Появление в лесу кого-то чужого, не принадлежавшего чаще, незамеченным для духа, хозяйничавшего в краях полных крон деревьев, не проходило никогда. Он был внимательным, подмечал шаги посторонних еще на границе зелени благодаря своим маленьких пушистым и пернатым друзьям, любезно приносящим ему вести со всех лесных уголков. С их помощью успевал разом бывать практически везде, где нужно, стараясь успеть, не обделить внимание каждый клочок земли. Практически. Зная лес лучше своей пятерни, обладая способностями, позволяющими избежать неоправданной траты времени, бывало, когда требовалось сие, не мог оказаться в нескольких местах единовременно.   
     С приходом осени, с угасанием зеленого, который сменялся горящим желтым с багрянцем, зажигающим лес до прихода зимы, времени сна деревьев, внимательность его возросла стократно. Вместе с тем лес перестал проявлять дружелюбие, оставляя охотников, наводнивших его, в чаще, лишая возможности выбраться, вернуться домой, к семье, ради которой многие из них и спешили по следам выбранных ими жертв. Их кричащее желание спасти сталось погибелью. Намеренья входящих перестали быть важными, поступок одного коснулся всех, становясь преградой справедливости. Преградой ль? Здесь правили свои порядки, которых придерживался хозяин леса.
     Посему, стоило почувствовать появление гостя, как Леший направился ему на встречу. Поглядеть на того, кого принесла нелегкая к нему домой. На красу, которая не раз бывала в его владеньях, которой он уделял внимание лишь мельком. Она, он знал, не являлась охотницей, пришла в лес с целью отличной от ихней, но, ощущалось, схожей. После наплыва охотников, которых он не отпустил обратно, желающих зайти в лес заметно поубавилось, теперь Леший мог уделить чуть больше своего внимания каждому из новоприбывших. Не торопясь приближаться к деве, в чертах которой присутствовала сама осень, он следовал за ней. К удивлению (хоть вряд ли подобная эмоция коснулась того, кто не отказывал себе в прихоти напустить страху и был несколько небрежен, уверенный в себе) она заметила, но решила, что один из охотников, и стала звать. Ответом зову послужила песнь листвы и эхо. А Леший продолжал скакать с места на место, запутывая, своеобразной манерой приглашая следовать дальше, глубже, в часть леса, неизменно, погруженную в полумрак. И она последовала, помчалась вслед за неизвестным, в места, где прежде ей бывать не доводилось.
     Дух скрылся с ее глаз, делаясь совсем неприметным, заставляя совершать бесполезные поиски, тем временем, бесшумной поступью подкрадываясь ближе. Чтобы возникнуть пред ней внезапно, появившись, будто б из-под землишки. С улыбкой на устах полной ласки и холодом во взгляде.
     – Сударыня! Свет очей моих! – воскликнул дух, разводя руки в сторону жестом показного гостеприимства. Девица не охотники, и убежден Леший был, что следует быть деликатнее, хоть ощущал, что именно эта не из робкого десятка. Но и она могла заплутать здесь, остаться, как и другие, но не с ними. 
     Леший наклонился, движеньем полным нежности коснулся гривы спутника красы, шепнул успокаивающих слов, тихо шепнул, недоступно для слуха оседлавшей его, дабы уберечь животное от страха и волнений. А после небрежно приподнял съехавший ему на глаза венок из опавших листьев, скреплённых друг с другом смолою. Глядел снизу-вверх с неприкрытым интересом.
    – Не устали ль верхом? Не желаете пройтись? – спросил он, предлагая ей свою ладонь, чтобы помочь спуститься.