- … разбили витрину третьего этажа, упали спиной на стоявшую под ней машину, разбили канализационный люк, - женщина поправила очки и, вдохнув побольше воздуха, продолжила перечислять его заслуги, которые растянулись на добрые пять минут, - … и нанесли серьезную психологическую травму булошнику.
Букер еле удержался от того, чтобы буркнуть что-нибудь в ответ женщине, складывая руки на груди и осматривая  узкое пространство кабинета прокурора, которая в данный момент тыкала его же в то, что он совершил какие-то сутки назад. Душный воздух заставлял вдыхать полной грудью, производя при этом еще более недовольный сопящий звук, характеризирующий все, что он думает по поводу сложившейся ситуации.
После возвращения из Колумбии в жизни определенно чего-то не хватало. Каждое утро он просыпался с мыслью, что что-то утеряно, что-то что он не в состоянии более отыскать. Сезонная скука, вкупе с постоянным ощущением непонятной опасности, готовой выскользнуть из каждого неизведанного угла и обрушиться на тебя всей своей мощью, не давала ему толком насладиться хотя бы каким-то подобием жизни. он был заперт в собственном сознании и понимал это.
В голове было слишком много мыслей. Мыслей принадлежавших как ему, так и другим  его ипостасям, которые он впитал за время пребывания здесь. Не хотелось думать ни о чем из того, что витало в голове. Никакая сила не заставит его вновь вернуться к картинкам прошлого, от которых становиться неимоверно больно и в области груди начинает сильно сжиматься сердце, закручивая тебя в тиски собственного сожаления. Он вдруг поймал себя на мысли, что опять начинает много пить, дабы забыть все то, что пережил в Колумбии и после нее. А вот то, что происходит после того как он напивается, Букер уже не может контролировать. Именно поэтому двадцать долгих лет он просидел в четырех стенах. Уж лучше пусть он жалеет сам себя, заперевшись в квартире вместе с бутылкой, нежели подначиваемый этой самой бутылкой будет творить нечто такое. В конечном итоге, после определенного количества алкоголя его мысли путаются и все расплывается перед глазами.
- С вас могут взыскать огромный штраф! Будь у вас деньги… - прокурор улыбнулась, да так гадко, что ДеВитт  всем своим нутром почувствовал, что сейчас будет что-то нехорошее. – Если человек не в состоянии выплатить полагающийся штраф, то мы устраиваем его на исправительные работы.
- Дамочка, я улицы мести не буду, - Букер внимательно посмотрел на папку, которую женщина только что извлекла из собственного стола, стараясь  хотя бы ментально воздействовать на ту, дабы понять, что там, собственно, содержится.
- О нет, так просто вы не отделаетесь, - казалось еще больше яда в этих словах содержаться не может. ДеВитт лишь только подумал о том, как удержать себя же в своих руках и не спалить здесь все к чертовой матери от простого неудовольства нахождения. Прокурор подалась вперед, протягивая ему папку и Букер наконец осознал к чему его приговорили.

Он ненавидел нянчиться с детьми. Он не умел с ними возиться. В последний раз когда такое произошло, он…
Впрочем о плохом лучше не думать. Да и вообще, после вчерашней бутылки лучшее вообще ни о чем не думать, ибо голова готова расколоться на сотни мельчайших осколков из-за происходящего. Все тело прорезали конвульсии а мышцы, после недавних довольно сильных ударов о землю и доказательство того, что Ньютону еще повезло, что не наго грохнулось только яблоко, ныли и, если бы кто-то мог, то лицезрел бы неплохой узор из синяков на его теле, возможно бы даже углядел в этом какую-нибудь картинку. Но слава всем мыслимым и немыслимым богам никто ничего подобного заметить не мог и прохожие лишь только шарахались от слишком угрюмого человека, который, казалось, готов взглядом прожечь подъезжающую к его дому машину. Из машины вышла уже слишком хорошо знакомая ему женщина, которая, кажется, поставила своей целью свести его в могилу в очередной раз и какая-то девочка-подросток, младше даже Элизабет, да и, судя по взгляду, далеко не такая смирная.
- Мистер ДеВитт, это Элеанор. Теперь ВЫ  за нее отвечаете. – Букер взглянул на девочку, в надежде на то, что уже сам собой его взгляд намекнет той на простую истину, что надо бы отвести эту тетеньку за угол и поумолять не оставлять ее с этим человеком. Но увы, ничего такого не произошло и Букеру оставалось лишь только схватить в охапку весь ворох непонятно зачем нужных документов и, перехватив пожитки девочки другой рукой, указать кивком на лестницу. Самой девочке он ни слова не сказал – смысла не было. Он не был любителем потрепаться и в привычку себе это ставить не собирался.
Оставалось лишь только подняться в его и так не слишком шикарную квартиру, в которой мебель была расставлена по фен-шую, а именно находилась где угодно, только не в его апартаментах и, бросив сумку в ближайший относительно чистый угол, провести небольшой экскурс для девочки.
- Там, ванна, там кухня, там ты спишь, там сплю я; то ты  не лапаешь, иначе развалиться и сама будешь чинить; печку не трогаешь, из-за проблем с газом она не включается и может рвануть; в ту комнату ты не заходишь, если хочешь остаться со всеми конечностями, - указав на самую последнюю дверь, за которой была детская комната Анны, Букер, с чувством выполненного долга, направился к своему столу, старательно запихивая все выданные ему бумажки в один из нижних ящиков, половину из которых он все же отправил в мусорную корзину. К черту ему сдалась вся эта бумажная волокита.

Отредактировано Booker DeWitt (13-11-2013 01:45:09)

Букеру уже не нравилась эта девочка. Этот хамоватый взгляд любого подростка-нонконформиста так и говорил, что в детстве кому то не давали ремня, а может и чуточку переборщили с ним, теперь уже не понять. Ясно только одно, теперь она его проблема и расхлебывать все опять же придется ему. Оставалось лишь только вздохнуть, приводя в порядок разрозненные от слишком много выпитого в прошлый вечер, мысли, собирая остатки тех в кучу.
- Потому что я никогда не появлялся в приюте, - буркнул Букер, прикидывая, сколько еще ребенок проведет у него и сколько терпения хватит у него самого. – И для меня это такое же наказание как и для тебя, ясно?
Если бы он умел складно говорить, если бы все же позволил каким-то остаткам Комстока внутри себя вырваться наружу, то возможно бы и смог сказать девочке что-то подбадривающее или нечто в этом роде. Вот только ничего такого он не умел, да и спрашивать когда это девочка успела стать сироткой, он тоже не собирался, не его это дело, да и не особенно тактично это получается.  Лишь только осознание полнейшего смирения с происходящим должно было хоть как-то разладить сложившуюся ситуацию.
- Ты пробудешь здесь, пока тебе не подберут кого-нибудь более… подобающего в плане родительской опеки, ну а пока поспишь здесь, - кажется, перед тем, как захлопнуть перед носом агента по социальным работам дверь, та пыталась что-то сказать в довесок к общеполагающемуся, кажется, это даже было что-то очень важное и касающееся именно его. Кажется, это было что-то вроде «не злите ее». И для самого ДеВитта это прозвучало как смесь вызова с простым блеянием, на которое не стоит обращать никакого внимания.
Наверное, стоило сказать что-то еще, что-то подбадривающее или нечто в подобном плане, но вот не умел Букер общаться с детьми, да и вообще общаться с кем бы то ни было, особенно если голова гудела как работающий на полном ходе пароход. Вот и выходило, что где-то с несколько минут в комнате царило неловкое молчание, которое, как бы не хотелось, нельзя было предотвратить хотя бы из-за полнейшей нелюдимости мужчины и неумению того дружелюбно общаться с людьми. Особенно с подростками.
- Кхм… ты, наверное, голодная, - он указал рукой по направлению к кухне, вдруг ловя себя на мысли, что в холодильнике ничего, кроме холодной бутылки и половинки луковицы, лежащей там с момента покупки агрегата, у него ничего и нет. Когда живешь один как-то легче, ты думаешь только о себе и о своих потребностях. Когда вместе с тобой живет кто-то еще, ты начинаешь думать не только о собственном удобстве и от этого становиться еще некомфортней. ДеВитт  вдруг ощутил какое-то странное чувство стыда, которое выбралось неизвестно откуда и полностью захлестнуло его. Было неудобно и перед самим собой и перед новой жительницей его дома.
- Я не… у меня не… не было времени сходить в магазин. К тому же я не знал что ты любишь и вот… - мужчина почесал щетину, быстро прикидывая, что стоит делать в подобных ситуациях. Интересно, неужели никто еще не написал мануал плана: «У вас появился ребенок-подросток. Поэтапные правила ухода и общения», он бы если бы не озолотился, то и не прогорел бы уж точно. – Хм, подожди немного, я сейчас приду.
Схватив в руки пальто и натянув шляпу, скрывая ото всех слишком красные глаза, ДеВитт вылетел на улицу по направлению к магазину. В последнее время дела шли довольно хорошо, а поступающие заказы не давали надолго впасть в желание в очередной раз взяться за карты или бутылку, так что деньги, пусть и не такие большие, но все же имелись. А вот представления о том, чем питаются подростки ее возраста абсолютно не было. Хотя внутренний голос и подсказывал, что их рацион не особенно отличается от рациона обычного человека… наверное. Прикинув свои кулинарные умения и собственные средства, ДеВитт похватал с полки все то, от чего у любого любителя ЗОЖ случился бы инфаркт миокарда. Ну и черт с ним, не особенно его это интересовало, уж он-то прекрасно знал, что помрет далеко не от переизбытка холестерина в крови.
Еще по дороге домой он заподозрил что-то неладное, а если быть более точным, то что-то дико подозрительное в происходящем. Внутренний червь требовал готовиться  к  подставе по приходу, и та не заставила себя долго ждать. Еще с порога он заметил приоткрытую дверь детской комнаты и, прекрасно осознавая, что далеко не ветер распахнул запертую на замок дверь, со всего маха хлопнул той, да так, что ручка, ударившись о стенку, издала трескающийся звук и, кажется, сломалась.
- Я что говорил? Выметайся отсюда! Немедленно! – Гаркнул он, даже толком не рассмотрев происходящего. Суть была проста, либо она уходит, либо он сам выпихивает ее из этой комнаты за шкварник, попутно отвешивая подзатыльник, да и пусть уж лучше молиться, дабы по случайности и гневу своему ДеВитт не применил при этом энергетик. Букер пристально смотрел на девочку, не отводя от той взгляда, метать свой взгляд из стороны в сторону в этом месте он боялся и очень сильно опасался. Здесь все было слишком больно на вид.

Отредактировано Booker DeWitt (27-11-2013 15:13:27)