Небо за окном постепенно меркло, и приемная погружалась в темноту, оставляя освещенным лишь пару ярких пятен электрического света. Часы тихо пробили восемь, но доктор не уделил этому внимания. Он каждый раз назначал визиты Уилла Грэма на самый конец приема, а иногда даже после него, фактически в свои нерабочие часы. Это делалось, чтобы иметь возможность не торопиться и задержаться в офисе на столько, сколько может понадобиться.
Для Ганнибала такие встречи были отличной возможностью расслабиться и отдохнуть после целого дня, посвященного выслушиванию жалоб мелких суетливых людей, составлявших его клиентуру. Они жаловались на всех и все: на начальников и коллег по работе, на жен и мужей, на матерей и отцов. Уилл был не таким, он даже о самом себе рассказывал с заметной неохотой. Он был не клиентом, не посетителем, а ребенком, заблудившимся в лесу и надеявшимся, что у Ганнибала он сможет спрятаться от своих кошмаров.
Чуть наклонив голову, доктор Лектер наблюдал за своим другом и пациентом. Тот уже какое-то время молчал, уставившись нечитаемым взглядом перед собой. Это могла быть простая задумчивость, или, что было более вероятно, очередной мистический транс, во время которого он, словно древний шаман, общался с духами мертвых и каким-то невероятным образом узнавал личности их убийц. С равной степенью вероятности это мог быть и очередной приступ его болезни, вырывающий Уилла из реальности. К последнему доктор относился гораздо спокойнее, чем следовало бы это делать тому, кто, казалось бы, по целому ряду причин должен был бы заботиться о физическом и душевном здоровье специального агента Грэма. Но Ганнибал легкомысленно игнорировал эти тревожные симптомы, считая, что Уиллу позволительно таким способом сбегать от него и от реальности, конечно, ровно до тех пор, пока Ганнибал будет способен это бегство пресечь в любой момент по своему желанию.
Затянувшаяся пауза в их разговоре длилась так долго, что Лектер успел налить себе и бокал вина и распить его. Это было совершенно невежливо, конечно Ганнибал осознавал это. Но потерянное выражение на лице Уилла, его неряшливый вид, растрёпанные вихры и исходивший от него чересчур ощутимый запах псины, который никакая дешевая парфюмерия не была способна перебить, создавали для Ганнибала иллюзию, что перед ним сидел его домашний любимец, а вовсе не человек, перед которым стоило бы утрудить себя соблюдением манер.
От мысленного сравнения Грэма с собакой Лектер растянулся в добродушной улыбке, сочтя его остроумным. Он подошел к Грэму, склонился над ним и потрепал по волосам, надеясь, что этого будет достаточно для приведения того в чувства. Однако мгновенной реакции не последовало. Лектер нахмурился. Лоб Уилла был горячим, что само по себе было нормой, ну, по крайней мере, в странных представлениях Ганнибала о норме. И все же что-то было не так.

- Со мной все в порядке.
- Это заметно, – сухо произнес Ганнибал.
Он придержал Уилла за плечи, оберегая его от падения, и усадил глубже в кресло.
Доктор Лектер критично окинул Уилла взглядом и раздосадовано нахмурился, а его и без того невыразительные губы сжались в тонкую линию. Неспособность Грэма позаботиться о себе и своем здоровье самым элементарным образом разочаровывала его. Он не питал ни малейшей симпатии и презирал таких людей – слабых, инфантильных, изнеженных благами цивилизации, не способных выжить без чужой заботы существ. Тот, кто не может защитить себя сам - обречен погибнуть, кому-нибудь сентиментальному человеку такая точка зрения могла бы показаться жестокой, но Лектер считал это не более чем естественным ходом вещей. Ганнибал любил настоящих борцов, настоящих воинов, хищников, как и он сам, если можно так выразиться. И в Уилле он видел равного себе, просто этот, другой, сильный и готовый бороться Уилл был сокрыт внутри этого дрожащего от озноба измученного жалкого существа, на самом дне его сознания, глубоко под толстым слоем страхов и предрассудков. Чтобы выгнать его наружу Ганнибалу пришлось поджечь его уютное, но такое хрупкое убежище. Доктор Лектер был известным любителем необычных и даже в чем-то экстремальных методик.
Ганнибал демонстративно вздохнул и покачал головой.
- Ты принимал какие-нибудь лекарства за последние 24 часа, Уилл? Алкоголь?
Лектер стянул с носа Грэма очки, сложил их и положил к себе в карман пиджака, затем достал широкий шелковый платок и бережно обтер им мокрый от пота лоб Уилла, его щеки, пазухи носа и покрытые жесткой щетиной подбородок и шею.
Лектер вернулся к своему столу и, порывшись в одном из ящиков, извлек из него медицинский фонарик. В самом деле, даже если ты врач и психиатр, странно было бы держать прямо на столе острый скальпель и точить им карандаши, хранить у себя в приемной шприцы и ампулы с весьма опасными препаратами, а на полках между томиками итальянской поэзии держать охотничьи ножи, но при всем при этом не иметь под рукой банального фонарика и аптечки.
Игнорируя любые возможные протесты Уилла, порождаемые его якобы аутистским страхом физического контакта, Ганнибал еще раз ощупал его лоб, горло, измерил пульс, а затем осмотрел слизистую его глаз, та, конечно же, была воспалена. Затем он взглянул и на горло, хотя в этом  уже не оставалось особой надобности, исходящий от Грэма резкий горьковатый запах гноя прекрасно говорил сам за себя.
Лектер брезгливо поморщился. У любого здравого человека хватило бы ума хотя бы выпить в такой ситуации горячего чаю, но все указывало на то, что Грэм не сделал даже этого.
- Ты болен. Тебе срочно надо в постель, или на больничную койку, если изволишь.