этом девушка не думала - в ее глазах зажегся боевой азарт и она достала длинную шпагу из ножен. Солдаты ее за серьезного противника не считали, поэтому только двое из них отвлеклись на нее. Первый из противников совершил резкий выпад, собираясь разрубить Элоизу, но такой прием мог сработать против неопытного новичка, а не против дочери одного из лучших фехтовальщиков Франции, поэтому девушка легко ушла из-под удара и тут же контратаковала, вонзив острие шпаги прямо в грудь стражника. При этом шляпа слетела с ее головы, и длинные каштановые волосы тут же выдали весь нехитрый маскарад Элоизы. Второй противник на секунду замешкался и девушке вполне хватило этой заминки, что бы пронзить и его.
- Эта ж баба тоже ассасинка, вали ее! ,- отрывисто выкрикнул один из солдат, завидев бесславную гибель двух товарищей.
Название показалось девушке смутно знакомым, но обдумывать услышанное времени не было - еще трое стражников кинулись на нее, пока остальные были заняты в схватке с человеком в белом.
- Судари, неужели вы втроем нападете на беззащитную даму?,- весло спросила Элоиза, уворачиваясь от удара алебардой.
Ответом были еще два удара алебардами. Понимая, что противница слишком верткая, стражники стали теснить ее к стене. Элоиза разгадала их замысле и, достав хлыст, ухватилась им за балку над головой и легко подтянулась вверх, напоследок огрев ногой в ботфорте одного из нападавших.
- Слишком высоко, господа?,- рассмеялась девушка, умостившись на балке.
Солдаты попытались достать девушку алебардами, но та играючи подскакивала и ни ее не доставали. Видя, как злятся мужчины, Элоиза принялась корчить им рожицы. Погрозив ей кулаком, стражники поставили друг на друга две бочки и полезли наверх. Пока двое пытались зацепиться за балку, а третий поддерживал самодельный помост, девушка легко спрыгнула вниз, и, даже не разгибаясь после приземления, вогнала шпагу в живот третего врага и сильным пинком сбила бочку. Не удержавшись, двое оставшихся с грохотом попадали на мостовую.
- Сдаетесь?,- обратилась к ним Элоиза, держа в руке окровавленную шпагу.
Вместо ответа парочка побросала оружие и пустила наутек; девушка не стала их преследовать, тем более что незнакомец уже расправился со своими противниками.
- Не так быстро, сударь,- решительно обратилась к нему Элоиза, не пряча оружия,- назовите себя и предупреждаю вас - если вы не убедите меня в том, что вы действительно не преступник - я все таки отправлю вас в темницу!
Отредактировано Ada Wong (25-10-2013 19:23:13)
Сначала была история с юной Джулией Фарнезе и ее никчемным братом. Нет, против Алессандро он ничего не имел, но ведь заявленные мозги этого юноши так и остались заявленными. Родриго Борджиа - человек суровых нравов и идиотов вокруг себя не держит, особенно он терпеть не может женщин, которые пытаются его надуть, пусть даже они первые красавицы Рима, еще недавно целовавшие его тонкие папские губы. Раздражение понтифика было куда страшнее нашествия французов. Даже вице-канцлер Сфорца куда-то подевался, не желая попадаться под горячую руку Борджиа. Кстати, это еще один прекрасный сюжетец для Бурхарда. Может быть, завтра он напишет в своем дневнике, что Борджиа, в ярости предался лобзаниям со своей дочерью и сделал ей еще одного отпрыска Сатаны? Еще и рыло свинячье бедняжке припишет. В общем-то, фантазии у этого монаха не занимать. Но Чезаре все это доставляло только смех, нежели он относился к римским переполохам серьезно. На самом деле, Фарнезе поступила, как истинная римлянка - сумела выпросить за свои любовные похождения два замка, да еще и красную шапку для братца-священника. И это при всем том, что именно у Борджиа больше на нее мужские чувства не откликаются, так скажем.
За этой трагедией последовала вторая. Было уже почти двенадцать дня и Чезаре обедал, как всегда не по расписанию. В его трапездную сначала заявился Вителли, как всегда хрюкая через слово и говоря, что один у нас в армии потери. Вчера эти оборванцы напились и один из командиров затеял драку. В результате перепалки погибло шестнадцать человек. Чезаре лишь медленно отпил из своего бокала красное вино, отложил новую лживую капитуляцию Урбино и тяжело вздохнув, заключив приговор:
- Семьям погибших выплатить по пять флоринов - Но Вителли, видимо, умываться не хотел. Все прекрасно знали, какой дальше должен был последовать приказ: - командира повесить, войско может забрать Строцци. За хорошее поведение. Вителли, явно не довольный таким приказом, закусил губу и выскользнул в дверь, громко хлопая. Чезаре чуть посмеялся, давая своему секретарю записать это маленькое недоразумение, как шутку и приписать половину войска Вителли. Когда псы начинают драться из-за мяса, от этого страдают и сами псы и их хозяева, а войска Чезаре всегда отличались примерным послушанием.
В результате, часовая стрелка перевалила за полдень и к нему в умывальню ворвалась Лукреция с глазами на мокром месте. Меньше всего ему хотелось интересоваться, в чем дело, но сестра смотрела на него такими глазами, что его долг был подойти ее и обнять. Трагедия была вообще незначительной, но денег Чезаре пришлось сестрице отвесить. Он бы и подзатыльник отвесил, но Лукреция уже к тому времени довольно успокоилась, не нуждаясь в дополнительном воспитании. Иногда он проклинал отца и мать, что они настолько избаловали его единственную сестру. Лукреция выросла во взрослую женщину, посмотрела мир и узнала, что такое жизнь, но, черт возьми, в ней упорно ничего не хотелось меняться. Может быть, только немного проницательнее стала:
- Я не хочу выходить замуж, Чезаре. Этот... этот жених... он, знаешь кого он привел с собой на сваты!? Собак! Он хотел купить мое сердце собаками, Чезаре!
Тот самый факт, что Родриго Борджиа сейчас, как никогда раньше нуждался в союзниках имело свои последствия. Вообще, Чезаре с одной стороны поддерживал матримониальные планы отца, но с другой стороны ему было жутко жаль Лукрецию. Она еще после случая с Джованни Сфорца не оправилась, после смерти ее возлюбленного, в общем-то, о девичьем сердце своей юной дочери Родриго не волновался.
- Чезаре! - Требовала ответа Лукреция.
- Любовь моя, я обещаю поговорить с отцом, но не сейчас... - Но сестра так и не отставала.
- Хочешь, чтобы я вышла замуж за собачника? Чезаре! Я не выйду за него замуж. Ни за него. Ни за его отца, ни за его брата, ни за его сына, ни за его внука...
- Я же сказал - я поговорю. Лукреция наконец-то замолчала, набрала полную грудь воздуха и выскользнула из его умывальни. Чезаре срочно нужно было отправляться в Урбино и оттуда уже начинать жить нормальной жизнью. Войско дохнет с тоски, понимал Чезаре, но, что самое худшее, на их долю мало когда выпадает серьезных сражений. Все их схватки сводятся к потасовкам с ассасинами и мелкими стычками ничего не стоящих графов. У Чезаре были планы пойти на Флоренцию, но Макиавелли, как всегда, сыграл на руку ему и отношения с Синьорией снова стали радужными. Против Венеции в открытую отказывается идти Людовик, а ведь ему подарили Милан! В результате, Чезаре остался с огромным войском, огромными планами, но без властной поддержки. Ему срочно было нужно поддерживать авторитет и свершать правосудие. Пока в Форли или Имолле не начались волнения по поводу новых правителей.
Но, так или иначе, сегодняшняя история с будущим мужем Лукреции хоть как-то подтолкнула Чезаре встретиться со своим отцом. Родриго Борджиа в последнее время смотрит на своего старшего сына косо. При том, последнего старшего сына. Может быть, история с Хуаном все еще имеет место быть, быть может, его собственный отец начинает его бояться. Все сводилось к тому, что Чезаре боятся все, кроме его врагов.
- Отец... Отец... - Он ворвался в его комнату, не спрашивая разрешения. Несколько кардиналов отвесили ему низкий поклон и поторопились оставить загруженного понтифика. Александр даже не попытался обернуться к своему сыну, вообще, кажется, не желал его видеть. Он уже хотел отвернуться и выйти прочь, как это обычно бывает, но в этот раз говорил медленно и тихо, словно бы в детстве. Сколько бы лет не прошло, Чезаре все равно чувствует себя юнцом перед этим человеком. Юношей, мальчишкой, отчаянно сражающимся за отцовское внимание.
- Ко мне приходила Лукреция. Это правда? Ты собираешься выдать ее замуж? У тебя есть войско, отец...
Родриго Борджиа резко повернулся к своему сыну и в этих небольших, но бычьих глазах было все: ненависть, презрение, невыносимая злость, совершенно не присущая аскетическому лицу римского папы. Он всегда старался скрыть не нужные эмоции, но все чаще он стал срываться на своем сыне.
- Ты знаешь, что произошло, Чезаре? НАШ сын знает, что произошло в Неаполе? - Спросил резко Родриго, едва преодолевая расстояние между ними. У Чезаре даже на минуту перехватило дух. - И знает ли он, что случилось в Имолле? И, скажи нам, наш дорогой сын, почему вассалы Пизы все еще не пришли целовать папский перстень? Почему мы, наместник Бога на Земле, викарий Христа, не можем надеяться на поддержку нашего единственного сына?
- Аудиторе... - Выговорил Чезаре, понимая, о чем идет речь. Но он не волшебник. Он не может поднять армию и направиться в Неаполь. Он не может рисковать армией ради победы над одним человеком. - Когда мне выпадет шанс, я с ним разберусь... Все остальные проблемы я тоже решу, дай мне время и дай моим людям спокойно перемещаться по Италии, отец, я прошу...
- Хватит! Разберись лучше со своими французскими друзьями и с этим выскочкой-королем! - Взревел Борджиа - Твои враги выходят из-под контроля. Ты НАШ СЫН, снова разразило громом голос старшего Борджиа - и ТЫ падаешь лицом в грязь?
Чезаре стиснул зубы. Невыносимо это слушать.
- Исправь это, Чезаре, - отец резко сменил гнев на милость и сильно похлопал сыну по щеке, будто бы отвешивал несколько оплеух. Отчего-то Чезаре почувствовал себя униженным еще больше. Сколько можно вот так пресмыкаться? Сколько можно жить одной лишь идеей - стать для этого человека всем? Стать лучшим, доказать свою верность? Он перебьет ради одного лишь доверия всю Италию, если нужно и принесет ему на блюде головы сильнейших мира сего, но Родриго нужен целующий его ступни Бог, нежели люди материальные, готовые ему служить.
- Я исправлю это, отец... - через стиснутые зубы выговорил Чезаре, опускаясь на одну колено и целуя папский перстень.
- Мы вверяем тебя, любимый наш сын...
Мы вверяем в тебя, любимый наш сын. Эти слова были словно лимонным соком на израненное тело, сильными ударами плети о нагретую спину, это было жестокое бичевание стальными прутьями. Лучше бы Родриго Борджиа плюнул ему в лицо. Сколь бы Чезаре не старался, он все равно остается не любимым сыном и ждать от него, поэтому, будут куда лучше. А ему придется разбиться о землю, снова и снова сокрушаться во всяких злодействах. Ради чего?
- Где он? - Резко выговорил он и гвардеец в золото-алом одеянии, проводил его на верхние этажи Замка Святого Ангела.
- Может быть, вырвать тебе чего-нибудь, не надо? - Словно озабоченный маньяк выговорил Микелетто, присаживаясь к них "золотому" пленнику. На улицах Рима уже начинались беспорядки. Люди Людовика выходили из-под контроля, впрочем, как и сам Людовик, но пока Чезаре все держал под контролем, он старался, насколько мог. Его люди оцепили армией Замок Святого Ангела, вся Италия замерла под строгим взором французов. Никто не знал, кто ударит первым.
- Оставь его, Микелетто. У этого парня члены не золотые, я уверен - с улыбкой выговорил Чезаре, кладя руку на плечо верному слуге. Корелла только отвесил ему поклон и уступил свое место перед "почетным гостем". Чезаре же не хотел мальчишку обижать, напротив, он хотел, чтобы все стороны друг друга предельно ясно поняли. Но из-за амбиций старшего Борджиа сам же Чезаре может таким образом потерять все. Если французы узнают, что мальчишка попался в плен по приказу Чезаре, на Италю обрушится вся Дьявольская мощь и тело папы римского четвертуют прямо на ступенях Собора Святого Петра. Поэтому Борджиа быстро развязал мальчишке рот и дал теплой воды.
- Прошу прощения, дофин, что нам приходится держать вас в таких условиях. Но, боюсь, что по-другому мы не можем. Политика, знаете ли, дело тонкое, а я не Лоренцо Великолепный, как и ваш отец - не Карл Великий. Вы выйдете отсюда живым и невредимым, пока войска Франции не покинут Италию, а между нашими благородными сторонам не будет достигнуто соглашение... - Чезаре, говоря всю эту ерунду, сам себе не верил, но юному дофину Франсуа из благороднейшего рода Валуа, не верить не приходилось. Все, что он может сейчас - это кивать и хлопать своими ресницами.
- Присмотрите за ним и ждите моих приказов - выговорил Чезаре, выходя из камеры заключенного. Вряд ли мальчишка выйдет отсюда живым. Микелетто однажды сказал ему, что злые жертвы всегда возвращаются назад и он был прав, особенно в отношении мальчишки Катерины Сфорца. Кстати... может быть... женить Лукрецию на этом отпрыске и всё? Все проблемы разрешатся мигом. Но, ведь это Валуа, а Борджиа - всего лишь грязные испанцы и давние враги Франции. Чезаре ненавидел эту гребанную политику, но лицемерие в этом мире и, тем более, в этом государстве давно не порог. Стрела пущена и ее уже назад на лету не вернуть, да не перегнать. Одно лишь хитросплетение и скоро все враги Борджиа уснут крепким сном.
Rest and peace.
Проще прощения за эту простыню, по-другому просто не могу представить ситуацию и адекватно себя в ней повести, чтобы не показаться безумным идиотом : D
Отредактировано Cesare Borgia (26-10-2013 01:50:05)
Эцио никогда не был сторонником политики невмешательства, тем не менее, сегодня он был готов пройти мимо ввязавшегося в драку со стражей ловкача, что внезапно оказался прелестной девушкой.
Но, гвардейцы были сами виноваты, что не оценили своего изящного врага по достоинству, а девушка тем временем чудесно справилась с опрометчивыми представителями закона самостоятельно.
В этом городе у многих есть свои счеты к представителям власти, и отрадно видеть, если их успешно справляют, что, все же, редкость.
Женщина была Аудиторе решительно не знакома, что было несколько удивительно. С ее-то навыками... Пусть Рим и был город большой, но Ла-Вольпе с его сетью осведомителей даже его умудрялся превратить в подобие крохотной деревни, в которой обо всех все известно и разыскать нужного человека не составит особого труда.
Надо будет поинтересоваться у Лиса на счет этой особы.
Но пока что, увы, у Эцио были дела поважнее, нежели знакомство с прекрасной, пусть и угрожающей пленением, девушкой. Например, избежать встречи с солдатами, что, судя по шуму, наконец очухались в казармах и похватались за головы, а затем, и за оружие.
Хотя, судя по акценту и занятному обращению, воинственная особа была не местной, что резко понижает возможную информативность расспросов у Ла-Вольпе.
-Синьорина, в таком случае вы займете местечко рядом со мной - в этом городе всякий, кто поднимет оружие против стражи Борджиа оказывается вне закона.
Посему, прошу простить меня, но я нахожу ваши притязания несостоятельными.
Эцио чуть склонил голову, разведя руки, всем видом показывая, что ему правда о-очень жаль.
Затем усмехнулся и в два быстрых шага скрылся за перекатом крыши, пускаясь в короткий спринт по верхам города.
Не было надобности оставаться на крышах долго, Аудиторе хорошо знал этот район и был отлично осведомлен о самом легком и верном пути ухода в погожий будний день - Пара улиц и через крохотный частный двор на рыночную площадь у Тибра. Много разномастного народа, толпа продавцов, покупателей и зевак – черт ногу сломит в поисках. Куда уж там страже.
"Несостоятельным вы будете считать мой клинок у себя в брюхе!",- хотела было запальчиво ответить Элоиза, но громкие крики и лязг металла возвестил о новом отряде городской стражи. Не смотря на всю свою воинственность, девушка была не настолько глупа, что бы не понимать, когда лучше драться а когда бежать. Сейчас самым разумным было второе. Поэтому она со всех ног бросилась назад на площадь и на ходу заскочила в седло. Но конь, с аппетитом поедавший очередной яблоко, имел другие интересы и лишь фыркнул, когда хозяйка дернула его за поводья.
- Малыш, не время сейчас выяснять отношения. Если меня поймают, кто за тобой ухаживать будет?
Скакун наконец ударил копытом и галопом понесся вперед, через площадь и переулок, где минуту назад разыгралась схватка. Однако и погоня так просто не отставала - хотя пешие не могли за ней угнаться, несколько всадников, пришпоривая лошадей, погнались следом. Конечно, будь они в открытом поле - породистый скакун легко бы обогнал лошадей стражников, но сейчас Элоиза была в лабиринте узких улочек незнакомого города.
- Не уйдешь!,- окликнул девушку один из всадников и в известной мере это было правдой - из соседнего переулка ей наперерез уже скакали двое преследователей.
Проехать мимо Элоиза никак не успевала. Оставалось только одно. Резко развернув лошадь, девушка на полном ходу направилась прямо навстречу погоне. Ближайший всадник не ожидал такого хода от девушки и не успел среагировать - он на полной скорости напоролся на острие шпаги, которое прошило насквозь его тело. Второй всадник затормозил и попытался объехать лошадь убитого товарища, но улочка была слишком узкой а животное, потеряв управление, никак не хотело уступать дорогу, топчась на месте. С улыбкой девушка пришпорила своего скакуна, но путь отхода ей преграждали два оставшихся всадника.
- Давай родимый, только не подведи!,- пригнувшись к самой гриве, прошептала на ухо своего коня девушка.
Одно, два биение сердца и мир вокруг замер. Элоиза видела вспенившиеся морды приближающихся лошадей и искаженные яростью лица их седоков; яркий блеск на клинке занесенного для удара меча...Миг и она проскользнула мимо них, на волосок увернувшись от просвистевшего над головой клинка. Вдавив шпоры в бока скакуна, Элоиза все дальше и дальше уходила от погони, пока цокот вражеских всадников не затих где-то вдали. Выехав на более оживленную улицу, девушка сбавила ход и поискала взглядом прыткого незнакомца. Кажется, он бежал следом по крышам? Оставив коня у ближайшей коновязи, девушка вошла в соседней переулок и ловко забралась на одну из крыш. Элоиза еще не все выяснила с незнакомцем! К тому же очень ей хотелось разузнать насчет этих ассасинов...
Отредактировано Ada Wong (28-10-2013 12:20:43)
Эцио довольно быстро преодолел намеченный маршрут, но и в толпе на торговой площади он не нашел покоя. Внезапно через чур великое скопление стражи, плавающей по толпе, словно голодные акулы, заставило Аудиторе от греха подальше свернуть в ближайший проулок, а оттуда вновь взобраться на горячую чешую черепичной крыши. Все-таки по верхам было куда быстрее – напрямик, а не по переулкам вертеться, которые, кажется, были уложены еще плотнее и сверчены ловчее, чем кишки в брюхе у неблагочестивого монаха.
Да и чистотой они отличались примерно такой же в контраст с главными улицами, по которым то и дело аристократия да папские прихвостни курсировали.
Эти чисто вылизанные улицы напоминали тонкие корешки, исходящие из одного большого гриба – Ватикана, рядом с которым притулился замок Сант-Анджело, будто толстый голубь на крохотном карнизе прилюбившейся крыши.
Люди редко добровольно смотрят вверх. Еще реже они ожидают оттуда опасность. От чего-то в их представлении с большей вероятностью из преисподней выскочит черт, раздвинув брусчатку улицы, нежели что-то будет угрожать жизни горожан, находясь повыше их макушек. И это отрадно для таких людей, как Аудиторе. Потому как опасаться приходится только редкую стражу да стрелков. А уж эти персонажи не так и часто жарятся на солнышке в будний день по обычным городским крышам.
Впереди уже за рванной линией крыш то и дело начинала мелькать рябая гладь Тибра, казавшаяся в солнечном свете почти белой. Вот уже показался и изгиб реки и силуэт моста Понте Фабриччо вдали, как всегда людный и шумный, а за ним и пристанище ассасинов.
Но на пару проулков впереди, которые были всего лишь парой темных провалов между яркими площадками крыш, возник силуэт, уже ставший Эцио знакомым за сегодня.
Ассасин не стал сбавлять темп, сократив расстояние между собой и девушкой еще на один проулок.
Город гудел обычной жизнью, не было слышно ни ругани, ни лязга доспехов и оружия. Никакой излишней суеты и переполоха. Значит, этой особе удалось сбежать и отделаться от возможного хвоста. Насколько случайным оказался этот ее маршрут на опережение?
Аудиторе чуть помедлил и все же перепрыгнул на крышу, на которой находилась девушка, соблюдая весьма почтительное расстояние и с солнечной стороны. Все же, ему было интереснее разглядеть эту синьорину, нежели любоваться слепящими лучами солнца. Конечно, капюшон – неплохая защита от прямых лучей помимо сего прочего, но от этого светило не перестает жечь своим светом мир вокруг.
-Что это? Счастливая случайность или все же желание отправить меня в темницу работает для вас как непогрешимый компас?
Все же, действительно, путей отхода было множество. Направление, выбранное Эцио сослужило бы службу только человеку, хорошо знающему местность. В противном случае, продлись погоня чуть дольше, она привела бы к Тибру. А это та река, которая, омыв своими водами весь город, может всерьез заставить задуматься о том, что лучше – кинуться в нее или все же сдаться на милость преследующим.
"Проклятье, нужно быть внимательнее"...,- мысленно выругала себя Элоиза, заметив фигуру незнакомца, только когда тот оказался на соседней крыше, при этом отметив, как он легко и проворно двигался.
- Я думала, что настоящий итальянский мужчина вначале поблагодарит даму за спасение, а затем представиться,- слегка запальчиво обратилась девушка к Эцио, уверенно положив руку на эфес шпаги. - Или нравы в просвещенном Риме изменились?
- Что это? Счастливая случайность или все же желание отправить меня в темницу работает для вас как непогрешимый компас?
- Вполне возможно сеньйор,- ответила девушка и выдвинула клинок на пару сантиметров,- я слышала как стражник назвала вас "ассасином".
Элоиза стала медленно обходить мужчину по кругу, что бы занять более удобную позицию.
- Мне доводилось слышать рассказы заезжих купцов и путешественников о них,- девушка сделала короткую паузу и остановилась спиной к солнцу, встав напротив Эцио.- о так называемом "братстве". Не слышали, сеньйор? Говорят, что это шайка наемных убийц. А еще говорят, что они замешаны в похищение дофина!,- - с тихими скрежетом клинок выскользнул из ножен и Элоиза встала в боевую стойку, второй рукой вынув дагу.
- Говорите правду, милорд, терпение не относиться к моим качествам.
Как и во время схватки со стражей, глаза девушки загорелись боевым азартом - она внимательно смотрела на "собеседника", при этом готовая в любой момент отразить атаку.
Отредактировано Ada Wong (29-10-2013 20:28:44)
-А… Так это было спасение…
Эцио едва заметно усмехнулся.
- Мне жаль быть в ваших глазах примером тому, насколько они изменились, но, думаю, нужно начать с того, что не стоит называть Рим просвещенным. Во всяком случае, в моем представлении просвещенные города выглядят несколько иначе.
- я слышала как стражник назвала вас "ассасином".
-И минутою позже точно также он назвал и вас… Вы – ассасин?
Эцио сделал несколько шагов, поддерживая круговое движение, но лиш до той поры, пока солнечный диск не оказался по правую сторону от них обоих, предлагая равные условия. На этом Аудиторе остановился, выпрямляясь во весь рост, не утруждая себя пружинистой боевой стойкой, давая понять, что на бой настроен меньше всего, тем не менее оставляя последнее слово за прекрасной синьориной.
До сей поры Эцио позволял себе легкую усмешку, которая не хотела сходить с губ, но в одно мгновение он помрачнел, прежде чем снова улыбнуться, но уже иначе. Кое-что в этом весьма привычном описании их братства, порожденном разного рода злопыхателями, резануло слух.
-Шайка убийц, верно, но вот только вы скорее папу римского с потрохами купите, чем наймете хотя бы одного из ассасинов. Шайка не заберет жизнь человека честного, или, если хотите, праведного. Ни за какие деньги. А вот тем, кто не чист на руку и любит проехаться на чужом горбу стоит осторожнее ходить по улицам славного города Рима.
Да и по белому свету вообще.
А, что касается дофина… Похищение людей не входит в сферу деятельности убийц. Вот если тело вашего принца выловят из Тибра, тогда можете начать гоняться за ассасинами.
-По какой причине вас так беспокоит судьба царственной особы, что вы даже шпагу ради него готовы обнажить?
На одной из дальних крыш появилась фигура, замерев в напряжении. От внимания Эцио сие незначительное событие не ушло.
Логово ассасинов было совсем недалеко. Рукой подать буквально - только перемахни через Понте Фабричио и ты уже "дома". Разумеется, время от времени по окрестным крышам возвращались к точке сбора проверенные люди. Кто с задания, получить заслуженные хвалу и отдых, а кто - за новым поручением, но бывали и гости незванные. Незванные, но хорошо знакомые.
Аудиторе исполнил плавный, вроде бы ни к чему не обязывающий жест, призванный меж тем остановить всякую возможную ненужную инициативу.
Отредактировано Ezio Auditore (07-11-2013 15:03:54)
Не смотря на уверенный тон Эцио, Элоиза не спешила убирать шпагу.
- Да-да, любой парижский разбойник, прижми его к стенке, будет выражаться точно так же, сеньор! ,- продолжала гнуть свою линию девушка. - А на самом деле вы белые и пушистые, отбираете деньги у богатых и отдаете бедным? Устраиваете бесплатные ужины для нищих? Лечите больных? Помогаете сиротам?
Элоиза сделала короткую паузу, чтобы успокоиться и немного опустила шпагу.
- Как вы себе не назовете - вы убийцы, так что не пудрите мне мозги красивыми сказочками о благородстве и чести, сударь.
- По какой причине вас так беспокоит судьба царственной особы, что вы даже шпагу ради него готовы обнажить?
Девушка удивленно подняла одну бровь.
- Вас настолько не заботит судьба собственного города? И ваша собственная в том числе? Дофин был похищен и я сама была свидетельницей того, как посланник Александра VI распинался и том, что в похищении мальчика замешаны ассасины и некие Аудиторе, которые хотят спровоцировать новую войну между Италией и Францией. И клятвенно обещал, что похитителей изловят в кратчайшие сроки и вернут дофина. Не юлите сударь - если принца не вернуть в ближайшие дни, ваш славный Рим сожгут и разорят войска короля Карла. Вы этого хотите?
Странная логика у людей - обвинять людей в неблагодетелях по одной лишь причине - они не могут справиться с обстоятельствами. Чезаре Борджиа был человеком далеким от понимания чести, морали, достоинства, на все у него обязательно находилась своя точка зрения, но Макиавелли был прав, задавая такой прекрасно вопрос: "почемувсе хорошее такое не полезное?". Подаваясь этой общей идее, Чезаре пришел к выводу, что лучше пользоваться моментом и смотреть по обстоятельствам, нежели придерживаться принципам и потерять все. Когда на кону у тебя стоит войско, лояльность, папа римский, разрозненная Италия, бесчинствующие французы на твоей земле, чертова армия Людовика XII и постоянная угроза потерять войско, лояльность, авторитет папы римского, Италию, какой бы проклятой она не была и получить в ответов прикладов по голове, да враждующих французов, желающих отрезать твои уши, вот тут-то и встает вопрос - а на кой нам ваша справедливость нужна?
Чезаре был, конечно же, примерным тамплиером, как и Эцио Аудиторе был примерным ассасином и они оба преследовали цели, далекие от понимания друг друга. И если ассасины бьются об заклад, ломая головой - зачем тамплиерам могущество и контроль, ответ прост - а зачем людям вообще порядок? В основах их ордена, в первую очередь, стоит порядок и только потом вселенское зло или простые результативные методы, которые доводят ассасинов до эпилепсии. И эти две непонимающие друг друга фракции НИКОГДА не придут к согласию. Эта война началась задолго до того, как они вступили в нее и не прекратится даже когда они из нее выйдут. Победителями ли или проигравшими, тут все зависит только от Фортуны. Тамплиеры побеждали, как и ассасины, но за победой однажды все равно приходит поражения и ничего в мире не бывает в абсолюте.
А теперь возьмите все это и поднесите на золотом блюдечке его отцу, который и слушать не желает о всем, что было описано выше. Родриго Борджиа был человеком радикальным и ему были нужны результаты. То, как его смиренный сын будет их добиваться... ну, этот вопрос мы опустим, потому что вся ответственность за выбранные методы ложится исключительно на того, кто их выбирает.
В конце концов, ассасинов и тамплиеров не много и разделяет. Это они, с затуманенным рассудком в маниакальной ненависти друг к другу, не могут этого заметить. Аудиторе пытается говорить о том, что он, видите ли, преследует благородные цели? Где благородство в лживом равенстве, если такового никогда не будет? Равенство подавляет авторитет, а без авторитета не бывает власти, а без власти общество становится эгоистичным, где каждый желает добиться своего. Кому это надо? Ассасинам, которые проповедуют справедливость? Короли и государи НИКОГДА не бывают справедливыми. Эти утопические идеи Аудиторе и его последователей обречены на провал, потому что, взгляните на мир и вы увидите, что все, за что борятся ассасины - полная ерунда, чушь и людям дела нет ни до какого равенства. Дай животному оружие в руки и оно пойдет убивать.
Но самое важно было в том, что тамплиеры лили кровь в той массовой пропорции, что и ассасины и попробуйте доказать, что это не так. Тамплиеры уничтожили Аудиторе под корень и на то была своя причина. Не потому, что Аудиторе такие плохие, не потому, что тамплиеры хотят жестокости и беспредела, а потому что в мире действует закон, о котором так же говорил Макиавелли. А он, между прочим, ассасин, если мы вспомним.
Так что Чезаре Борджиа совершенно не мучился по поводу того, что поступает плохо. Он поступает не плохо, а так, как ему позволяют средства, хотя он прекрасно понимал, что ходит по лезвию ножа. Узнай король, что за этим стоит Борджиа, он разорвет с ним всякую связь, а они нужны друг другу. Людовику нужен Милан и Неаполь, а Чезаре - его люди. При чем тут вообще кронпринц? Сделает еще детей, Чезаре уверен, что у этого короля достаточно бастардов, чтобы выбрать из толпы самого симпатичного, а папа Борджиа признает его законным одной лишь небрежной галочкой в булле. Все это ведется к тому, что Чезаре, выходя из Замка Святого Ангела, уже знал, что дофин оттуда не выйдет живым. В этой войне много крови и жертв, но в какой войне их не бывает?
И пока стороны не придут к соглашению, все это будет неизменно продолжаться.
Аминь.
В Риме же начиналось какое-то движение. Ну, впрочем, не какое-то, а уже Чезаре давно изученное. Ассасины быстро перебрались в Священный город, чуя, как запахло паленым. Не исключено и то, что Людовик начал травить последователей Аудиторе немедленно. В характере этого человека вообще никогда главенствующую роль не играло слово "разобраться". У него есть люди, пехота, кавалерия и пушки - какое к черту "разобраться". Убивайте всех людей в белых капюшонах. А кто из этого выходит победителей?
Чез... правильно, Родриго Боржиа.
Чезаре всего лишь скромный исполнитель его священной воли.
Черепица трещала под ногами. Эти невысокие крыши Рима - излюбленное место для ассасинов. Чезаре уже привык поднимать голову, потому что никогда не знаешь, какая птичка на тебя свалится сегодня и насколько острые у нее будут когти. Во всем этом переполохе, Аудиторе найти людям Чезаре не составило труда и он переходил с крыши на крышу, видя, как учиняются на улицах беспорядки. Не подумайте, Чезаре Борджиа - далеко не сумасшедший человек, далеко не глупый, он политик и военный стратег, которого обстоятельства вынуждают быть жестоким, но вот эту всю резню он видеть хотел меньше всего. И, в лучшем духе Чезаре, он перекладывал вину в этом на главу их семейства. Это Родриго понадобилось, чтобы Чезаре предпринял такие кардинальные меры. А если план провалится, отец, конечно же, скажет, что Чезаре перестарался.
Да, пусть. Пусть Бог войны встретит его привычным оскалом. Борджиа даже на поражениях умеют наживать победы. Такова уж у них испанская хватка.
- Что вы, синьора, этот человек даже прохожим денег не подает. Каким бы словом всех нас не назови, смысл от этого не меняется, не так? Киллер, uccisore, meurtrier - он чуть склонил голову к французской женщине - если вам будет угодно. Убийцы, другим словом. Вы, я, этот синьор.
Нехорошо это - подслушивать чужие разговоры и тем более в них вклиниваться, но Чезаре уж точно не удержался от этой прелесной реплики, тем более, что зоркий глаз Эцио его уже заметил. По-моему, у этого парня чутье на Борждиа. Он их сквозь стены даже видит, на крышах замечает, по запаху находит. Как очень непослушный пес.
"Все мы часть одной большой системы, Аудиторе", Чезаре выдавил из себя улыбку. Шпагу он обнажать не стал, как и себя обременять лишней охраной. Чезаре всегда умел за себя постоять самостоятельно.
- Вам не кажется, что эти войны пора прекращать? - Снова задал вопрос Чезаре - Людские ресурсы, к слову, мессеру Аудиторе, ограничены. Могу я спросить дорогую синиору с оружием в руках, что ее, прекрасную, привело в это... злополучное место и почему она решила, что отвечает за жизнь дофина?
Интересный вопрос, с подковыркой. Уж были эти французы слишком странные. То держатся в стороне и руками разводят, мол, неет, мы не при делах вообще, давайте подождем годик-другой, пока вас не истребят? А то бросаются на своими на край света, преисполненные патриотическим духом.
- Не стыдно тебе, Аудиторе, мальчишку прятать? - Посмеялся Чезаре. Как будто со своим отражением разговаривал. Вот был бы Эцио ему не заклятый враг, из его рук бы не смерть, а чашу вина. Ибо только этот человек мог понимать такого рода экстравагантные и неосторожные шутки.
-И все же, прошу вас учитывать в своих суждениях, что я не парижский разбойник и не прижат к стенке…
Эцио чуть усмехнулся.
Ассасину меньше всего хотелось сейчас бить себя кулаком в грудь и доказывать этой девушке ошибочность ее точки зрения. Ее натравили на ассасинов, как гончую. Ей все равно, что скажут ассасины, ей все равно, что скажет он, Аудиторе (тосканец все еще не спешил представляться. И пока, видя сию удручающую, но вполне оправданную картину, своего решения на этот счет менять не собирался). Его слова сейчас смогли бы перевесить лживый лай папского посланника только сопровожденные весомыми доказательствами. А у Эцио их не было. Единственное, что Аудиторе знал прекрасно, так это то, что на ассасинов учинили повсеместную облаву. Бездумную и абсолютную. Все французские и папские псы, словно бешенные были готовы растерзать любого подозрительного человека. Любой, кто пытался скрыть свое лицо под глубоким капюшоном, был одет удобно для ловких маневров, не дай бог, решал вместо тверди земной использовать в качестве собственной дороги крышу или был вооружен во весь голос призывал на свою голову вооруженную беду.
В большинстве своем под раздачу тот час же попали люди, ни к чему не причастные и воры. В том числе и воры Ла Вольпе. Были среди первых жертв и настоящие ассасины. Вот Фердинандо излишне усердствовал в этих гонениях, за что и поплатился. Когда было принято решение одернуть ди Наполи, проблема казалась локальной. Просто излишним рвением отдельных служителей представителя Господа на нашей грешной земле. Что ж, от его давления все равно надо было избавляться. Поэтому его устранение было воплощено в реальность.
Но еще до того, как ди Наполи выпорхнул камнем вниз из окна своей башни стало ясно, что эта повышенная агрессия была отнюдь не локальной, то был всего лишь первый час лихорадки, обещавшей обернуться настоящей чумой, если ничего не предпринять.
И самым скверным было то, что в ходе этой охоты страдали и обычные горожане. А, продлись это достаточно долго, и они начнут ненавидеть самих ассасинов, просто за сам факт их существования. Потому что в ходе охоты за этими несуществующими «ведьмаками» будет подвергнуто пыткам и убито много непричастных , которые, натерпевшись, будут рады за вознаграждение сдать любого, кто назовется ассасином, властям.
Члены братства с великой вероятностью смогут стать невидимками, но без поддержки народа толку от них будет мало. Настроить народ против – все равно, что отравить единственную в области реку, несущую питьевые воды.
И теперь усмешка медленно исчезла с лица, а во взгляде вроде бы спокойном появилась недобрая сосредоточенность. Двое – компания, трое – уже толпа. Особенно, если третьим решил стать никто иной, как Чезаре Борджиа.
Папский сын, кажется, действительно пришел сюда один и не намеревался оставаться в стороне, как этого бы хотелось Аудиторе. Маячившей вдали фигурой он нравился ему больше. Эцио не сомневался в смелости Чезаре, как и в хитрости. С этим человеком стоило всегда держать ухо востро. С ним все не так, как кажется. Всегда. Если Аудиторе мог спрятать кинжал в рукаве, то Чезаре мог спрятать целый мир, вывернув реальность наизнанку всего лишь силою слов.
Как водится, Чезаре прежде открыл рот, чем обнажил шпагу, доставляя Эцио много больше проблем с тем, чтобы совладать с крайне жгучим желанием убить того прямо здесь и сейчас. Насколько все было бы проще…
Папа Родриго отлично бы смотрелся с «отрубленной правой рукой». А, главное, скорее всего, очень недолго, даже без помощи ассасинов. Интересно, сам Родриго это понимает?
Но, как бы парадоксально это ни звучало, смерть этого «черного человека» не решила бы ни одной из проблем сейчас. Наоборот, только создала бы новые. В конце концов, в одном он прав, все они здесь как сажа белы. В общепринятом понимание праведности и безгрешности, которое абсолютно утопично.
И нет, это не ненависть сейчас обожгла сердце. Не та, из-за которой тянется рука к оружию – ее вкус уже так давно позабыт. Это всего лишь очень жгучее сожаление. Но от этого ничуть не легче.
Такой уж Чезаре человек. Никого не может оставить равнодушным.
- Чезаре…
Вести переговоры с тамплиером на троих на крыше было не лучшей затеей. По всем параметрам. В конце концов, воины, убийцы становятся неуловимыми легендами не потому, что стрелы и сталь мечей их обходит стороной, отдавая дань их славе, а потому, что эти самые люди умеют не подставляться под эти самые стрелы и клинки. А в ситуации дня сегодняшнего Аудиторе, как ассасину, было бы очень хорошо не задерживаться точить лясы в сомнительной компании. Впрочем, важность подобной неожиданной встречи никто со счетов списывать не собирался. Меж тем, Цезарь обратился к француженке с вопросом, интересным им обоим.
-Может лучше пойдешь и перед зеркалом задашь этот вопрос себе, Борджиа? А, за одно поделишься своей гениальной придумкой – обоснованием выгоды от похищения принца для ассасинов? А то я все никак в толк взять не могу, зачем это могло нам понадобиться.
Появление второго мужчины на пару секунд выбило Элоизу из колеи - как он смог так быстро и незаметно взобраться на крышу? Судя по его одежде, оружию, манере говорить - он так же из знатных. Да и судя по внезапному появлению на крыше- еще и держит себя в хорошей физической форме. Начавшаяся за этим перепалка между мужчинами была мало интересна для девушки. Зато куда интереснее были их имена, проскользнувшие в разговоре - Аудиторе и Борджиа. Старые заклятые враги. И каждый будет вешать собак на другого. "В лучших традициях междоусобной грызни...",- подумала Элоиза, оглядывая соседние крыши. Не мог же Чезаре Борджиа случайно прогуливаться по крышами мимо и заскочить для обмена любезностями? Он знал кого и где искать, а это значит только одно - он здесь не один.
На соседней крыше промелькнули две тени.
"Пара арбалетчиков не иначе...Теперь ясно, почему вы сударь столь болтливы - пускаете пыль в глаза и тянете время". А если на крышу уже лезут арбалетчики, значит внизу все отходы уже прерывают солдаты Борджиа. Последняя мысль радовала меньше всего. У Элоиз было еще секунд двадцать, прежде чем арбалетчики займут позицию и прицелятся и она быстро вложила шпагу в ножны, сделав несколько шагов назад, к краю крыши.
- Вот значит каков знаменитый Чезаре Борджиа ,- протянула девушка, глядя на собеседника точно так же, как придирчивый крестьянин выбирает себе новую тягловую лошадь на рынке; одной рукой незаметно вынимая короткий кинжал - бегает по крышам в компании толпы стражников?
Далее все развивалось очень быстро - резко выбросив руку, Элоиза метнула в Чезаре кинжал, спустя секунду раздался двойной щелчок арбалетов - это сделали залп стрелки, целя во француженку и ассасина. Но пущенный в девушку болт лишь бесполезно ударился о черепицу - Элоиза уже сиганула вниз, приземлившись га твердую мостовую и едва не столкнувшись с парой стражников в алых одеждах. На пару секунд все трое застыли и почти одновременно потянулись за оружием.
Но проворная девушка оказалась немного быстрее. Короткий выпад и первый из противников валиться на землю, хватаясь рукой за живот. Второй яростно замахивается узким мечом, собираясь снести голову девушке, но клинок со скрежетом натыкается на дагу и острие шпаги пронзает и его, пройдя сквозь легкое и пронзив сердце. Еще до того, как смертельно раненный враг падает наземь, Элоиза бежит дальше, свистя на ходу."Малыш, только не подведи..." , - мысленно обращается девушка к своему скакуну и...на полном ходу налетает на что-то большое и, не удержавшись, падает на камни мостовой.
- Что за...,- подняв глаза, Элоиза поперхнулась - над ней возвышался сплошь закованный в тяжелые латы настоящий великан, на голову выше и вдвое шире в плечах; в руках он сжимал алебарду.
Замахнувшись, как рыбак, собирающейся добить барахтающуюся у его ног рыбину, гвардеец ударил острием алебарды. В последний момент девушка отпрыгнула назад и...что делать дальше она не знала - все, что видела Элоиза - сплошную стену стали, ярко блестящей на солнце. Даже лицо противника закрывало глухое забрало. Против такого шпага девушки была бесполезной палкой. Замахнувшись, гвардеец ударил снова, вынуждая девушку уворачиваться и отходить к стене. Она могла уворачиваться и дальше, выжидая удобного момента, но время поджимало - новые стражники могли появиться в любой момент, не говоря уже о арбалетчиках наверху. Спрятав дагу, она выхватила хлыст и отскочила еще на пару метров назад, упершись спиной к стене. Быстро раскрутив его, она ударила, захватив рослого гвардейца за щиколотку и изо всех сил дернув на себя. Потеряв равновесие, противник с грохотом и лязгом упал и именно в этот момент девушка нанесла свой удар - тонкий клинок ударил аккурат между шлемом и кирасой, пронзив горло врага.
Послышался лошадиный цокот и наконец появился конь Элоизы. И сразу за ним один из конных стражников. Стремительно запрыгнув в седло, девушка едва успела парировать размашистый удар саблей. Воспользовавшись короткой заминкой, пока всадник делал новый замах, Элоиза выхватила дагу и всадила ее по самую рукоять промеж ребер противника. Спихнув тяжелораненого солдата, она громко крикнула Эцио, едва успев пригнуть голову - второй болт едва не угодил в нее.
- Прокатиться не желаете?
Отредактировано Ada Wong (08-11-2013 17:30:19)
бегает по крышам в компании толпы стражников? Чезаре принял бы это за правду. Нет, он, конечно был наслышан о французском остроумии, однако вот этих шуток не понимал. Французы служат ему, как псы служат своему хозяину. Королю Людовику нужен был этот союз, как и Чезаре, и обе стороны старались как можно реже друг друга разочаровывать. Они жили в согласии и мире. Конечно, все ошибки короля остаются только на его совести, как и ошибки отца. Этот союз был и прочным и скандально хрупким в одно и то же время. Уж так устроен этот мир, чаще дела решаются словами, нежели оружием.
Например, Неаполь. Почему его поделили? Потому что у Папы Родриго Борджиа не оставалось другого выхода, потому что Испания и Франция, которая прижали папство с обеих сторон, не оставили ему выбора. И они снова с этого выиграли. В случае скандала, Франция будет разбираться с Испанией, и наоборот. Папе осталось благословить обе войны, ожидая в стороне, какая же в конечно итоге будет удачной. И вот, по итальянской земле снова ходят французы, но уже под знаменем быка. Теперь они учатся разговаривать, как итальянцы и вести итальянскую политику. Французские солдаты учатся уважать другого короля, который подарит им славу и половину мира или же место на виселице рядом с дезертирами, разбойниками и предателями. Вот такие методы у Борджиа, и он не стесняется показывать свою исключительную жестокость и непоколебимость духа. Если бы он был трусом и слабаком, коего описывают в современных сказках, мог бы он получить половину мира и контролировать действия французского короля? Ну, про мир и короля, наверное, мы преувеличили, но разве это не делает и без того благородному ныне живущему Цезарю меньше чести?
У монеты, как известно, две стороны. Где злодей, так и герой, где убийца, там и спаситель. Для своих врагов Чезаре не меньше самого сына Сатаны, помазанный антихрист, насилующий детей и женщин, какие попадаются ему на глаза. Не абсурдно ли это? Для других, Чезаре был освободителем от тиранов, там, где шло его войско, царило послушание и мир. Но солдаты всегда остаются солдатами и если кто-то, ссылаясь на это попытается грабить в захваченных городах или же начать жестокость и насилие, это постигнет его самого. Чезаре никогда не прощал ни союзников, ни врагов.
Так, к чему же мы ведем? К тому, что эта дама, пусть и миловидная особа, но, видимо, умом не блестела. Чезаре на женщинах с оружием в руках собаку съел. Они могут язвить, да угрожать, но женщина всегда остается женщиной. Ее битвы должны проходить в других местах, а на поле брани пусть разбираются мужчины, которые куда больше понимают всего, касаемо войны и чести в ней. Или же ее отсутствия.
Борджиа смешной, когда она, пытаясь изобразить из себя итальянку, нразвел руками, смотря француженке в глаза. Акцент у нее был воистину французский и немного а самом деле пыталась говорить красноречиво и гордо. Такое чувство, словно ее слова способны его ранить или причинить боль. Нет, ее слова вызывали у Борджиа исключительно смех и Чезаре откровенно рассмеялся, оглядываясь по сторонам:
- Увольте, мадмуазель! Разве вы видите вокруг меня хоть одного солдата? - Единственным солдатом, в компании с которым Чезаре находился чаще всего был Микелетто, однако и тот был слишком занят для прогулок с господином. А Чезаре никогда не брезгал на одиночество. Одиночество - удел королей, не меньше. В то время, как его отец ходит в окружении армии то кардиналов, то солдат, Чезаре выбирает одиночество. Он всегда полагается только на свою руку и на свою голову. Не то, ни другое его не подводили никогда, а вот идиоты, возомнившие себя героями и только мешающиеся под ногами - очень частое дело.
Тем более, была ли у него причина ходить по Риму с армией?
- Солдаты, синьора, - он спустился с крыши, не хуже, чем настоящий ассасин, и склонился низко перед благородной дамой. Ну, насколько она благородная, это еще нужно узнать, а у Чезаре не было желания вдаваться в такие подробности, но вот воспитание его просто не позволило оставаться на ногах перед женщиной. Да, он тамплиер, да, он убийца, да, он держит в руках мир и войну, но, разве это исключает воспитание, с которым он был вскормлен? Из него растили благородного человека. Однако он все равно повернул свое благородство в русло верное его сердцу. В сутане или с мечом в руке, он остается Борджиа до мозга костей. Разницы нет никакой.
Но то, что произошло потом не лезло ни в какие рамки. Если бы Чезаре знал, что все выйдет именно так, он даже не попытался бы настигнуть двух этих безумцев. На самом деле, он не рассчитывал и на это, однако, коль уж так пошло, Борджиа предполагал более мирное разрешение конфликта.
Эцио был не тем человеком, который бросается в омут с головой. Чезаре прекрасно его знал. Так знать друг друга могут лишь злейшие враги, но врагом быть нужно уметь. Благородным врагом, благородство которого не смоет безжалостно пролитой кровью, врагом, который достоин умереть исключительно от руки этого человека. Именно поэтому Чезаре если и загадывал свою смерть, то от руки Эцио Аудиторе, если ему не придется убить его первым. В данном случае действует прекрасно правило: "лучше будьте здоровы, чем будьте мертвы", ведь без этого ассасина жизнь Борджиа станет уж совсем сладкой. И пусть Чезаре поддерживал амбиции собственного отца, он никогда не стремился и не пытался постичь его высоких целей. То, что в руки ему вложили оружие - было всего лишь подачкой, за которую он был благодарен.
Каждый сын, ведь любит своего отца. И Эцио мстил тамплиерам, Чезаре бы поступил на его месте точно так же. Они были отражением друг друга в зеркале. Реальность была лишь одной и там и здесь.
Поэтому, если бы не эта война, они бы вполне могли поладить. Эцио Аудиторе и Чезаре Борджиа - две стороны одной монеты.
Стража, возникшая на крышах словно из ниоткуда и заставившая Чезаре самому растеряться, даже не взирала на то, что перед ними был их непосредственный начальник. Сперва стрелу выпустил первый лучник, а за ним третий и четвертый. Чезаре гневно осмотрел своих подчиненных, настолько гневно, что им впору было сейчас провалиться под землю. Кто бы мог подумать, что Борджиа будет против обстрела своих врагов.
Он резко поднял руку, приказывая стражникам остановиться. Видимо эти двое, что были перед ним, уже успели заварить кашу на улицах Рима, но Чезаре бойню не собирался устраивать в собственном городе. От того, что французы начнут нападать на французов, толком ничего не выйдет. Но стража на крышах была не французкая. На их гербах виднелся красный бык на золотом поле. Это были люди Родриго Борджиа. Чертовы мешки с дерьмом, вместо мозгов! Ни один из них не был достойным быть даже близким к знаменам их дома.
- Прекратить огонь! - Прокричал Чезаре настолько властным голосом, что, кажется, земля под ногами от неожиданности вздрогнула. Женщина, с настоящей мужской отвагой ринулась в бой. Приказов послушались только лучники, но вряд ли его голоса тогда не услышали все остальные. Обстрел прекратили, но бой еще продолжался, и Чезаре быстрым шагом пресек все попытки стражников перебить настолько достопочтенных его союзников.
- Вы захотели на виселицу? - Выкрикнул он одному из стражников. Что здесь происходило, сам Борджиа не знал, но почему-то подозревал, что к этому была приложена рука его дражайшего отца. Может быть, именно разочарование и потрясение увидел на лице его Аудиторе, когда они миг встретились взглядом. Но Чезаре ничего не сказал. Если бы все шло по его плану, вместо раздражения на его лице была бы усмешка.
- Прокатиться не желаете? Чезаре смотрел на это все с довольно потерянным и злостным видом. Его не расстраивало то, что его враги и союзники решили бежать прямо из-под его носа, а совсем другое... то, что стража с быками на панцирях оголило оружие не по приказу. Он не просил схватить ни женщину, ни Аудиторе, не собирался за ними бежать, позвав коня, а всего лишь развернулся на каблуках и переступил оставленные кипишующей женщиной на дорогах, бросая на мертвые лица презрительный взгляд. Кто бы не отдавал этот приказ, будь то сам Родриго Борджиа, Чезаре призовет его в ответу. Разве Рим еще не умыт собственной кровью? Разве не ради мира и контроля они сражаются и вступают в опасные союзы. Разве не ради этого он рисковал своей жизнью и репутацией, схватив французского принца? Теперь все повалилось, как карточный домик, а Чезаре мог лишь стучать по столу, не пытаясь даже удержать поваленные тонкие карты.
- Выследите их - отдал краткий приказ Чезаре и один из солдат низкое ему поклонился. Куда бы Эцио не направился, Чезаре все равно об этом будет знать. Он всегда знал, да и это было взаимно. Их встреча прервалась так скоро, но Чезаре мог поклясться, что к этому руку не прилагал. Если бы он хотел обрушить на француженку и ассасина армию, все бы это произошло за стенами Рима. То, что они учиняли здесь было больше похоже на безумство, нежели на хорошую тактику.
- Кто был причастен к нападению? - Борджиа обвел молчаливую стражу глазами. Право слова, он был готов разорвать из голыми руками, но внешне выдавал лишь каплю своей злости, все-таки он оставался хладнокровным человеком, который всегда думает головой. - Кто, черт возьми, напал на французов? Кому мне выколоть глаза? - Он ответом ему было молчание. Они склонили головы, как виноватые дети. Порубить бы их шеи, да жаль секиры нет в руках. - Сорвите знамена и освободите квартал. Чезаре знал цену поражениям, он всегда считался не только со своими победами, но и с тем, по чему потом будет лить горькие слезы.
Но стража все еще любопытно смотрела ему в лицо, не понимая, к чему все это. Они резали людей на собственной охраняемой территории. Логично было бы замять ситуацию и отдать квартал, бросить трупы в Тибр и забыть все, как страшный сон. Чезаре скрипел от раздражения зубами, но потом стал мертвенно холодным, бесчувственным, беспринципным.
- Найдите и арестуйте капитанов... и... Он задумался, помедлив с ответом. Кто-то выступил вперед, беря на себя ответственность за выполнение приказов. Ведь приказы Чезаре Борджиа никогда не обсуждаются. Точнее, обсуждаются, но в обязательном порядке выполняются.
- И, синьор?
Чезаре думал. Он мог бы раздеть их до гола и провести по улицам Рима, кидая в них камни, чтобы жертва мирных людей окупилась. Он мог бы лишить их титула и земель, дабы загладить их вину перед правосудием. Он мог бы оштрафовать их, пополнив убытки по убитым боевым единицам...
- И повесить - тихо выговорил Чезаре, быстрым шагом отправляясь прочь злосчастной улицы. В его голове все еще стучали копыта убегающих прочь лошадей. Они с Эцио еще встретятся, если ассасин захочет освободить мальчишку. Чезаре сам сжал ладони, понимая, насколько все слетело с петель...
- Микелетто - он остановился у переулка. Тень его личного ассасина блеснула немного хищно и очень неприятно.
- Милорд - выговорил он. Лишь голос, да аура выдавала его в тени. Если бы Микелетто не был бы его псом, из него вышел бы прекрасный ассасин. Большая потеря для ордена Эцио.
- Убей принца - коротко отрезал Чезаре. Если бы люди знали, насколько он ненавидит убивать вот так, но правила есть правила и всем им по ним играть. Если уж отец решил сделать что-то без его ведома, то и Чезаре не станет спрашивать совета. Он на свою голову взял ответственность и пленил французского наследника, зная, что ему не убежать от вынужденных мер. Ведь главное правило гласит о том, что тех, кто посягнет на твою власть нужно убивать хладнокровно и под корень. Так поступают тамплиеры, так поступают ассасины. Таковы правила войны и один слащавый мальчишка, который мог бы когда-нибудь стать королем, этого не изменит.
А Чезаре Борджиа снова подвел своего отца.
Дорогие соигроки. Я уже писал по этому поводу, но напомню сразу. Прежде, чем что-то делать от лица моего персонажа, пожалуйста, проконсультируйтесь со мной, ибо даже если это альтернатива, я свой канон безумием ломать не хочу и не буду, а это выглядело немного нелогично и безумно по нескольким причинам: я не стану нападать на людей в Риме, у французов не было повода армией бросаться за двумя людьми, никто страже приказа не отдавал стрелять, я писал, что пришел один, ну и в последнюю очередь, мне не оставили места для маневра. Я знаю своего персонажа и личность эту на сто процентов, если не на двести Х_Х
Поэтому вот такой очередной бредовый пост, я в ответ выброшу от своего лица безумие : D зуб за зуб, дорогие соигроки. Я, опять же, выпаду из игры на несколько эпизодов, ибо не вижу смысла опять же, куда-то за вами гнаться, как казак. Спасибо за внимание.
Вы здесь » frpg Crossover » » Архив незавершенных игр » 4. 274
