внешний вид
Try to hide your hand
Forget how to feel
Life is gone with just a spin of the wheel
Солнце нещадно било в глаза, грозясь если не ослепить, до дезориентировать на время, и даже хваленый Polaroid, за который любители пощеголять состоянием отваливают неплохие бабки, и который обещал стопроцентную защиту от ультрафиолета и палящих лучей, бессовестно сдавался и лишь делал вид, что стоит на страже зрения. Все вокруг — от погоды до тишины и спокойствия - так и располагало к прогулке, направленной на успокоение бушующего и бьющего тревогу воображения, услужливо подсказывающего, что ждет в скором времени команду друзей, так неосторожно вляпавшихся в неприятности. Но даже этот великолепный город был не в силах заставить решиться на эту прогулку. Сейчас нужно было думать о деле.
Это был Париж — потрясающая воображение мировая столица кучи модных брендов, куда стремятся все мечтательные души земного шара; место, где сбываются мечты и вершатся судьбы; плаха, где должен быть вынесен приговор их жизням. В другое время Джим бы незамедлительно отправился искать каких-нибудь приключений, знакомств ровно на одну ночь с обещанием перезвонить, хорошего отдыха и просто чего-нибудь человеческого, в чем он старательно пытался заглушить неприятные и словно бы в черном гудроне извалявшиеся воспоминания полугодовой давности, что помойными кошками скребли на душе, с диким усердием не позволяя ранам зажить. Казалось бы, в его «профессии», с его-то образом жизни, может случиться все, что угодно, вплоть до случайно пули в голову, но, как ни странно, ничего почти не случалось. Нет, порой бывали казусы, но их команда была настолько профессиональна, и, как следствие, востребована, что любой фарс-мажор они играючи превращали в то, что поможет им в выполнении сделки. Но вот полгода назад что-то внезапно пошло не так: кто-то, судя по всему со стороны покупателя, потому что своим ребятам Кирк доверял даже больше, чем себе, сдал место проведения их маленькой и не совсем законной экономической операции ФБР, в результате чего всю лавочку накрыли, Венеру правительство отвоевало себе, хотя эти остолопы, Джеймс готов был биться об заклад, и понятия не имеют, как правильно распорядиться этой красотой, а вся их дружная команда еле унесла ноги из капкана, чуть не пооставляв там хвосты и когти.
Дьявол, это было так обыденно для их образа жизнь, но так отвратительно неожиданно на фоне всей их предыдущей удачливости, что гадкие червяки никак не хотели переставать жрать мозг, изводя Кирка, который должен был сейчас думать лишь о том, как не оставить к себе ниточек, противными мыслями о предательстве. А еще, что было в сто раз хуже, тяжелыми тучами над ним нависли неясность и полное неведение, успешно ли скрылись его друзья, которых он, чего уж греха таить, давно считал своей семьей, так много они пережили вместе. Именно поэтому, никогда не отличавшийся излишней совестливостью или чем-то таким из морального списка жрущих нормальный настрой чувств, Джеймс, как только убедился, что самые дальние уголки Гаити — это не только девственная природа и туристическая краса, но еще отличное место, чтобы на некоторое время залечь на дно, принялся собирать информацию о своих ребятах, по кусочкам составляя паззл, дающий ему хоть примерное представление об их местонахождении и нынешних личинах. Да, он чувствовал неопределенную, но явно существующую ответственность за них; неясно почему, но подсознательно, даже сам толком не понимая, он примерил на себя роль виновника срыва сделки. Быстро отметал, да, но все равно осадок оставался, так что он-то и руководил его действиями, когда Джеймс, засев в уютном плетеном домике где-то на Гаити, упорно тыкал кнопками в карту мира, разворачивал карты стран и собирал тонкие папочки. Он просто не мог их потерять.
И вот сейчас, перед входом в маленький отель Парижа, название которого не выговорит ни один уважающий себя человек, Джим стоит, задрав голову и недовольно щурится на солнце, но на губах его все равно играет улыбка, смысл у которой лишь один — предвкушение от встречи со старыми друзьями, с единственной семьей, с теми, по кому он действительно скучал, порой сидя прямо на столе в домике и с тоской глядя на истыканную кнопками карту. Он не знал, кто и в каком порядке откликнется на его предложение собраться вновь всем вместе, так что интрига должна была сохраниться до того самого момента, как он переступит порог заказанного номера. Единственно, что Кирк прекрасно знал, так это то, что выбора-то у всех них, по сути, было примерно столько же, сколько у ужа на сковородке: либо крутись, либо жарься.
Как только приятная прохлада коридора укутала его, Джеймс мигом стер улыбку с лица, став вдруг серьезным и собранным, каким его давно никто не видел, потому что, согласитесь, гавайская рубашка в цветочек не очень способствует имиджу «серьезного и делового человека»; здесь же он изображал именно такого — бизнесмена, приехавшего по делам своей компании. Черт бы побрал эту графу «Причины визита». Гореть составителям бланков в Аду синим пламенем, - в который раз подумал Кирк, складывая очки и вешая их за одну из душек на нагрудный карман; много бы он отдал сейчас за тот тихий домик на Гавайских островах и провалы в памяти, лишь бы не знать того, о чем его услужливо проинформировали буквально пару дней назад. А вот и нужный номер, что так неожиданно вынырнул перед ним, словно бы хотел поскорее разрешить все это дело и вновь успокоить совесть нового гостя, или что у него там ее заменяло. Глубоко вздохнув, молодой человек потер шею, словно та дико болела, и, как бы соглашаясь с намерениями двери поскорее со всем покончить, постучал.
Это была самая адовая ночь с той самой пьянки, что они устроили в честь успешной продажи бриллианта «Голубая надежда», который упорно называли самым хорошо охраняемым, самым неуязвимым, самым таинственным и так далее, и тому подобное. Собственно, таким он и остается до сих пор, потому что никто так и не узнал, что в музее на данный момент хранится копия, а подлинник уже давно улетел в Японию, радовать там какого-то богатея своим блеском в лучах их восходящего солнца. Так вот, отвратной ночь была не потому, что Джим напился, или еще что, до такого он, слава богу, еще не скатился, а потому, что это были уже вторые сутки без сна, и причиной была не только страшная духота. Ворочаясь в постели и каждый раз натыкаясь на чертову карту с пометками, кнопочками и фотографиями, Кирк, кажется, стал понимать значение слов «беспокойство» и «совесть», причем последнее его изрядно пугало, так как с дамой этой он был знаком лишь через третьи руки и личного контакта иметь пока не горел желанием, слишком уж много проблем она приносит туда, где появляется. Парень вообще придерживался мнения, что совесть — последнее, что нужно в их деле, а для того, чтоб беспокоиться о команде, хватает и банального чувства ответственности и привязанности к этим людям, так что нет, совести в своей голове он не хотел. Но, как это обычно бывает, его никто не спрашивал перед тем, как подкинуть очередную подлянку, и в итоге Джеймс уже вторые сутки буравил тяжелым взглядом то стену с картой, то потолок и прокручивая в голове события полугодовой давности, когда их идеальная карьера полетела под откос по какой-то глупой случайности.
И вот, когда он в очередной раз дошел до момента, когда из-за угла неизвестно каким образом вынырнули люди в ордером на арест и большими пушками, явно не намеренные вести светские беседы, а решившие, в случае чего, просто пустить всем по пуле в голову, раздался звук, которого Кирк не ожидал ровно так же, как когда-то ФБР. Резко вскочив, словно ошпаренный, парень с явным недоверием посмотрел на надрывающийся мобильник, после чего осторожно, словно это была бомба, подошел к нему, все еще не веря, что он действительно звонит. Нет, это было не странное поведение вызванное помутнение рассудка из-за солнечного удара, это оказались вполне здравые опасения, потому что номер этого мобильного не знал никто, кроме него самого: сим-карта была левая, купленная где-то на рынках, и планировалась к использованию лишь в экстренных случаях, например, для связи со своими, если это потребуется. Если подумать, в этой глуши вообще не нужны были телефоны, они и ловили-то тут хреново, чуть ли не подбрасывать надо было, чтобы смс отправить, так что мобильный Джим держал при себе скорее из привычки, нежели по надобности. Прождав еще один зум, Кирк все-таки поднял трубку и нажал на кнопку принятия вызова, понимая, что ни к ему хорошему это не приведет.
- Добрый день, или, если точнее, то ночь, мистер Кирк, - в трубке замолчали, позволяя себе насладиться звуком отпавшей челюсти Джима, после чего продолжили, - Вы же меня узнали, не так ли? - голос был настолько спокоен и в какой-то мере даже добродушен, что, казалось бы, это звонит старый дядюшка, дабы проверить, все ли у любимого племяшки хорошо на отдыхе, если бы не одно но: от голоса так и несло металлом, который в любую минуту мог воткнуться вам в горло. Сжав пальцы на переносице и поморщившись, Джим сто раз проклял себя за то, что вообще не выкинул телефон. Ну конечно же он его узнал, такой голос не забывается.
- И вам доброго, я полагаю, дня, мистер Линдерман, - постепенно успокаивающимся голосом проговорил Джеймс — все-таки, блефовать он никогда особо не умел. В голове вспыли некогда сказанные и закрепленные слова договора, который, собственно, они полгода назад и провалили. Помнится, тогда он не назвал имени заказчика ребятам, посчитав, что, чем меньше они знают, тем крепче будут спать, потому что он сам бы уже тогда многое отдал, чтобы не знать, на чье предложение они подписались: все в их деле знали, что делает Линдерман с теми, кто его подводит. И, раз этот человек сейчас лично звонил ему на номер, которого никто знать не должен, время расплаты пришло.
- И Вы, надеюсь, понимаете зачем я звоню, - все так же вкрадчиво продолжил голос, и, не давая даже паузы для передышки, дальше стал выплевывать вежливые слова, как пулемет пули — так же убийственно и неумолимо, - Не далее, как примерно полгода назад, у нас с Вами была договоренность по поводу одного удивительного шедевра мирового искусства, который теперь, к сожалению, в руках людей, совершенно не представляющих его истинной ценности. Думаю, Вы понимаете, что я теперь, раз не получил желаемого, хотел бы вернуть хотя бы свои деньги, - голос замолчал, явно довольный тем, что загнал в угол свою жертву. И Кирк действительно оказался в углу, зажатый там мыслью о том, что все его личины, вплоть до настоящего имени, оказались раскрыты. Проведя ладонью по лицу, словно пытаясь так прогнать зарождающуюся панику, Джим судорожно начал придумывать, как бы выкрутиться, он даже трубку хотел бросить, но тут голос, словно почувствовав заминку, продолжил:
- Мистер Кирк, дабы Вы оценили всю серьезность моих намерений, взгляните на конверт, что лежит на вашем столе. Думаю, его содержимое Вас убедит, - теперь к металлу примешался еще и лед, тот, что обжигает, не смотря на свой холод, так что Джим, совершенно не раздумывая, бросился к столу и действительно обнаружил так конверт. Он даже не стал думать, стоит ли его вскрывать, просто неуклюже разорвал толстую бумагу, из которой тут же высыпались на стол фотографии, лица на которых были ему слишком хорошо знакомы, чтобы он мог и дальше бороться с нарастающей тревогой. Да еще масла в огонь добавили надписи, сделанные на обратной стороне каждого фото аккуратным и размашистым почерком, явно выдававшем в своем владельце уверенность и непоколебимость вперемешку с комплексом Бога. Каждая из надписей содержала в себе страну, город, улицу и точные координаты всех запечатленных на снимках. Переведя взгляд на карту, Кирк с ужасом понял, что все идеально совпадет с его личными изысканиями.
- Сука, как он... - с ненавистью пронеслось в его голове, когда пальцы с силой сжали остатки конверта, превратив его в бумажное месиво. Но вслух он, ставшим вдруг предельно спокойным голосом произнес:
- Я Вас внимательно слушаю, мистер Линдерман.
Пожалуй, с тех пор, как посреди ночи в его домике раздался этот звонок, Джим вообще забыл, что такое сон, но он даже и не заметил этого, если уж на то пошло. Он с головой ушел в заботы, которые в одночасье навалились на него: во-первых, он не поленился смотаться за новой симкой, впрочем, более не питая надежд на конфиденциальность серых каналов; во-вторых, он обзвонил всех и каждого из команды, предварительно выбрав место предполагаемой встречи уже непосредственно недалеко от объекта, который мог поспособствовать в покрытии их долга; в-третьих, попытался придумать хотя бы относительно логичный обоснуй для того, чтобы хоть попытаться уломать ребят на то, что он им предложит; в-четвертых, он попрощался с уютным домиком и, дабы как можно дольше оставаться вне поля зрения Линдермана — а в том, что он постоянно теперь будет приглядывать за всеми из команды, Джеймс не сомневался, - пешкодралом и на попутках добрался до аэропорта, где уже и перевоплотился в успешного бизнесмена, очаровательно улыбающегося на стойке выдачи билетов кассирше. Игра — вот это была его тема.
И уже только в самолете он вдруг осознал, что наконец-то снова увидит их всех, вместе и в одной команде, хотя стоит признать, что быть командой они не переставали никогда. Да, он все-таки признался себе, что чертовски скучал по этим ребятам.
Дверь открылась с некоторой заминкой, словно тот, кто был по другую ее сторону, то ли не был уверен, что стоит открывать, то ли тоже гадал, кто же стоит за куском дорого дерева. Однако, как только проем очистился от двери, Джим очень пожелал, чтобы деревяшка вообще оставалась на месте и не отъезжала в сторону ни при каком раскладе. В проеме перед ним стоял Спок.
И тут стоит пояснить, что же вызвало такую странную реакцию, ведь еще недавно Кирк бы душу отдал, чтобы увериться, что со всем и каждым из команды все хорошо, все живы, здоровы и вполне себе счастливы. Дело в том, что на расстоянии старые обиды, вернее не такие уж и старые, если на то пошло, несколько притупляются, отступая в сторону и давая простор ностальгии и тоске по друзьям развернуться в полной мере, заполонив собой все темные уголки сознания. Но вот когда вы видите перед собой человека, который вроде бы и ваш самый лучший, самый верный, самый незаменимый друг, но который, в то же время, несколько насолил вам, причем это несколько настолько обидное, что даже выть хочется, то тоска как-то мигом испаряется, услужливо открывая двери перед злобой. И все бы, возможно, некоторое время побурлило, покипело, но потом замялось, зашутилось, забылось со временем работы вновь бок-о-бок, если бы старый друг не принялся делать вид, что ничего вообще не случилось, в привычной ему манере идеально разыгрывая спокойствие, взбесив тем самым просто выводимого на эмоции Кирка. Хотя нет, нынешнее положение выбило из колеи даже его, потому что, когда Джеймс пожал протянутую ему ладонь, было заметно, что руки у Спока все-таки подрагивают. Все это несколько даже порадовало Кирка, и на его лице вновь принялась блуждать легкая ухмылка, но совсем не та, что должна была появиться при встрече со старым другом, а какая-то неприятная, даже немного гадкая.
Тут стоит вставить вторую часть объяснения. Причина: женщина. Конечно, друзья друзьями, и женщины не должны вставать между ними, но все-таки неприятный осадок, когда у тебя из-под носа уводят эту самую женщину — очень противное ощущение, способное храниться в закромах души годами; тогда чего уж говорить про сейчас, ведь прошло чуть больше полугода. Правильно — нечего, так что Джим, будучи человеком вообще легким как на подъем, так и на мордобой в частности, руководствуясь каким-то мимолетным сдвигом, от души зарядил старому другу кулаком прямо в нос, не пожалев сил и чувствуя, как костяшки проезжаются сначала по скуле, а потом встречаются с намеченной целью. В этот момент ему явно полегчало, и все обидки как-то сразу поутихли. Надо же, а он и не догадывался, как мало надо человеку для успокоения нервов. Продолжая ухмыляться и встряхивая руку, чтобы дать легкой боли отмщения немного пройти, Кирк с удовлетворением посмотрел на Спока и только теперь заговорил:
- Да, дружище, я тоже чертовски рад тебя видеть, - Джеймс как ни в чем не бывало прошел в комнату, отбросив небольшой кейс на кресло и оглядываясь, уверенно изображая при этом вид, словно ничего и не случилось, - А что, Ухура уже от тебя сбежала? - как бы невзначай поинтересовался он, наблюдая, как Спок закрывает дверь и проверяет нос на предмет тяжких повреждений. Все равно, пока не подтянулись все, о деле говорить было рано, так что почему бы не почесать языком? Однако, как ни странно, задумке этой не суждено было сбыться, потому что буквально через минут в дверь вновь постучали. В ответ на это Кирк просто указал ладонью на дверь и скинул брови, всем видом выражая желание передать другу привилегию открыть дверь и в этот раз.
Что же, вот они и почти собрались. Как будто ничего и не было.
Отредактировано James T. Kirk (19-06-2013 14:30:34)
