Голова была тяжелая, как камень. Он слегка повертелся на невероятно неудобном кресле, понимая, что уснул не то, чтобы в неудобной позе, так и спал еще до неприличия много. Не меньше пяти или восьми часов. И ни намека на века! Всего лишь часы, которые, коварные, способны превращаться во время куда более продолжительное. Впрочем, Чезаре хлопал глазами, еще не совсем пришедший в себя, чтобы разбираться, что случилось и что делать.
Он набрал в грудь воздуха и потер виски. Этот полумрак первым делом дал сигнал о том, что за окном стоит вечер, однако очень скоро глаза его привыкли к избытку сумрака в помещении. Хорошо бы зажечь свечи, подумал он, пытаясь выбраться из своего скрипучего (а почему, собственно?) кресла. Задел что-то ногой и не сразу обратил внимания, прошелся бы по оскалкам чего-то и только наткнувшись на стоящий слишком близко косой стол, остановился, да попытался разглядеть на пыльном полу хоть что-нибудь. Кто устроил здесь весь этот бардак?
В полумраке трудно не заметить крупные вещи, но Борджиа каким-то невероятным образом, словно слон неповоротливый, умудрялся натыкаться то на ручку кресла, то на косой стол, стоящий вообще не в тему и пересекающий и без того небольшое помещение, лишенное приятного множества открытых окон. Стоял странный звук работающего чего-то... То был не ветер, но, кроме того, Чезаре не знал, чему принадлежит надоедливый тактичный звук почти над головой. Только задрав взгляд он понял, что в с этим местом что-то не так.
Несомненно, что-то не так и с ним. Под ногами его было разбитое стекло, он откровенно топтался по какой-то бумаге, но тело его не слушалось и ему приходилось с затекшими конечностями хвататься за первое, что подвернется под руку. И все это под ассамблею бьющего барабана в голове и нарастающей тревоги в сердце. Серые, почти голубоватые стены, в закрытое решетчатыми ставнями окно не проникает должным образом свет, если он вообще здесь есть, над головой кружится какое-то веретено, похожее на крутилку ветряной мельницы, только раз в десять меньше.
Чезаре искал в странной, уставленной не понятной мебелью комнате зеркало. Может быть, это вообще не он. Но зеркала, как назло нигде не было. Он явно не в себе. Его, быть может, отравили, что он оказался в каком-то незнакомом ему аду? А вообще, ни один из нормальных логических вариантов не подходил, все выглядело бредом алкоголика. Что же, кому-то удалось его напичкать алкоголем до такой степени, что он забылся и видит вместо своего теплого и довольно уютного ватиканского кабинета какое-то пустоватое и пресловутое помещение с непонятным интерьером? Откуда взялся этот стол? Кто сделал это кресло? И что за странные предметы вокруг?
Если бы Чезаре мог, он бы сказал, что попал в какую-нибудь сказку или очутился по ту сторону зеркала.
Он ощупал свое лицо. Все на месте - нос, рот, уши, глазами он видит. Если он здесь еще и один, то будет вообще просто шикарно! Борджиа еще никогда настолько сильно не пугался обстоятельством, насколько был напуган сейчас и это четко отражалось на его потерянном лице. Еще пять минут назад головная боль могла его отвлекать, то теперь его отвлекала одна мысль о том, что он понятия не имеет, где он и что теперь делать.
Это отчаяние воистину могло проглатывать. Возникал в горле комок и хоть Чезаре пытался убедить себя в том, что нужно собраться и подумать, поразмыслить, у него это так скверно получалось, что скоро Борджиа стал ловить себя на приступах мимолетной паники. Словно его, еще совсем ребенком, кинули в воду и сказали: "плыви". Хороший урок жизни - хочешь жить - научишься плавать, а если не научишься, то и жить незачем, не так ли? Так вот теперь Чезаре испытывал нечто подобное, но если утопающий еще видит стоящую рядом лодку и знает, к чему стремиться, то он брошен один в море и даже не представляет, где берег.
Человек, который жил прошлым, внезапно проснулся в будущем. Или, быть может, что-то с ним самим.
Что вообще творится с его головой? Он, что, с ума сошел? Свихнулся? Тогда дайте ему нож - он прекратит свои страдания, ибо нет ничего хуже, чем потеряться в пространстве и не знать, где выход.
Впрочем, выход из мрачной компаны он нашел сразу. Запинаясь об какую-то лежащую на полу веревку, Чезаре едва не упал носом на пол, но успел зацепиться за небольшую софу. Как неразумное дитя, никак иначе. Зато теперь он видел дверь и наивно полагал, что закончится этот сон, успей он ее отворить.
- Эм, прошу прощения? Чезаре застыл, заслышав незнакомый голос. Он не сразу еще и понял, откуда он идет. Даже если это какой-нибудь сон или бред, хороших манер здесь не занимать. Со стороны ему махал незнакомый человек, да еще и до того спокойный, что можно было сделать не хитрый вывод о том, что он среди антуража местный. Если Чезаре по воле рока был отправлен в суровую ссылку, то у этого умника все получилось, как никогда хорошо.
По сравнению с Чезаре, тот светловолосый молодой человек выглядел совсем уж странным. И одежда и выражение лица, все в нем было не то, чтобы незнакомо, не привычно, не современно. Так Чезаре смотрел только на аборигенов, которых привозили отцу из Африки, Британии или Америки.
– Вам помощь не нужна? Болрджиа чуть развел рука и как-то легко усмехнулся. Разве по нему не видно, что ему не только помощь нужна, а еще, лучше бы, последняя милость и прямо в сердце, чтобы без боли. Чезаре, хоть человек и взрослый, здравомыслящий, в тот момент был похож на ребенка, который потерял мамкину руку на рынке и готов был разрыдаться от одной этой мысли. Но рыдать Чезаре не прельщало, как и оставаться спокойным и говорить себе - да, ладно тебе, проснешься, как обычно.
То, что все это реально до него упорно не доходило.
- Да, - пожал плечами Чезаре. - Проснуться, например. Или... у вас не будет шпаги? Глаза себе выколю.
Если Чезаре и пытался пошутить, то шутки у него были изрядно не смешные. Неведомые силы оставили его при параде, при всем том, что оружие, чтобы защитить себя от незнакомого мира не дали. Гениально! Вот теперь точно, собачонка пустили в стаю львов и смеются над ее беспомощностью.
Кем бы ни был этот шутник, Чезаре его ненавидит.
