В главных ролях: Alexandra Udinova & Nikita Mears
Место и время событий: январь 2013
Сценарий: вскоре после восстановления Алекс Никита, наплевав на предостережения остальной команды, берёт её на задание, чтобы проверить, готова ли она снова быть в бою. Что из этого выйдет — неизвестно никому.
1.32. Этап первый — найти их. Этап второй — надрать им задницы.
Страница: 1
Сообщений 1 страница 5 из 5
Поделиться125-01-2013 00:46:56
Поделиться229-01-2013 01:30:42
Зависимость — не тот случай, когда можно шутить. Пережив это на себе, прочувствовав все издержки минутного кайфа, доставляемого маленькой, но такой смертоносной дозой наркотика, не остаёшься прежним. Круто меняешь мировоззрение, ибо каждый, побывав на грани, ценит жизнь втрое больше, чем раньше. И вот ты сполз с иглы, больше не зависим, радуешься жизни и чувствуешь себя нормальным. Ровно до того, пока не попадаешь на перекрёсток, с которого, вроде бы, уже давно ушла. И не каждый переборет желание не попробовать вновь. А что? Ты ведь бросил однажды, значит, бросишь и сейчас. Или даже просто не подсядешь — ведь ты бросил!
Но всё это лишь жалкие иллюзии. Зависимость остаётся с тобой на всю жизнь. И ты либо просто вспоминаешь о ней, тем самым отделываясь самым лёгким наказанием, либо снова подсаживаешься, поддавшись соблазну. И худшее из зол не станет смертью, о нет. Смерть станет спасением, а страшные муки ломки — страшной карой за то, что снова поддался демону, от которого уже избавлялся однажды.
Нельзя передать весь спектр чувств Никиты, когда она узнала, что Алекс снова взялась за старое. Они могли говорить ей, что это не так страшно, что это излечимо, что девушке ничего не грозит. Но они делали это только для того чтобы успокоить Никиту. Они понимали, что Алекс будет куда труднее слезть с таблеток, потому что она раньше была зависимой. Её организм всё ещё помнит героин. Её мозг всё ещё помнит «свободу».
Алекс была отстранена от боевых операций. Она наблюдалась под строгим контролем самой Никиты, Майкла, Биркоффа и Райана. Иногда за ней поглядывал Оуэн. Доступ к мед блоку для Алекс ограничили от слова «совсем». Даже если у неё начинала болеть рука, ей нельзя было давать никаких веществ. Действовали по старинке: элементарные примочки, тренировки и необходимый отдых. Алекс нуждалась в усиленной реабилитации, и ей создали для этого все условия.
Никита была спокойной, как никогда. Ни одному работнику «Отдела» и в голову бы не пришло, что внутри неё бушуют бури. Она беспокоилась за Алекс так сильно, что порой не могла спать ночами. Вставала с постели и осторожно кралась к комнате подопечной. Как ночной страж, она следила за покоем своей девочки, и только под утро её тихо уводил немного поспать Майкл. Она взвинчена, но не растерянна. Никита знает, что нужно делать, для того чтобы её Алекс снова выкарабкалась и больше никогда не попадалась в этот плен.
Новый день начался так же, как и предшествующие ему. Она спала чуть дольше, чем обычно, проведя пол ночи около Алекс. Та стала спать в разы спокойнее, чем в начале терапии, и кажется, можно утверждать, что она почти восстановилась. Но на этот раз Никита не хотела торопиться с выводами. Для начала она должна была проверить, насколько Алекс уже способна здраво мыслить и действовать в стрессовой ситуации. Возможно, это будет жестоко, но она уверена в себе, уверена в Алекс и не сомневается, что Удинова пройдёт все тесты.
— Да ты с ума сошла, — вскинул руки Биркофф, отрываясь от любимого гаджеты, — Ты ещё не знаешь, восстановилась ли она настолько, что может сражаться, а предлагаешь взять с собой на задание по... — он выдержал трагическую паузу, такую в его стиле, — устранению!
Никита стояла с непроницаемым лицом, чуть-чуть улыбнувшись на его последних словах.
— Если её рука не зажила до конца, а сама Алекс ещё испытывает потребность в лекарстве, всё закончится не просто провалом операции. Вы можете серьёзно пострадать.
Эти искренние переживания не за сохранность репутации «Отдела», а за их жизни в очередной раз доказывали Никите, что её окружают любящие и преданные люди. Но даже они не могли сейчас заставить Никиту отступить от поставленной цели.
— Я не сомневаюсь в Алекс. Она лечится уже давно и с каждым днём её состояние улучшается. Я знаю её давно, знаю, что она может, а что ей лучше обойти стороной. Я помню её состояние тогда, и сейчас она умница. Если что-то пойдёт не так, я смогу нас прикрыть. У меня всегда получается, — Ники пожала плечами и оглядела глазами присутствующих, — Если хотите, отправьте за нами группу альфа или Шона. Но я уверяю, их помощь не понадобится. Мне нужно её проверить.
Нехотя, скрепя сердце, но они согласились с доводами Никиты. Это, конечно, не означало, что операция превращалась в вызов, который может быть проигран. Они сомневались в Алекс, а всё, что нужно ей сейчас — это вера и поддержка. Никита сумела убедить остальных в своей правоте, теперь главное убедить в этом Алекс.
Найдя Удинову в тренировочном зале, Никита несколько минут наблюдала за своей подопечной. Отточенные движение, меткие удары и грациозная пластика — то, что даровано Алекс самой природой. И то, что Никита смогла увидеть и развить. Алекс стала превосходным бойцом. Она не хотела убивать, не хотела умывать руки в крови, но ей не оставалось ничего иного, если она хотела мести. Никита гордилась своей подопечной, радовалась её взлётам и вместе с ней переживала падения. И сегодня она снова поможет Удиновой вернуться к тому, что чуть ли не потеряла.
— Рассчитывай свою силу, а то придётся покупать новую грушу, — наконец подала голос Никита, смотря на Алекс с улыбкой и направляясь к ней. — У меня есть для тебя хорошая новость. Мы отправляемся на задание. Только я и ты. Почти. Цель — Ахмед Радинов, экс-премьер Казахстана. На свою беду он вернулся в США, забыв о старых грешках. Мы должны взять его живым и привезти сюда для допроса. Будешь хорошей девочкой — разрешу его провести.
Подмигнув девушке, Никита чуть склонила голову вбок и улыбнулась одними глазами. Алекс согласится, она не сможет иначе. Эти недели заточения в «Отделе» её достали ещё в самом начале. Выбраться на волю, да ещё и на задание — сказка, о которой можно было раньше и не мечтать.
Поделиться304-02-2013 17:09:32
Кулаки уже покраснели от беспрерывных ударов, которые Александра один за другим наносила груше свисавшей с потолка. За неимением других занятий она выколачивала всю свою злобу и энергию о ни в чем не повинный спортивный инвентарь. Какое-то время назад это можно было бы назвать скукой и отчаяньем, но теперь на смену этому пришла злоба, пусть даже девушка прекрасно понимала — что в этом всем была ее вина.
Сейчас она уже не чувствовала той трепетной нужды в таблетках, но зато прекрасно помнила ее. Это слабо напоминало прошлый раз, когда Никита помогала ей избавиться от героиновой зависимости, но зато было во многом тяжелее. Как пулевое ранение, которое можно просто оставить и оно будет саднить, но оно рано, или поздно заживет. А можно ковырять рану каждый день, не давая и шанса на выздоровление. Именно это и сделала Алекс — расковыряла собственную рану и зависимость настойчиво отказывалась покидать ее тело, упрямо, как червяк вгрызающийся в яблоко, врезалась в нее со всей силой.
Тяжело объяснить кому-то, какие при этом испытывались ощущения. И тяжело объяснить, что при этом ты не можешь положиться только на силу воли. Это даже не тоже самое, как доставать из себя зависимость в первый раз. Можно подбирать сотни слов для описания чувств, которые как шелуха — одно поверх другого, и легче жизнь не делают. В первое время нет сил даже, чтобы держать лицо. Хочется кричать, плакать, выть, как животное, потому что не просто "хочу", а потому что приходит ощущение четкого и понятного "нужно".
Боль вязко растекалась по руке, а лишенная обезболивающих Алекс какое-то время чувствовала себя абсолютно сломленной. Боль от травмы и боль от отказа слились в прекрасном танце затуманивающем голову. И как бы не приходилось думать Никите, Майклу и всем остальным, их примочки, ароматические свечи, видимо дальний привет от Аманды — не отвлекали от боли, не смягчали ситуацию, поскольку думать она могла только о том, как сильно ей нужны таблетки. Но она старалась, всеми силами собирала волю в кулак, чтобы не вломиться в медицинский отсек и не собрать все что у них было. Казалось, что куда проще складывались бы дела, прицепи ее кто-то наручниками к батарее, хотя возможно и это ее не удержало бы в первые недели. Ее останавливали только осознание того, что это для ее же блага и, конечно, того, что ее остановят в первые же миллисекунды.
Она уже опять перестала говорить и кричать во сне — так ей казалось. По-крайней мере кошмары ей не снились, ей вообще уже ничего не снилось. Реабилитация делала свое дело, как бы больно и тяжело это не было. Александра больше не просыпалась с горлом которое саднило от крика. И приходилось с этим мирится. Делать вид, что все в порядке. О-кей. Чтобы все ангелы-хранители, которые так старательно следили за ее здоровьем, как физическом, так и психическом, не разочаровались в происходящем вконец. Они в это вкладывали не меньше усилий, чем она сама.
Сон действительно стал спокойней и крепче, поэтому и восстановление пошло быстрее. Еще две недели назад Удинов была уверена в собственной стабильности, но очевидно остальные сильно в этом сомневались. Биркофф, которому она осмелилась подать такую идею, старательно смешал ее с грязью, после чего, естественно, еще и посмеялся. Обидеться, она не обиделась, конечно, что тут говорить о человеке с комплексом бога, настолько неизлечимым, что психиатрические больница боролись бы за такого пациента, исключительно ради профессионального интереса, и если бы узнали о таком клиническом случае. Хотя в голове девушка все таки поставила пометку напоминающую сделать умнику какую-то гадость, только чтобы тот не расслаблялся и меньше действовал ей на нервы. Но если такие мысли поступали в ее голову, значит все действительно было лучше — она хотя бы могла опять шутить, пусть даже в собственных мыслях.
Чтобы хоть как-то отвлекаться от скуки, которая безостановочно окружала ее каждый день, Александра почти не покидала тренировочного зала. Это было заодно и единственным развлечением доступным ей, и способным не выводить из такого хрупкого на данный момент равновесия. Сейчас она не менее часа оттачивала удары на груше, которая, пока, стойко их переносила. От спарринга девушка упрямо отказывалась — ей не хотелось иметь с кем либо малейшее дело. Та самая скука вызывала в ней невероятное раздражение к людям.
Алекс обернулась на голос и ничего не сказала, только совершила последний удар о грушу и повернулась к Никите полностью. Нельзя сказать, что в ней жила какая-то злоба, или отчуждение по отношению к подруге. Возможно самая кроха обиды, ведь ей постоянно приходилось чувствовать себя шкодливым ребенком, за которым приглядывали абсолютно все. Если она еще привыкла ощущать на себе взволнованные взгляды Никиты, или Майкла, то участие в ее восстановлении Биркоффа, или Оуэна, сбивало с толку. Она действительно сильно провинилась, раз столько сил тратилось на то, чтобы вернуть ее. Просто казалось, что вот она мисс ответственность и совершенство, которая не допускает ошибок, в отличии от нее самой. Удинов же к собственному сожалению строила свою жизнь из постоянных ошибок, а сейчас был один из тех случаев, когда ей приходилось за них платить.
Недоверчиво взглянув на Никиту Александра прищурилась и ее губ коснулась едва заметная улыбка. Если это правда, если она действительно сможет хотя бы на мгновение выбраться и увидеть, Господи, да что угодно, хотя бы солнечный свет — это будет лучшим подарком, который ей сейчас кто-либо может сделать. Девушка еле сдерживалась, чтобы не кинуться на Мирс с крепкими объятьями. В ее глазах загорелся огонек, который за долгое время пребывания в "заточении" покинул ее и приходилось опасаться, а не навсегда ли? Удинов была уверена, за такой подарок стоило благодарить не судьбу, а Ники, которая всячески пыталась помочь ей при любой малейшей возможности.
Сложив руки на груди Александра склонила голову набок, у нее даже появилось хоть какое-то настроение после всего этого,— правда, мамочка, можно?— девушка выпятила нижнюю губу, как ребенок клянчащий игрушку, хотя об этом у нее имелись весьма скудные познания. Она довольно быстро пересекла расстояние разделявшее их и все еще недоверчиво продолжала вглядываться в лицо Мирс,— неужели большой брат дал добро?— кто именно подразумевался в данном контексте было не так уж и важно, поскольку вряд ли все поддерживали энтузиазм Ники по-поводу ее ввода в дело. "Она нестабильна, Ники", "Мы не можем быть уверены" — даже никакое подслушивающее устройство не требовалось, чтобы предугадать возможную реакцию тех, кому она сообщила о подобном решении.
Поделиться408-02-2013 18:45:00
Глаза Алекс загораются, а улыбка Никиты становится шире. Что ещё нужно для счастья, кроме как знать, что можешь поднять настроение своим близким. Ники сложила руки на груди и с улыбкой наблюдала за реакцией Алекс. Девочка уже, наверно, и думать перестала, когда же её вернут в строй. Былое доверие, которое излучали остальные, явно снизилось из-за прошедших событий, и именно это снижало веру Алекс в себя. Никита всегда придерживалась правила: если ты веришь в человека, то и он верит в себя, даже если до этого считал себя полным ничтожеством.
Конечно, Алекс ничтожеством не была. Более того, она одна из сильнейших личностей, которых Никите доводилось встречать. Пройти через то, что уготовила судьба Алекс, и остаться доверчивой к людям и восприимчивой к чувствам — то, чего не все смогут достигнуть. Но упав, Алекс умела подняться, и не на прежнюю высоту, а ещё выше. Может, оттуда и будет больнее падать, но она никогда не сдавалась. Именно это любила в своей подопечной Никита. Несмотря на то как трудно ей сейчас приходилось, как тяжело было перебороть вновь появившуюся зависимость, она сражалась не только для себя, но и для остальных. Александра Удинова достойна многих похвал, и одной из них станет желанное возвращение к работе.
— Большие братья мне не указ, — пожала плечами Никита, подмигнув Алекс. Удинова и сама знала, что никто, кроме Никиты, не готов уже отправить её на поле боя. И притворяться, что все в восторге от этой идеи, Ники тоже не станет. Алекс, увидев, что все побаиваются (мягко сказано) предстоящей перспективы, ещё больше раззадорится. Захочет сделать всё ещё лучше, чем раньше. Выжмет из себя все соки, отыграет на пределе своих возможностей и выйдет победителем.
По крайней мере, Ники хотелось в это верить.
— Сегодня вечером состоится его встреча с некоторыми сенаторами. Перехватим его, доставим сюда. Не перехватится — придётся убирать. В живых мы его оставлять не будем ни при каком раскладе.
Они не работали вместе с того злополучного задания, когда Алекс подстрелили. Сказать, что Ники беспокоилась о здоровье Алекс, ничего не сказать. Она была уверена в её моральной стабильности, в её готовности воевать и доказать всем, что она достойна быть тем агентом, которым была до срыва. Но теперь Мирс боялась, что снова не уследит за Алекс и подвергнет её опасности. И правда, она ей как мамочка, или курочка-наседка, следящая за каждым шагом своего дитя. Но Никита по-другому не могла.
— Собирайся, на планёрку идти не надо, обговаривать нечего. Действуем по старым схемам. Жду тебя внизу через полчаса.
Ещё раз улыбнувшись Алекс, Никита развернулась и ушла в направлении оружейной. В её голове копошилась куча мыслей, которые складывались в нескладный хор и явно могли вызвать непрошеную головную боль. Но Никита умела справляться с собой и откинуть ненужные мысли, если они могли повредить ей. А сейчас, если она будет испытывать хоть толику сомнения, всё может покатиться в тартарары. И не факт, что выбраться оттуда получится быстро и без потерь.
Зарядив пистолет и вложив в сумку наполненные магазины, Никита взглянула на своё отражение в зеркальной стене. На неё смотрела уверенная в своих побуждениях женщина. Но так ли сильны были эти убеждения? Тряхнув головой, Никита смерила собственное отражение злобным взглядом. Если и она будет сомневаться в правильности решения взять Алекс с собой, то уже не будет никакого положительного исхода.
Завязав волосы в тугой хвост, Никита заткнула пистолет за пояс и села в машину, когда двери лифта распахнулись и из него вышла готовая к бою Алекс. В наушнике тут же активировался Биркофф, как обычно, связной между агентами и координаторами. На этот раз, кажется, весь «Отдел» был координатором, готовым пустить все свои силы на спасение своих агентов в случае потери контроля над ситуацией. Это ощущалось по напряжённости в голосах Райана и Майкла.
— Успокойтесь сами и не нервируйте Алекс, — быстро проговорила Никита, пока Удинова не дошла до неё. Навряд ли это, конечно, подействовало, но они должны сами понимать, что своей напряжённостью лучше не делают никому.
— Радинов приземлится через полчаса. Доберётся до отеля в течение 10-15 минут. Вы будете на точке через 20 минут. В его номер не заходите: пустите усыпляющий реагент и дождётесь, пока он отрубится. Вытащите из номера и доставите на базу, — чётко отдал распоряжения Райан. Его голос был максимально спокоен, говорил он так же, как и при обычных операциях.
Они понимают, что такой план — всего лишь план. Случиться может что угодно, вплоть до смены маршрута Радинова или количества человек в номере. Никита и Алекс должны будут сработать максимально верно при любых обстоятельствах. Ники повернулась к Алекс. Понять её эмоции в полутемноте автомобильного салона немного сложновато. Отключив на время микрофон, Никита обратилась к напарнице:
— Мне кажется, для тебя самое время вернуться в строй. Надеюсь, ты того же мнения? Ещё не поздно повернуть обратно. Я могу проделать эту операцию и сама.
Поделиться523-02-2013 03:40:49
Поджав губы неодобрительно думая о том, что все таки "большие братья" как раз таки указ, но редко. А сейчас они просто дали добро подумав, что в случае чего, ее нестабильность может уравнять Мирс. Идеальный профессионал, в отличие от нее. Но сейчас это ей было нужно, чтобы остальные ожидали худшего, рассчитывали на полный провал с ее стороны, если не говорить о всей миссии в целом. Александра видела свою главную цель, хотя бы сейчас. Ей нужно было показать всю себя, чтобы зазнавшиеся голоса, по ту сторону микрофона, ахнули. Большего не требовалось — ни одобрения, ни поощрений, ни золотой медали. Ей был нужен шок.
Не говоря ни слова, она слушала Ники и понимала, как ей не хватало этих слов. Не подбадривающих "все будет хорошо", не сочувственных "не переживай — ты молодец". Это все мучило ее, заставляло думать об ошибках, воспроизводить в памяти каждую секунду того дня. А они как затершаяся пленка старых видеозаписей семейного архива — делали только больнее. С уст подруги фраза "действуем по старым схемам" была куда лучше всего, что ей сказали за эти недели. Она каким-то магическим образом сократила эти дни до единого мгновения, которое происходило сейчас.
Один короткий кивок, и всего. Алекс даже не улыбнулась, но пока шла собираться, не смотря на обычный размеренный шаг и спокойное лицо, она не шла, скорее летела. Это было то необъяснимое чувство когда весь груз мира внезапно свалился с твоих плеч. В тот самый момент, когда единственная посещавшая ее мысль, что невозможно дальше терпеть происходящее. Что она упадет и не сможет подняться на ноги. Морально, конечно. А на самом деле доступным выходом был только побег. В свои мысли и воспоминания, или вполне реальный, когда ей придется пробираться сквозь толпы агентов, чтобы защитить свое право на свободу.
Хотя о какой свободе тут говорить, девочка. Свобода их, была настолько относительной и эфемерной вещью, что ни один толковый словарь не спас бы их в подобных рассуждениях. И никакой философ не обнаружил бы, ту тонкую грань, которая разделяла их жизнь, и так именуемую свободу. Александра понимала это, но выбраться из этого кокона было куда важнее, чем просто сбежать. Недоверие, сочувствие, жалость — они окутывали ее, отчего даже дышалось тяжелее, словно вдыхать приходилось не воздух, а раскаленный свинец. И он медленно опускался в ее легкие, но никогда не выходил оттуда, вынуждая накапливать все большую и большую тяжесть. Носить ее с собой. Каждый день.
Собиралась она быстро, как если бы была готова еще месяцы и месяцы назад. Как турист перед важнейшим путешествием жизни, когда его чемодан собран в преддверии новых переживаний. Как преступник, который чувствует, что преследователи всегда дышат ему в затылок и поэтому всегда готов бежать. Александра собиралась так, как будто боялась, что кто-то ворвется в комнату и скажет, что это была злая шутка. Что все отменяется — никакого задания, и она никуда не отправляется.
Выйдя из лифта Удинов бросила на машину в которой сидела Никита встревоженный взгляд, в котором читался единственный вопрос: "что они говорят?". Но достигнув подруги девушка лишь спокойно улыбнулась и резким движением застегнула куртку, словно пытаясь оторвать замок. И таким же рывком открыла дверь, думая скорее о том, что сжимает не ручку, а пистолет. Оружие. Знал бы кто, как давно ее пальцы не сжимали рукоятку пистолета, или не передергивали затвор, или не скользили по лезвию, или не снимали с предохранителя... Эти "или", можно было продолжать до бесконечности. Все они упорно напоминали о совершенных ошибках, а ночью снились глупые кошмары, о том, что она забыла, как нажимать на курок.
Приземлившись на мягкое сидение автомобиля, Алекс довольно поерзала, как пытающийся определиться с наиболее удобным положением кот, и окинула взглядом свою напарницу.
— Ники, если ты вытягивала меня из зала, только ради того, чтобы спросить, а не вернуться ли мне обратно, то тебе стоило подумать об этом немного раньше. Не так ли?— но уголки ее губ дернулись, в темноте когда ее лицо не освещали уличные фонари, или проезжие фары. Скорее всего эта полуулыбка останется с ней, но теперь было хотя бы понятно, что слова сорвавшиеся с ее губ были не злыми. Это было нетерпение, которое возвращало прежнюю Алекс, а не ту другую. Частично безразличную к происходящему и абстрагированную от внешнего мира.
Провернув плечом несколько раз Удинов пыталась определить не чувствует ли боли. Конечно, она давно прошла, остались лишь отголоски, но в Отделе упорно твердили о том, что называется болью психосоматической. А вдруг, она почувствует это когда будет стрелять? А вдруг, она почувствует отупляющую боль, когда кто-то наставит на нее оружие? Сплошные "а вдруг", раздавались в уголках Отдела. И, наверное, все думали, что она не слышит, и не чувствует, напряжения в воздухе. Конечно, просто было так думать. Но все эти люди забывали, что растили из нее шпиона и убийцу, ту кто способен собирать крохи информации ради точного исполнения миссии. А теперь, они рассчитывали, что одно ранение, и один рецидив деградирует ее до уровня обезьяны? Нехорошо, ребята. Нехорошо.
— Я в порядке,— пришлось немного сдержаться, чтобы не сказать. В полном. Полного порядка у них не бывало, работа была такая, что порядок в их случае — война, террористы и катастрофы национального масштаба. Может слова за спиной и утруждали ее, заставляли иногда задуматься о событиях, которые случились, или случаться, но они же делали ее сильнее. Потому что девушка привыкла всегда полагаться на то, что люди думали о ней. А точнее говоря, о том, что она не сможет. И каждый раз она доказывала обратное.
Страница: 1