Впервые за долгие дни, Чарльз проснулся в довольно приятном расположении духа. Пусть он был еще сонным, но...черт побери, даже если бы они были на фронте, и их бы сейчас кинули прямо на растерзания врагам, Чарльз бы все равно не прекратил бы улыбаться. На утро, все, что произошло прошлой ночью, казалось еще более нереальным, но следы засохшего семени и вкус чужих губ на своих собственных - являются лишь доказательством того, что все было реальным. И именно это делало Ксавье таким довольным.
Однако, чем ближе они были к территории своих же, тем сильнее огонь в Чарльзе затихал. Теперь, когда пьянящая эйфория прошла, его голова стала набиваться волнующими и важными вопросами, которые теперь не давали покоя, заставляя парня ерзать по сидению и кидать на друга задумчивые взгляды. О чем он думал вчера до того, как потерять контроль над телом? Кажется, о том, что Эрика могут отдать под трибунал...точно. От этой мысли бросило в холодный пот и перехватило дыхание. Ведь в той ситуации, в которой оказался Леншерр, с ним только так и можно было поступить.
-Эрик,...у меня плохое предчувствие...может, не стоит нам к своим ехать? - Буквально шепотом спросил Ксавье, искренне боясь того, что сейчас его друг начнет читать очередную нотацию о том, что куда им еще податься. И правда, другого выхода у них больше не было.
"Свои" приняли так же дружелюбно, как когда-то и немцы - дулом поднос и воплем "руки вверх". Конечно, их понять можно: немецкая машина, немецкий офицер и потрепанный раненный английский солдат. Странный дуэт, не так ли? Чарльз бы посмеялся над этим, если бы не потерял сознание, аккурат после того, как их приняли за своих. Его "предчувствием" и "странным ощущением" оказалась воспаленная рана на сломанной руке о которой Чарльз, почему-то забыл. Просто эта ноющая и отвратительная боль стала для него такой привычной, что он уже не обращал на нее внимание. Вот и до "не обращался" пока его не утащили в лазарет. Волоком.
Но хрен редьки не слаще и всего спустя несколько дней у парня обнаруживают лихорадку. Странно, да? Выжить в немецком лагере, быть спасенным от расстрела Гестапо, пройти почти всю войну и умереть от лихорадки. Благо, смерть лишь припугнула Ксавье, а руки врача оказались воистину ангельскими - солдат был спасен, но когда пришел в себя, крупно об этом пожалел. Первым делом он спросил об Эрике, что было довольно логичным, но ответа не последовало. Никто не отвечал ему на этот вопрос, а истощенный организм, потрясенный новыми волнениями и изматыванием, приковал Чарльза к кровати.
На следующий день, ответ поступил. К нему пришел командир и кинул на кушетку Ксавье жетоны на которых было выбито имя "Эрик Леншерр".
-Трибунал вынес для твоего друга расстрельный приговор. Вчера он был приведен в исполнение. Его командующий велел передать тебе эти жетоны. - Сухо и четко. Мужчина говорил спокойно, стараясь не глядеть на солдата, а потому и не понимал, что в данный момент подписал еще один приговор. Но теперь уже - для Чарльза Ксавье.
      Долго валяться парню не позволили и вот уже через неопределенный срок (ибо с момента смерти Эрика, Чарльз напрочь потерял счет дням), вместе со всеми остальными, он ступил на поле боя. Объятья смерти теперь казались еще более желанными, чем когда-то - объятья Эрика. Чарльз искал эту странную госпожу, выбегая на встречу немецким солдатам, сражаясь в рукопашную. Солдаты окрестили его самоубийцей и они даже не представляли, как правы! Чарльз кидался под пули, он плевал врагу в лицо, но выживал! Черт побери, он выживал везде, где только мог. Из каждого боя, пока хоронили павших ребят, Ксавье выходил даже без ранений. Лишь царапины, да ссадины - ничего особенного.
А потом война кончилась. Гитлер покончил с собой, Германия подписала акт о капитуляции, Хиросима и Нагасаки. И вот, 2 сентября 1945 года Япония подписывает акт о капитуляции. Война выиграна, вот только, Чарльз не чувствует той радости, которую мог бы испытывать. Горечь на его языке напоминает о том, что он отдал кое-что очень ценное и теперь больше никогда не будет счастлив.
      Теперь можно было возвращаться к "спокойной жизни". Спокойной ее хрен можно было назвать, но Чарльз, сжав зубы, соглашался с остальными ребятами, что теперь можно не бояться пули в затылке. Как жаль, ведь именно ее он желал. Пустой дом в чудом уцелевшей английской деревне напомнил Чарльзу мысль, что была в его голове в ту последнюю ночь, когда он был искренне счастлив. "У меня есть только ты. Нет ни мира, ни других людей вокруг. У меня нет будущего. Ты - мое все". И лишь тогда, солдат, прошедший войну, позволил себе заплакать. Он бы все отдал за то, чтобы Эрик жил. Они вместе должны были выжить, они оба должны были вернуться в свои дома и обрести покой.
Когда-то в детстве, мальчишки рассказывали о том, что если выйти на перекресток ночью и закопать в землю коробочку со своей фотографией и костью какого-то животного, то явится демон и выполнит любое твое желание. Чарльз не верил в детские байки, но...на что только не пойдет человек, что находится на грани отчаянья?
И потому, этой темной ночью, он стоит на перекрестке и оглядывается по сторонам, ожидая появления таинственного демона, исполняющего чужие желания.

Голос за спиной заставляет парня вздрогнуть, а ведь он уже был готов развернуться и пойти домой, мысленно фырча на себя за подобный эксперимент. Парень даже боится обернуться и увидеть за спиной пустоту, ведь...могла ли это быть всего лишь фантазия? Как я говорил ранее, после смерти Эрика он потерял счет дням и, точно так же, перестал различать реальность и сон. Все слилось для него воедино и ничто не могло больше придать душе солдата заслуженный покой.
Странно было видеть ночью на перекрестке перед собою обычного мужчину в клетчатой рубашке и старых потертых джинсах, лишь глаза его, горящие желтым огнем в ночи, заставили Чарльза вспомнить для чего он здесь.
-Пять лет? - Шепотом повторяет Ксавье и сглатывает ком, вставший поперек горла. - Я отдаю свою душу и живу еще пять лет, а затем...умираю и попадаю в Ад?
Чарльз говорит спокойно и сосредоточенно, абсолютно не давая нервным ноткам проскочить в своем голосе. Все дело в том, что ему смешно. Серьезно. Он общается с демоном, собираясь заключить с ним контракт на пять лет для того, чтобы вернуть из мертвых своего лучшего друга. Совсем чокнулся. Ей Богу, если сейчас его кто-то увидит здесь, то точно в психушку сдаст.
-Если ты знаешь кто я и что...решился на этот поступок, то знаешь и то, что деньги мне не нужны, слава у меня есть, а женщины не интересуют. - Ксавье беспомощно оглядывается по сторонам, будто не решается озвучить ту мысль, что крутиться на кончике языка. Он запускает руку в карман, где пальцами нащупывает прохладные жетоны на которых выбито такое важное и любимое имя. Чарльз сжимает их, сжимает со всей силой, позволяя металлу вонзиться в огрубевшую кожу и произносит: - Мне нужен Эрик. Верни его ко мне.
Стоило лишь произнести эти слова вслух, как на душе стало легче. Чарльз увидел в какой ухмылке расплылись губы демона и невольно поморщился. Было в этом что-то противное, что-то, что заставляло ощутить холодок на спине и желание отшатнуться. Но парень многое выстоял, выстоит и это.
-Что же, я его тебе верну, но...есть одна загвоздка. - Демон вновь усмехается, доставая откуда-то свиток с контрактом и протягивает его молодому Ксавье. - Эрик вернется к тебе демоном, хоть и воспоминания о его земной жизни, со всеми чувствами и эмоциями мы оставим. Если тебя это устраивает, Чарльз, то подписывай.
От мысли, что серые глубокие глаза Эрика примут такой же желтый цвет, Чарльз нахмурился. Он мало представлял, что будет делать потом, когда увидит живого Леншерра. Мало думал и о том, как будет расплачиваться через пять лет. Зато лишь одна мысль билась в его голове...у него появился шанс вернуть Эрика, сделать его живым, хоть и не таким, как ранее.
Бывший солдат вновь смотрит в желтые глаза и ставит подпись.
Добро пожаловать в Ад, господин Ксавье, мы забронировали для вас персональный котел на пять лет.

После щелчка пальцами, Чарльз открыл глаза и с удивлением осмотрел сонным взглядом свою комнату. Неужели, это все ему приснилось? Ведь вот он, дома, в своей кровати, только что проснулся. "Вот же чертовщина приснилась" - мрачно подумал отставной солдат, бродя в ванную комнату, чтобы умыться прохладной водой. Обычно ему снились ужасы войны - пули над головой, надрывные крики вокруг, много крови и смерть Эрика. Каждый раз в своих снах, Чарльз видел, как пули пронзают тело друга, но ничего не мог с этим поделать.
-Мистер Ксавье! Мистер Ксавье!
Этот детский голос был уже частью реальности Чарльза и стоило ему лишь услышать его, как он знал, что нынче уже девять утра. Поздно он сегодня проснулся. На улице его уже ждал соседский мальчишка. Ксавье помогал его семье за небольшое вознаграждение, просто выполнял мужскую работу по дому. Что-то прибить, что-то починить, оттащить...Чарльз не знал, почему согласился на это. За деньги? Да, лишь самую малость, надо же на что-то жить. Из-за того, что у хозяйки была старшая дочь, удивительная красавица, которая так и льнула к молодому военному? Уж нисколько. Парень делал все возможное, лишь бы не давать девчонке повода.
Для себя он объяснял это одним простым фактом: глава их семейства, офицер, который погиб на фронте, и оставил свою семью без мужчины в доме. А что Чарльзу? Жил он через дорогу, жил один и ему было совершенно не тяжело в чем-то помочь.
Ведь уже спустя пару часов, он в глубокой задумчивости, возвращался домой.
-Мистер Ксавье! - раздался детский крик за спиной и в голове мужчины возникло лицо его первого командира, под чьим командованием Эрик и Чарльз сошлись. Его зычный бас в миг зазвучал в ушах: "Сержант Ксавье, я сказал "огонь", какого черта ты медлишь, Ксавье?!". Это было до важнейшей потери, когда Чарльз еще не мог стрелять в противника. Ведь стоило ему лишь направить дуло винтовки на человека, как в голове пролетали мысли "Что ты творишь? Перед тобой не враг, а человек, который, возможно, не хотел идти воевать, которого родные ждут дома". И пока Ксавье медлил, Эрик, с завидным спокойствием, пускал пулю в цель.
Чарльз резко мотнул головой, прогоняя старое видение и медленно обернулся, глядя на соседского мальчишку. Ему стоило шикнуть на него, прогнать домой или, хотя бы, увести в дороги, но Чарльз ничего из этого не сделал. Уж больно неловко ему было от этих сияющих восторженных глаз. Ребенок ни в чем не виноват, его вырастили с чувством уважения и восторга, как и многих других. В солдатах, прошедших войну, они видели самых настоящих героев: без суперспособностей, но живых! И этим детям невдомек, что многим хочется просто снять свою форму и вытереть об нее ноги, что никто из них уже не будет прежнем и как же мучаются они по ночам, когда павшие братья зовут к себе. Им невдомек...ну и пусть. Никто не имеет права рушить детские фантазии. Этот мальчик скоро вырастит и сам все поймет, без мрачных рассказов отставного солдата Чарльза Ксавье.
-Мистер Ксавье, Вы обронили. - С этими словами, мальчик протянул Чарльзу жетоны. Стоило лишь англичанину увидеть их, как он вырвал столь дорогую вещь из детских пальцев, чуть ли не ломая их. Мальчик, правда, и не испугался.
-Я видел там имя...Эрик.
-Эрик Леншерр, да. - Отстранено пробубнил парень, вешая жетоны себе на шею. - Они принадлежали моему...другу
Слово это вырвалось из горла с каким-то странным ощущением. Ведь сейчас, спустя столько времени, Чарльз не знал, кем был для него Эрик Леншерр. Друг, брат, напарник, брат по оружию - это все верно, но не описывало тех чувств, которые он испытывал. Любимый? Ну так точно не стоит его называть, а то еще в психушку заберут.
И все же, что же было ночью? Дойдя до своего дома, Чарльз сел на крыльце и закурил, все размышляя о своем странном сне. Желтоглазый демон до сих пор вызывал дрожь до самых коленей, но как же хотелось, чтобы сделка была реальной! Он отдал свою душу, он готов прожить всего пять лет, но прожить их с радостной мыслью "Эрик жив". Даже, если оживет он с сущностью демона...
Как жаль, что это лишь сон. Чарльз тихо вздыхает и, зажав зубами сигарету, наклоняется вперед, чтобы завязать шнурок. В этот момент, парень ощущает на себе чужую тень и чуть приподняв глаза, замечает перед собой носы дорогих мужских туфель, которые вряд ли кто-то мог себе позволить в ближайших окрестностях.

Голос, прозвучавший над головой, заставил парня задрать голову и ошарашенно вглядываться в фигуру, стоящую против солнца, с прищуренными глазами. Чарльз не сразу узнал в стоящем перед ним того, кого уже казалось давно похоронили в фашистском мундире. "Йооооо...сиф Сталин" - только на это и хватило когда-то богатого словарно-матерного запаса Ксавье.
Взглянув на нежданного гостя еще раз, Чарльз подумал и опустил лицо. Затем подумал еще немного и вновь посмотрел на Эрика. На живого Эрика! Хотя, может, не живой? Может мираж?! Поэтому, голубоглазый поднимается со своего места, зажимая губами сигарету и как-то нерешительно касается пальцами плеча, затем, уже увереннее, кладет на него ладонь. Под пальцами оказывается не просто воздух, как полагал парень, а вполне нормальное человеческое тело. Ладонь перемещается к плеча на грудь, накрывая то место, где бьется сердце и...кажется, это сердце бьется. И тепло, он чувствует тепло этого тела!
-Чтоб меня морской флот вы...- Ксавье вдруг закашлялся, будто лишь сейчас вспомнил, что у него была сигарета. Выбрасывая прочь, ненужный окурок, Чарльз наступил на все еще развязанный шнурок и со сдавленным хрипом полетел вперед. На Эрика.
Спустя минуту, у него уже была другая реакция. С восторженными воплями, которым мог позавидовать и сам доктор Франкенштейн, "Ты живой!", Чарльз щупал Эрика во всех местах, где только можно и...хотя где это ему не можно?
-Живой, живой! - Восторженно бормотал Ксавье, глядя на парня лихорадочными глазами, но вскоре весь его восторг поутих, когда в голове прояснились некоторые детали. - Черт, значит, это был не сон! Перекресток, Желтоглазый, сделка...это был не сон...

От очередного словесного поноса, полного ярости и агрессии, Чарльзу захотелось лишь сильнее рассмеяться. Кажется, сейчас он банально ничего не соображал, кроме того, что сделка совершилась и ему вернули покойного...друга. Правда, странность в Эрике парень видел уже сейчас: что-то темное промелькнуло в глазах Леншерра до того, как он потянулся в чужой карман. Правда, стоило только мужчине приблизится на такое расстояния, как из груди вырвался прерывистый выдох. Он до сих пор любил Эрика...даже если это был и не Эрик. Не его Эрик.
-Много, друг мой, очень много. Гитлер застрелился, американцы уничтожили с лица земли два японских городка, война выиграна нами и нашими странами-союзниками. - На какой-то миг, Ксавье замолкает, слишком очарованный явившейся картиной. Было что-то магнетическое в глазах Эрика, хоть кроме холода в них и нельзя было ничего разглядеть. Это "что-то" манило Ксавье потянуться к губам демона, заставляя забыть о том, где они находятся и что их могут увидеть. Но это наваждение, как и многие другие, солдат смог сбросить. Хоть и знал, что не надолго. - Пойдем. Правда, боюсь от моей стряпни, ты опять в Ад захочешь.
Голос звучал как-то неуверенно, как и смех парня, будто он и сам считал его далеко не уместным. Кажется, Чарльз начинал развивать в себе способность к чтению чужих мыслей, так как его внутренний голос подсказывал, что явно не словами "я есть хочу" павший воин собирался закончить свою фразу. Ксавье был практически уверен, что слова Эрика явно бы больно резанули по сердцу, и только по этой причине, демон решил промолчать. Правда, на кухне, после того, как перед восставшим мертвецом появилась чашка кофе и жаренная яичница с тостами, Чарльз сам поднял этот вопрос.
-Мне сказали, что ты вернешься демоном. Я...все равно согласился на этот риск. Мне хотелось умереть, Эрик, серьезно, но пули словно отскакивали от меня. - На последних словах хозяин дома вновь рассмеялся и взглянул на Леншерра. - Я вижу в тебе перемены...физические. А что насчет эмоциональных, Эрик? Ты...помнишь...ночь в сарае?

Всего последующего Чарльз совершенно не ожидал. Действительно, у него на кухне сидел демон и именно демон сейчас медленно оттеснял простого смертного к стене. Только сейчас Чарльз осознал и его будто облили холодной водой, что на самом деле...Эрику ничего не стоит свернуть ему шею или задушить. От этой мысли сердце внезапно сжалось и пропустило удар, когда парень прижался спиной к стене. И лишь затем наступило странное спокойствие, даже умиротворенность. "Пусть убьет, какая разница? Что я умру сейчас, что через пять лет" - Мысль эта была спокойной и сосредоточенной, словно Чарльз смирился со своей участью и был готов умереть прямо здесь и сейчас. Главное, что он увидел живого Эрика и поговорил с ним. Хех. Как порою эгоистичны бывают люди! Ксавье ведь предполагал, каким злом мог стать Леншерр, но ради собственного эгоистичного желания еще раз обнять его, парень подверг многих людей опасности. Ну и черт с ними. Зато теперь он может умереть спокойно.
-Эрик...- судорожно выдыхает юноша, хватаясь пальцами за сильное плечо, когда пальцы металлической хваткой смыкаются на его бедре. Слишком горячо, жарко, невыносимо! Хочется сорваться и прижаться к нему, целуя, срывая одежду. Чарльз чувствует дрожь в коленях и вот-вот он рухнет на пол, если только не вцепится сильнее в плечо Эрика. - Я никогда этого не забуду...мне не надо было отпускать тебя тогда. Нужно было сделать все возможное, лишь бы не пускать тебя к нашим.
Чарльз откидывает голову, наконец-то имея возможность взглянуть в манящие серые глаза, чтобы окончательно потерять над собой контроль. Вопрос искусителя еще больше распалил парня и сейчас он был готов сам уже наброситься на мертвого друга, вот только, все было не так просто. Дрожащие пальцы касаются щеки, легонько поглаживая ее, а затем, большим пальцем, Чарльз проводит по нижней губе Эрика. Удовольствие теплом расстекается по телу, подогревая кровь, бурлящую в жилах, учащая биение сердце и напрочь сбивая дыхание. Было сложно соображать, он полностью оказался в плену этих серых глаз и горячих рук, которые теперь знали, что нужно делать. Ксавье вновь проводит ладонью по щеке, но уже выше, зарываясь пальцами в идеально уложенные волосы, и прижимается всем телом.
-Хочу. Ich liebe dich...bis jetzt. - Шепот хриплый, оттого еще более возбуждающий. Чарльз обжигает губы демона своим дыханием и незамедлительно целует, не давая Эрику возможности для очередного потока возмущений и ненужных лекций. Да, это был не его Эрик. Да, Чарльз знал, что никогда не услышит этих слов в ответ, лишь хриплый смешок, но он любил...и этого хватало.
Отстав от губ демона, Чарльз еще раз взглянул в его глаза и хрипло выдохнув, прижался губами к странной татуировке на шее, после чего, плавно стал на колени. Ему плевать на то, что начнет говорить Эрик, а потому, сосредоточившись на собственных желаниях, парень проворно расстегивает ремень

Отредактировано William T. Spears (18-06-2014 22:07:42)

Прошло пять лет
Пожалуй, эти 5 лет в жизни Чарльза Ксавье были самыми счастливыми. Изо дня в день он просыпался с ощущением того, что в его жизни появился смысл и что теперь - он не одинок. Кто бы мог подумать, что у него появится "персональный демон", так часто Эрик называл самого себя, а Чарльз лишь весело соглашался. И правда...персональный демон. Тот самый, который изначально хотел развратить душу Ксавье, вот только, не успел. Рядом с Эриком бывший солдат и так вел себя развязно, а уж что говорить теперь! Для Чарльза все же осталось загадкой одна вещь: что удерживало демона рядом с ним? Чувства, которые человек испытывал к оживленному мертвцу, постоянно вторя ему на ухо "я люблю тебя"? Или горяча концентрация страсти, которая вызывала помутнение разума у обоих и дело доходило до того, что они теряли всякую бдительность? Ведь бывали моменты, когда Леншерр уходил куда-то, но все равно возвращался к Чарльзу.
Это были лучшие годы в жизни Чарльза.
Но время скоротечно, особенно, если проводишь  его в счастье. Час смерти приближался и в обоих стали происходить перемены. С каждой упавшей песчинкой в часах, Эрик, в своей привычной манере, распалялся и вновь называл Чарльза кретином, а Чарльз в свою очередь просто молчал.  Он знал, что ему не миновать смерти: контракт был подписан на крови и скреплен рукопожатием; у демонов есть его запах и его кровь, а потому бегать от них - бесполезно. Поэтому Ксавье, как старый солдат перед лицом неминуемой гибели сидел смирно и с гордостью собирался встретить Смерть, как свою старую подругу.
И в назначенный день, Чарльз остался один. Просто открыв утром глаза, он увидел, что вторая половина кровати пустая, а в доме - гробовая тишина. Он смирно ждал Эрика до обеда, затем до вечера и лишь когда наступила ночь, человек позволил эмоциям выйти наружу. Почему, Эрик? Почему ты ушел в тот момент, когда мне так нужен? Ведь Чарльз хотел умереть, держа Леншерра за руку или хотя бы глядя в его глаза, или хотя бы просто зная, что этот засранец находится с ним в одной комнате! Одному страшно умирать. С каждым движением стрелки, нервы Чарльза накалялись до предела. Ему казалось, что еще немного и он сорвет настенные часы, сломает их на мелкие части...и это принесет ему облегчение. Но в глубине души он знал, и понимал, что легче от этого не станет. Не нужно впадать в панику. Нужно просто успокоиться.
Уж стрелка близится к полуночи, а Леншерра нет. "Он не придет", - эта мысль полна твердой уверенности и слабой надежды на то, что Ксавье ошибается. Ведь она эта мысль, отдает ноющей болью в сердце, вызывая неимоверное желание взять нож и вырезать ненужный орган из своей груди. "Все будет хорошо", - подбадривает себя Чарльз, сидя в своем любимом кресле и глядя прямо на часы. - "Ты знал, что это произойдет". Не плачь теперь, не ползай в ногах, не проси о милости...будь мужчиной! Будь солдатом, в конце концов. Мы все умрем.
Часы бьют полночь. Время пришло. Прерывисто выдохнув, Чарльз старается расслабится, откидываясь на спинку кресла и прикрывая свои глаза. Его поза расслаблена, руки спокойно лежат на подлокотниках, а лицо сохраняет умиротворенность. Он не имеет понятия, как умрет, но лишь смеет надеяться, что смерть будет ле...
С каждым ударом сердце сдавливает. Чарльз чувствует, что от этой боли, он не может дышать, не может шевелиться. Он сидит, откинув назад голову и широко открытыми глазами смотрит в потолок, приоткрыв губы в немой попытке закричать. Пальцы панически цепляются за подлокотники, как он сам - за жизнь.
Чарльз Ксавье. Умер в собственном доме в ночь на 12 марта 1951 года, от внезапной остановки сердца.
Покойся с миром, солдат, жаль, что ты не услышишь пения ангелов.

2005 год. Сентябрь.

Незнакомые лица мелькают перед его глазами, чей-то зычный бас орет ему в самое ухо "почему ты медлишь?!". Крики, взрывы со всех сторон и чья-то фигура на горизонте. Он знает, что должен в нее выстрелить, но его пальцы будто окаменели и не решались опустить курок. Бой собственного сердца он ощущал в висках, он чувствовал все, что происходило вокруг, даже капельку пота, которая стекала по виску, что уж говорить тогда о волнениях и страхе которые нынче отравляли его душу? С боку раздался выстрел и навязчивая фигура рухнула на землю, как подкошенная. Парень оборачивается и упирается взглядом в серые глаза, которые тут же дарят ему покой и умиротворение. Кто он? С губ срывается тихое "спасибо, Эрик". Значит, его зовут Эрик и...рядом с ним спокойно.
-Парень! - От толчка по плечу, заснувший охотник вскидывается и рефлекторно запускает руку под куртку, где хранится его специальный нож. - Спокойно, это я. Дин.
Эдгар Чарльз Ремингтон, которому в наследство передался семейный бизнес в виде миссии убивать всяких монстров и прочую нечисть, недавно натолкнулся на охотника по имени Дин Винчестер. У Дина было то, чего не было у Эдгара: тачка и цель. По дороге, Ремингтон узнал о том, что Винчестер ищет своего брата, дабы вместе с ним начать поиски пропавшего без вести отца. Когда же поступил ответный вопрос, парень лишь замялся и пожал плечами. Ему было 22 года, убивать он умел уже с 14, а пару месяцев назад похоронил мать и теперь не знал, куда податься. Странные сны тяготили его душу, разрывали разум и не давали спокойно жить. Похоже, именно с этим ему нужно разобраться.
Попрощавшись с Дином в ближайшем городке, Ремингтон отправился бродить куда глаза глядят. Нужно было найти гостиницу на эту ночь, а завтра с утра, может, взять билет...куда-то. Или стоит остаться здесь? Осесть в этом тихом городке и вести себе мирную жизнь? Как вариант, но на данный момент перспектива пустить себе пулю в лоб была привлекательнее.
За одним из поворотов, Эдгар ощутил, что чьи-то глаза неотрывно следят за ним. Чуть сбавив темп, но не останавливаясь, Ремингтон на ходу достает пистолет и резко оборачивается.
-Кто ты? Я знаю, что ты здесь