Лидии кажется, что она сходит с ума.
Она закрывает глаза и слышит чужие крики, пронзительные, полные боли и страданий, они раскалывают её череп изнутри, и Лидия точно знает, что кто-то где-то сейчас умирает. Это пугает её, потому что они не просила и не хотела такого, да, у неё был иммунитет от укусов оборотней, но за него приходится платить слишком высокую цену. Она боится спать, боится темноты, боится даже моргать, потому что они только и ждут удобного случая, чтобы оповестить её о том, что они здесь, они рядом. Она нужна им, зачем-то, Мартин не знает, зачем, и собственное незнание и бессилие раздражает её, заставляет срываться в истерики. Битые зеркала – это только начало, и девушка чувствует, что всё обязательно закончится очень плохо. Потому что хэппи-эндов не бывает, и никакой Скотт Маккол, местный супергерой, не поможет ей и не спасёт, потому что он тоже не знает. Не то чтобы Лидия обращалась к нему за помощью, она уверена на все двести процентов, что это бесполезно, поэтому и смысла нет. В Лидии ещё остаётся здравый смысл, не позволяющий униженно просить совета у каждого из их компании, потому что никто, никто не сможет даже просто понять её.
Тяжело делать вид, что с ней всё нормально, улыбаться Эллисон, как ни в чём не бывало, колко отвечать на тысячные попытки Стайлза позвать её на свидание, держать лицо, изображая в школе полное безразличие, а потом у себя в комнате долгие часы сидеть на полу, сжимая голову руками, шепча, умоляя, чтобы они оставили её в покое. Пожалуйста. Хотя бы на сутки. Пожалуйста.
Они безмолвно отрицают её мольбы, и видения преследуют даже днём, даже в школе, отчего Лидия один раз даже падает в обморок на глазах у половины класса. Как такое вообще может происходить с ней? Эллисон смотрит серьёзно, отмечая и тёмные круги под глазами, и болезненную бледность кожи, и искусанные губы, предлагает поговорить, но Лидия только нарочито беззаботно отмахивается, мол, ничего такого, это пройдёт. Самой себе она не врёт, знает, что они не отпустят её так просто, будут мучить, впивая острые зубы своей боли до тех пор, пока она действительно не сойдёт с ума. Собственное бессилие – самое ужасное в этой ситуации, и Мартин изо всех сил старается отвлечься, но никакие походы по магазинам или посиделки в модных кафе не помогают. Они уже не боятся яркого света и людей вокруг, приходят, когда им вздумается, как будто желанные гости, бесцеремонно, и Лидия устало думает о том, когда же, наконец, привыкнет. Наверное, пока не научится контролировать это – никогда.
Кто-то где-то умирает, Лидия находит труп – это уже в порядке вещей, как Скотту – спасать всех, Стайлзу – много говорить, а Эллисон – стрелять из лука. Лидии не хочется быть этакой местной сумасшедшей, от которой будут шарахаться на улицах, лишь завидев издали, и она упрямо сжимает губы, выстукивая ногтями замысловатую дробь по крашке парты. Потом неожиданно болезненно понимает, как это напоминает похоронный марш, и вздрагивает.
Дни недели сливаются в одно большое размытое пятно, тёмное и липкое, как кровь, которой она насмотрелась уже на всю жизнь вперёд. Некоторые трупы обезображены настолько, что в них почти не остаётся ничего человеческого, они подмигивают ей тем, что осталось от их глаз, улыбаются почти зазывно, а Мартин только вздыхает, потому что к этому невозможно привыкнуть. Эти трупы потом приходят к ней, расслабленно вытягивают ноги в кресле напротив, требуя чашку чая. Традиционное вечернее чаепитие в Стране Чудес, вот только местная Алиса хочет руки в кровь разбивать от всего этого.
У неё нет, знаете, такого якоря, который помог бы ей не утонуть в океане безумия, потому что она привыкла справляться со всем сама, не хочет показаться слабой, особенно перед друзьями. Конечно, они столькое пережили вместе, что скрывать что-то кажется почти кощунством, но это совсем не то, чем можно поделиться. Хорошая сегодня погода, как считаете, мне тоже нравится, в школе задали слишком много по математике, а я вижу мертвецов наяву и во сне. О чём мы там говорили?
К чёрту все, думает девушка, она не позволит каким-то мертвецам сломать себя. Уверенности в ней хватает ровно до первого за сегодня видения, в котором – отвратительный запах гнили и застоявшейся болотной воды, странно, где у них в Бэйкон Хиллс было болото… Лидия может назвать адрес, Лидия всеми силами сопротивляется желанию немедленно довериться этому чувству и найти очередной обезображенный труп. А, может, никаких трупов нет и в помине, и это тоже плод её воспалённого воображения? Лидия уже не уверена наверняка, где реальность, а где – назойливые позывы с того света. Она же не какой-нибудь там медиум, решает Мартин, застёгивая тонкий кожаный ремешок на туфле, и кривится, разглядывая своё отражение в зеркале. Кажется, что за спиной стоит кто-то, опаляя смрадным дыханием, но она знает, что если обернуться, никого не будет. Ей пора в школу.
Будь она чуть менее упрямой, она бы начала топить всю эту гадость в алкоголе. Но нет, девушка не доверяет обманчивой защите пьяной пелены, зная, что так можно добиться только того, что свернуть себе шею, споткнувшись. Ну уж нет, ни за что, и Лидия решительно хлопает дверью машины, чуть громче нужного, припарковавшись у здания школы. На уроках невыносимо скучно, так, что челюсти сводит зевотой, но она не позволяет себе отвлечься ни на мгновение, создавая зыбкий ореол защиты вокруг. Если бы она только могла… Но обратиться не к кому, никто не поймёт и не поможет контролировать это.
После звонка Лидия задерживается у доски, исписанной химическими уравнениями, смотрит внимательно, чуть наклонив голову вбок, потому что названия химических элементов и цифры начинают сползать со своих мест, меняться, и в конце концов на зелёной поверхности доски появляется многократно написанное «помоги нам». Она на это не подписывалась, не продавала душу Сатане, так почему же они хотят этого именно от неё?
Прекрасно зная, что сейчас будет очередное видение, Мартин садится на ближайшую парту, закрывает глаза и ждёт. Если сопротивляться этому, не умея, как делает она, то потом будет жуткая мигрень и отголоски чужих голосов в кошмарах, а Лидия сегодня так устала, что спокойно позволяет им это.
- Помоги нам, – шепчут они, обходя её, заглядывая в глаза своими жуткими провалами в черепах, но девушка лишь качает головой. Она не знает, как, не будет давать им какой-то ложной надежды, чтобы они продолжили преследовать её, и кожей чувствует их бессильную ярость.
- Но ты должна! – интересно, почему бы? Она не знает их, совершенно чужие люди, умершие по различным причинам, почему она должна помогать им искать успокоения? Пожалуйста, просто оставьте её в покое.
- Пожалуйста, – шепчет она, почти неслышно, как будто шум опадающих осенью листьев. Они в сомнением качают головами, обступая её плотнее, и Лидия молится, чтобы её не стошнило от приторного запаха разложения.
- Мы направим тебя.
А потом они вдруг исчезают все разом, и Мартин трёт покрасневшие глаза тыльной стороной ладони, размазывая косметику и морщась. Потом неожиданно обнаруживает, что под ногами – совсем не школьный линолеум, вытертый тысячами ботинок и туфель, вовсе нет, и Лидия удивлённо смотрит на опавшую листву под ногами. Она не любит осень, но кто её спрашивает. Интересно, как она попала сюда? Дошла сама, как сомнамбула, с закрытыми голосами, повинуясь непонятной силе внутри, той же самой, что ведёт её к очередному мертвецу?
Лидия оглядывается панически, а потом понимает, что место ей знакомо. Если пройти чуть-чуть вперёд, то впереди покажется место, куда перебирается Дерек вместе со своей немногочисленной стаей, кажется, они называют это лофтом. Так что же это, они направляют её к Хейлу? Разве у него есть ответы на все вопросы? Хоть Хейл чаще молчит, распространяя ауру загадочности, Лидия сильно сомневается – Дерек меньше всего похож на знатока бестиария, хотя чем чёрт не шутит.
Она делает пару неуверенных шагов, подходя поближе, а потом замирает прямо перед дверью, прогоняя секундные сомнения. Что ж, если он действительно сможет ей помочь, то почему бы и нет, и девушка, глубоко вздохнув, пару раз негромко стучит в дверь. Надежды на лучшее в ней уже нет, только отчаяние, затопляющее её с головой, как цунами.

Она уже не боится этих голосов, знает, что просто так от них не отделаться, не откупиться, с ними не распрощаться. Единственное, чего она боится – сойти с ума на самом деле, попасть в какую-нибудь психиатрическую больницу, где бывшие друзья с притворным сочувствием будут сначала навещать её дважды в год, а потом исчезнут совсем, так, что она и не сможет вспомнить, а были ли они настоящими. Лидия из последних сил цепляется за зыбкую реальность, буквально утекающую из её пальцев, старается держать равновесие внутри, но чувствует, как балансирует на тонкой ниточке собственного сознания.
Всё это кажется каким-то дурным сном, бесконечным кошмаром, чем-то, что никак не могло случиться именно с ней. У Лидии Мартин было чёткое представление о своём будущем, там маячили лучший колледж, многочисленные премии по математике, постоянные интервью, но никак не нахождение мертвецов в родном маленьком и тихом городке. Когда всё это началось? Трудно провести границу между событиями, потому что Лидия уверена в том, что до сих пор не знает всей правды, впрочем, ей и не особо этого хочется.
Самое главное – чтобы никто не заметил, как ей трудно бороться с этим. Это – её суть, но девушка отторгает её раз за разом, не желая быть никаким образом связанной с потусторонним миром. Сражаться с собой – всегда больно, и Лидия пытается выдернуть ядовитые колючки из своего тела, удивлённая, что никто не видит их, кроме неё. Они впиваются глубже день ото дня, яд расходится по телу, и Мартин вздыхает, понимая, что от этого не убежать, не спрятаться. Интересно, Скотт, когда его укусил оборотень, чувствовал себя также? Но Лидия – не вервольф, она не бегает в полнолуние по лесу и окрестностям, тоскливо воя на луну, потому что у неё откуда-то есть иммунитет. Откуда он вообще мог взяться, если её родители – абсолютно обычные люди, а других таких, находящих и видящих трупы, в округе не наблюдается?
У неё нет ответов на эти вопросы, и она инстинктивно тянется к тому, у кого они есть. Дерек Хейл – это широкий оскал, ярко-красные глаза и пафосная Шевроле Камаро. У Дерека в стае Айзек, Эрика, Бойд и Кора – самоуверенные подростки, мгновенно спасовавшие перед грядущими неприятностями. Лидия чувствует, что кто-то умрёт, но никак не может понять, кто именно, все они слишком импульсивны и беспомощны перед угрозой. У Дерека Хейла, наверное, есть ответы на интересующие её вопросы.
Лидия стучит в дверь, смотрит куда-то на Питера, сквозь Питера, отдалённо отмечая, что мертвецы отправили её не к альфе, а к его сладко улыбающемуся дядюшке. У которого всегда есть план. Мартин знает, что она была частью одного из них, вытаскивая чёртового Хейла с того света, и, может быть, это он оставил в её сознании щель, через которую теперь и просят о помощи умершие. Она бы ударила его, если бы у неё осталась хоть капля сил. Она бы расцарапала ему лицо в кровь, потому что уверена, что именно он сделал это с ней.
Лидия моргает, медленно и как-то сонно, не задерживаясь взглядом ни на чём, чувствует себя безвольной куклой в руках умелого кукловода, и у неё нет возможности даже отшатнуться от прикосновений того, кто когда-то чуть её не убил. Раздирал когтями её плоть до мяса, ни секунды не сомневаясь, делая то, что считал нужным и правильным. Оставил истекать кровью на поле для лакросса, но даже потом не оставил в покое, назойливо возвращаясь снова и снова, пугая до истерики, скалясь прямо в лицо своими жуткими сгоревшими губами. Она ненавидит его.
Он – заведомо сильнее, опытнее, в конце концов, бывший альфа, который заставил её воскресить себя. О, у Питера Хейла всегда есть план. И как бы он не прикидывался заботливым дядюшкой Дерека, который всегда поможет и подскажет, он никогда и ничего не сделает не в угоду себе. Наверное, в другой ситуации Лидия бы восхищалась подобной предприимчивостью, никому не пожелав такого врага, но Питер был именно тем, кто рассчитал всё до мелочей, сначала чуть не убив, а потом – чуть не сведя с ума.
И вот теперь она отстранённо смотрит на того, кого считает чудовищем гораздо большим, чем кто-либо ещё. Лидия ненавидит Питера и боится, она совсем не хочет просить помощи именно у него, но голоса в голове тут же начинают громко протестовать, уловив мысль убежать отсюда как можно дальше.
- Ты не уйдёшь! – уверенно заявляет какой-то пожилой мужчина, качая головой и грозя ей пальцем.
- Ты не можешь! – тоненько взвизгивает какая-то девочка, и Мартин морщится, ощущая в своей руке стакан с какой-то жидкостью. Лидия Мартин бы никогда не приняла ничего от Питера Хейла, и именно поэтому сейчас она делает большой глоток, закашлявшись, чувствуя, как алкоголь обжигает горло.
- От этого не скроешься, – тихо говорит тот парень, тело которого она нашла совсем недавно у бассейна.
А потом они все резко замолкают, и девушка удивлённо моргает, недоумевая, как такое могло произойти. Кажется, что их больше нет, но она знает, чувствует, что они всё равно остались где-то рядом, скребут ногтями по тонкому стеклу, разделяющему её с ними.
Одеяло на её плечах – тяжёлое, от него сильно пахнет мужским одеколоном, но Лидия не тянется сбросить его, потому что девушку наконец-то перестаёт бить мелкая дрожь. Все эти видения отнимают у неё слишком много сил, каждодневные сражения с ними – и того больше, и она чувствует себя абсолютно опустошённой. Почти сдавшейся. Вот только Лидия Мартин никогда не проигрывает.
Наверное, ей нужно принять сейчас самое сложное решение в своей жизни. Поделиться чем-то настолько личным с тем, кто пугает её одним своим видом – это кажется ещё труднее, чем вырвать из себя абсолютно все ядовитые шипы. Но Питер наверняка знаток бестиария, он может помочь ей… Помочь, фыркает про себя Лидия, да он никогда не сделает что-либо за просто так, только за определённую плату. Страшно представить, во что станет ей откровение.
Она медлит, неловко вертя в руках стакан с янтарной жидкостью. Не решается, не знает, как начать, какими словами описать тот кошмар, что творится с ней в последнее время. Впрочем, слушатель у неё будет более чем внимательный, выражающий сострадание одним своим видом, как будто бы и не он когда-то полосовал длинными когтями её плоть. Глубоко вздохнув, Лидия всё-таки делает попытку объяснить.
- Дело в том, что я… в последнее время моим хобби стало нахождение трупов, – она криво, ломано улыбается, глядя куда-то в пол, а голос предательски замирает почти на каждом слове, несмотря на то, что от алкоголя по венам бежит согревающее тепло. - А потом они возвращаются ко мне. Говорят со мной. Требуют помочь им упокоиться. Я что, священник?
Истеричный вскрик и осколки разбитого стакана на полу. Лидия недоумевает, как такое получилось, порывается извиниться, но потом вспоминает, кто сейчас сидит напротив.
Как она вообще дошла до такого? Измученная видениями и постоянно забивающим нос приторным запахом мертвечины, решила пожаловаться на тяжёлую жизнь первому, кто участливо спросил, что с ней происходит? Питеру нельзя доверять, ни на секунду, ни на йоту, но почему-то так хочется забыться и рассказать всё до мельчайших подробностей, о том, как ей тяжело, как это страшно, как она устала от всего этого.
Девушка поднимает голову, и силуэт Питера почему-то начинает немного расплываться.