У Лукаса со вчерашнего дня тряслись руки. Пальцы ходили ходуном, почерк был дёрганым и неровным, когда он пытался сделать записи в своём дневнике, из рук валилось всё – от карандаша до любимой чашки с кофе. Он тогда здорово обжёгся, но, благо не поранился об острые края фарфоровых осколков. Лукас никогда не верил в приметы. Он твёрдо знал – никакого счастья не может быть, когда вдребезги бьётся любимая вещь. Кроме того, агенту было ужасно холодно. Неизвестно от чего именно у него возникло это неприятное чувство, от которого по коже то и дело пробегали мурашки, а внутренности сводило странной судорогой, как бывает во время повышенного нервного напряжения. Конечно, мужчина волновался всегда, даже когда пытался скрыть свои чувства за стальной маской спокойствия, но до трясучки не доходило никогда. То ли дело было, если близился срыв. Но, вроде, Лукас с этим завязал?..

Мужчина не подозревал о своей болезни. Он отказывался верить в то, что ему не светит ничего, кроме огромного количества антидепрессантов, белые стены психиатрического бокса и решётки на окнах, если в поведении агента национальной безопасности проклюнутся такие странности, как чрезмерная нервозность или же полнейшее равнодушие ко всему происходящему. Лукас был здоров, он убеждал себя в этом каждый раз, когда переступал начертанную им же самим грань, наказывал себя вдали от глаз коллег, подолгу замыкался в собственном мире или же проводил себе трудоголическую терапию, которая помогала безнадёжному шизофренику оставаться на плаву реальности и не нырнуть в пучину безумия. У него было слишком много всего в этом мире, чтобы просто взять и оставить его позади себя и поддаться водовороту, затягивающему агента Норта всё глубже и глубже в свою опасную сердцевину. Иногда ему начинало казаться, что он действительно сходит с ума. Лукас подолгу разговаривал сам с собой, вернее, с Джоном Бейтманом, диалоги с которым доходили до гарантированной драки, погрома в квартире или же полнейшей кататонии, после которой жертва собственных ошибок находила себя лежащим на полу возле кровати, в коридоре, в ванной комнате – где угодно. И тогда Лукасу становилось по-настоящему страшно.

Нечто подобное он испытывал и сейчас, когда в его дрожащих холодных руках ходил ходуном стакан с палёным виски, который продавали в этом притоне по поднебесной цене. Эту тухлую дрянь, смешанную в равных пропорциях с этиловым спиртом можно было приобрести в любой круглосутке на окраине города раз в пять дешевле. Мужчина не рискнул даже отпить из стакана, потому как одного только запаха было достаточно, чтобы отбить всё желание увеселяться за счёт сомнительного алкоголя. Кроме того, он был на задании, а холодная посудина в руках находилась исключительно для отвода глаз. Агент даже оделся по такому случаю неофициально: простые тёмно-синие джинсы, плотная серая футболка, поверх неё шерстяной чёрный пиджак с полами ниже талии, чтобы скрывать спрятавшуюся  на поясном ремне кобуру и совершенно неброские кожаные кроссовки, рассчитанные на то, что если их хозяину придётся бегать, то они не подведут своим неудобством, не то, что дорогие ботинки с негнущейся подошвой. И всё-таки Норт выглядел намного респектабельнее местной публики, от чего к нему не раз подкатывали разбитного вида девицы, вероятно тешущие себя надеждой поживиться наличностью трезвого, гладко выбритого и приятно пахнущего господина. Правда Лукас им быстро надоедал своей неразговорчивостью  и чрезмерной напряжённостью, поэтому череда жаждущих познакомиться с ним быстро иссякла. Агент не понимал, насколько сильно сейчас он ставит самого себя под удар. Одно дело, если бы он был полицейским. Им не от кого скрываться, достаточно просто выдержать конспирацию до нужного момента, а потом громогласно рассекретить себя на весь притон, отчаянно потрясая в воздухе удостоверением личности. Другое, когда ты принадлежишь к тайной контртеррорестической организации, которая занимается делами государственной важности. Стоит кому-нибудь из шпионов вражеской стороны узнать о том, что где-то рядом с ним оказался сотрудник «Ми-5», который из-за своего плохого настроения позволил полететь всей конспирации псу под хвост, как тот незамедлительно скроется и заляжет на дно, пропадая из-под контроля не только тех, кто за ним следит, но и тех, кто им помыкает. В конечном итоге такие оплошности привели бы к политическому скандалу.

В эту ночь Лукас работал один без компаньона. Роз не было в Лондоне, она отправилась на задание куда-то в Италию, поэтому большинство заданий агенту Норту приходилось тянуть самостоятельно. Не то, что это ему невмоготу, наоборот, в таких случаях мужчина чувствовал себя намного раскованнее, чем под чутким наблюдением главы отдела «D». Только сегодня всё было не так. Окружающий мир беспощадно давил на него светомузыкой, дымовыми завесами, отвратительными музыкальными композициями, которые не вызывали у Лукаса ничего, кроме раздражения, обилием пьяных посетителей, отсутствием того, за чем он вообще сегодня заявился в эту дыру… А ещё холодом. И страхом. Если бы Норт умел молиться, он бы обязательно воззвал к Господу Богу в этот момент. Только, вот незадача, молитв спецагент не знал, да и вообще был атеистом.

Гарри вчера был каким-то невесёлым. Об этом Норт вспомнил сейчас, слепо глядя в плещущийся на дне стакана вонючий виски. Когда его начальник давал задание, он выглядел ужасно усталым и как будто чем-то подавленным. Пирс вызвал Лукаса за два часа до конца смены, долго и пристально глядел на своего подчинённого, словно оценивая его внешний вид, а заодно и психологическое состояние, от чего тому пришлось спрятать свои дрожащие руки за спину, а затем с едва заметным сожалением в голосе рассказал Норту всю суть предстоящего задания. Как и всегда – в нескольких словах. Пойди туда, следи за тем-то, подслушай то-то, а потом бери с поличным, только не забудь предупредить начальство. Но что-то в этом было не так, как и всегда. Может, у Гарри случилось что-то, что невнимательный Лукас упустил из виду?

Ломать голову над личными проблемами своего друга и начальника было совсем некстати, когда возле двери, за которой на самом деле всё это время агент следил, стараясь не выдавать себя чересчур очевидным пристальным взглядом в сторону входа в служебное помещение, появился один из «невидимок». Если бы рядом с Нортом сейчас оказался какой-нибудь независимый сотрудник, он бы точно сделал вывод о том, что его коллега теперь работал отнюдь не на репутацию, раз позволял себе настолько грубые ошибки. Скорее, это репутация работала на него. А она, стерва, в конце концов, предаст даже такого незаменимого агента, каким являлся Лукас Норт.

Мужчина плавно соскользнул с высокого барного стула, внимательно огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что все посетители заняты исключительно собой и не обратили никакого внимания на то, что странный непьющий субъект наконец подал признаки жизни, и двинулся в сторону двери, стараясь оставаться в тени и не попадать в пятна прожекторов. За слоем из плотной древесины, из которой была сделана дверь в служебное помещение, глухая тишина, впрочем, это маленькое недоразумение Лукас быстро устранил, выплеснув содержимое стакана прямо на пол, благо, набодяженого алкоголя в нём было немного, приложил посудину кромкой к поверхности двери, а сам прижался ухом к его донышку. Так у агента появилась возможность расслышать хоть что-нибудь из того, что происходило за дверью. Хотя… лучше бы он этого не делал, потому как первой порцией сведений, полученных им посредством этого нехитрого приборчика, был отборный мат, нескончаемым потоком выливающийся на невидимого собеседника от такого же невидимого оратора. Когда возмущение сошло на нет, агент услышал первые членораздельные замечания, оказавшиеся зацепкой для его сегодняшнего дела.

- …я бы смог сообщить, что груз задерживается, - мужской голос донёс до Лукаса обрывки красноречивых фраз, которые практически сразу потонули в бесконечном потоке долбящей по вискам музыке, от чего он нахмурился и ещё сильнее напряг слух, стараясь не упустить ни единого слова. - ...предыдущего забрали за несколько минут до твоего прихода… курьер должен быть здесь с минуты на минуту.

Интересно, «здесь» - это где? И вообще, с какой стороны этот самый курьер соизволит появиться? Норт начинал закипать и беситься неизвестно от чего. Скорее всего, на него пагубно влияла атмосфера клуба, которая своей духотой и смрадом старалась поглотить агента. Его по-прежнему знобило, а желания оставаться на месте не было от слова «вообще». Никогда прежде Лукас не чувствовал себя таким беззащитным под гнётом мелочных обстоятельств. Всю свою жизнь он попадал в ситуации похлеще этой, с которой бы справился любой дилетант, но сегодня всё шло из рук вон плохо. Ему не хватало моральных сил сосредоточиться и принять хоть какое-то решение, от чего он, подгоняемый плохо контролируемым отчаянием, набрал номер Пирса и прохрипел в трубку испуганное: «Гарри? Гарри, это я. Гарри, что мне делать?!»

Разумеется, его начальник был удивлён таким поворотом событий, а ещё ему кое-как удалось вытащить из балансирующего на грани истерики Лукаса те сведения, что тому удалось получить за последние несколько часов. Затем Пирс раздал указания своим привычным тоном: сухо, веско, без лишних пояснений. Правда позволил добавить совершено неожиданное «ты справишься». Будь Норт в более адекватном состоянии, ему бы захотелось познакомить лицо Гарри со своим кулаком.

Но сейчас всё было иначе. Лукас впервые за вечер вздохнул с облегчением. Его словно кто-кто взял за руку и заботливо вывел на верный путь, пройти до конца по которому и было сейчас главной задачей агента Норта. Он даже не понял, что только что натворил. Наверняка Пирс там, у себя в кабинете, начал подумывать о том, чтобы отправить одного из своих преданных агентов в отпуск, чтобы тот пришёл в себя, а заодно установить за ним негласную слежку, дабы убедиться в том, что его пребывание на службе у «Ми-5» не несёт никакой угрозы как организации, так и государству в целом. Это бы обнаружило ни один скелет в шкафу у Лукаса Норта, но до этого момента ещё предстояло дожить им обоим, потому как операция по аресту наркоторговцев только начиналась.

Итак, Гарри сказал глаз не сводить со служебного входа. По предварительным данным, на этом пятачке промышляет некто «Фил», который и должен стать основной целью Норта. Сам он не попадается на глаза, а двигает свой бизнес через руки курьеров и продавцов, рассредоточенных по нескольким клубам, в число которых входит и тот, где Норт сходил с ума без малого два часа. Но помимо «Фила» был ещё один парень, который недавно орал на кого-то благим матом, а сейчас находился в нескольких метрах от Лукаса и нервно опрокидывал в себя алкоголь, словно стараясь тем самым унять волнение. Кажется, не у одного агента этот вечер не задался. Что ж, по крайней мере для него он закончится куда более удачно, нежели у нечистых на руку наркоторговцев.