Иногда Добромир походил на тех языческих идолов, которые стояли на их дворе. Просто шёл напролом, улыбался, никого не замечал и старался показать народу, что вот он, настоящий князь народа русского. А сейчас, когда его настроение металось от отметки "настороженно-встревоженное" до "приподнятое", князь услышал голос своего среднего сына и сразу обернулся. И сразу понял, как сам поменялся.
- Сын мой, - Добромир вздохнул. И присел, потрепал шевелюру своего среднего сына (сколько ему сейчас?) и ещё раз вздохнул. Старший на поле брани, младший в колыбельке, а, кажется, у среднего своё поле брани. Хоть Добромир всегда был старшим сыном, но он понимал своего средненького.
- Я знаю, что старший сейчас сражается. А младший, думаю, сейчас у нянек, - словив взгляд от княгини, князь всё же встал и последовал следом за своей женой, словно это она отсутствовала огромное количество времени и бросила всю власть на мужа. Стыдно сразу стало. Ух уж эти русские женщины - даже взглядом усмирят.
Наконец, отворились двери, и Добромир понял, что на престоле в последнее время восседала его жена.
- Трудно это, править? - бросив неоднозначный вопрос, князь продолжил. - Знаешь, свет мой, а не просто это войско. И воют зверем именно они. Как и моя дружина выть будет, как и я сам, временами, вою, - казалось, эта фраза сейчас выведет жену из равновесия. Вывела, однако.
- Убирайся, - проскрежетала жена и железной хваткой вцепилась в своего среднего сына, как будто именно за ним она следила все эти месяцы.
- Свет очей моих, я войной иду, с дружиной своей, на зверей не тутошних. И без победы воротиться не стану, - но, казалось, ничего не уменьшит гнева женщины. И ушёл князь. Наверное, горько на душе княжны его стало. Ведь не ожидала она, что и родной человек волком воет.
Забираясь на коня, Добромир понял, как же ему не хватало этого - борьбы. Да, вскипела кровь его, стоило только услышать, что враги уже когти выпустили. А Добромир с дружиной так сражаться будет, по-старому. Без когтей.
