Вся эта непонятная суета, созданная только для того, чтобы подчеркнуть всё величие этого Капитолия. Как же я всё это ненавижу. Зачем наряжаться, пытаться казаться лучше чем есть, если на деле это никому не нужно? Не вижу смысла. Будь моя воля, я бы пошла в любимой папиной куртке. Она всегда дает мне сил. Но мама настаивает на том, чтобы я надела красивое голубое платье, которое когда-то носила она. Не удивлюсь, если через пару лет эта атласная красота будет надета на изящную фигурку Прим. Мама заплетает мои волосы в косу, Прим надевает мое старое платье шоколадного цвета. Я дергаю её за одну косичку и ободряюще улыбаюсь. Её первая жатва. Впрочем, я думаю, что шанс один на миллион, что выпадет именно её имя. Оно ведь написано всего на одной карточке. Тогда, как мое, например, написано на 24. Наверное, именно поэтому меня бьет мелкая дрожь. Но я улыбаюсь. Я сильная. Я знаю это.
Мы выходим на улицу. Все стройными рядами идут на главную площадь. Я замечаю знакомые лица, все силятся. В глазах каждого надежда, что смерть сегодня обойдет их стороной, позволит радоваться ещё год-другой. Я притягиваю ближе к себе Прим. Не хочу, чтобы она потерялась. Вокруг на удивление тихо, лишь легкие шепотки проносятся по среди толпы. Только звуки шагов эхом разносятся по улицам, отскакивая от стен домов и рассеиваясь где-то в пустоте. Вокруг уныние. Чувство страха и безысходности настолько реально, что кажется можно до него дотронуться.
Мы добрались до главной площади. Всех выстраивают в линии по именам и возрасту. Я на мгновение прижимаю к себе Прим и направляюсь в сторону своих сверстников. Площадь переполнена людьми, кажется, что на каждый миллиметр этого огромного участка найдется человек. В центре возвышается сцена, а возле неё натянут огромный экран, по которому идет прямая трансляция. Я чувствую, что мои руки трясутся. Стоит отметить, что погода сегодня отличная. Солнце ярко заливает каждый уголок нашего Дистрикта. На кристально чистом небе ни облачка. Всё вокруг кажется таким праздничным: яркие флаги, развешенные по всему дистрикту, погода, парик Эффи Бряк, нашего Сопровождающего трибутов Двенадцатого Дистрикта. Говорят, что она нас терпеть не может и мечтает при любой возможности сбежать в другой дистрикт, но кто-то держит её здесь.
На сцене стоят три стула. Один для мэра, другой для Эффи, третий для ментора. Единственного победителя из 12 дистрикта-Хеймитча. Он был заядлый алкоголик и его редко кто видит в городе.
Мэр выходит на сцену и начинает свою заунывную речь о том, какая это для всех нас честь. Как же мне тошно от всего лицемерия. Все ненавидят Капитолий, но знают, на что они способны. За невероятной красотой скрывается жестокость и лицемерие, которое проявляется во всем. После речи идет фильм.
Только после того, как Эффи Бряк подходит к микрофону, я замечаю, что на сцене стоит только один шар с именами. Мой желудок наполняют кусочки льда, а воздух не попадает в легкие. Эффи начинает щебетать что-то, но я не понимаю ни слова. Всё как будто доносится из-под толщи воды. Да что со мной?
-В этом году честь принять участие в Голодных Играх выпадает только девушкам! - Эффи легко подскакивает к шару и запускает внутрь свою тонкую выбеленную ручку и неимоверно длинными ногтями. Она, будто нарочно растягивает этот момент. Я чувствую, как страх медленно добирается до моего сердца, сжимая его в тиски.
-Итак, первый трибут от двенадцатого дистрикта это.. - Эффи медленно разворачивает бумажку и, улыбаясь, наклоняется к микрофону, -Спенсер Гастингс, - Я облегченно выдыхаю и наблюдаю за хрупкой фигуркой брюнетки, которая поднимается на сцену. Тогда Эффи снова подходит к шару. На этот раз она не задумываясь достает бумажку и снова подходит к микрофону.
-Второй трибут от двенадцатого дистрикта-Китнисс Эвердин! - На меня оглядываются люди. Я несколько раз моргаю, не в силах пошевелиться. Кажется, что мое сердце пропустило пару ударов. Я делаю шаг вперед, и люди расступаются передо мной, образуя длинный коридор до самой сцены. Я иду словно во сне, а на глаза наворачиваются слезы. Этого не может быть. Это не я. Нет. В беспамятстве поднимаюсь по трем ступенькам и оказываюсь на сцене. Чувствую на себе оценивающий взгляд теперь уже моего ментора. Эффи Бряк говорит что-то ещё и Спенсер протягивает мне руку, я жму её в ответ, чувствуя, что слезы вот-вот хлынут из глаз.
Дальше мы должны будем отправиться в Дом Правосудия и попрощаться с близкими. Ещё чуть-чуть и я потеряю сознание, клянусь.

Я сидела на мягких бархатных диванах, а ноги буквально утопали в махровом ковре. Это всегда удивляет, как одни люди могут жить настолько по разному. Дверь открылась и в комнату влетела Прим, а следом за ней мама. Прим пыталась что-то сказать, вставляя слова между всхлипываниями. Мама просто прижала меня с Прим к себе и не отпускала в течении этого получаса. Мое сердце сжималось всё сильнее. Как я могла оставить Прим, такую милую, беззащитную и доверчивую на растерзание этого жестокого мира? Или маму? А что если она снова закроется в себе? Потеряется в лабиринте своей души? Семья, это всё, что у меня есть. Так какого черта Капитолий отнимает у меня её? Какое право они имеют играть роль судьбы?
-Я люблю вас. И всегда буду любить. - Из последних сил я сдерживала слезы. Я не должна плакать, им и так тяжело. Мои шансы выжить на Арене сводятся к минимуму. Кто знает, что распорядители придумают в этот раз? Ну да, я могу стрелять из лука, отличать съедобные растения от несъедобных, ползаю по деревьям. Вот только каковы шансы, что на Арене будут лук и стрелы? Каковы шансы, что там будут растения и деревья? Слишком мало вероятности. Главное пережить первый день.
Нет, этого не может быть. Это слишком страшно, чтобы быть реальностью. Каждая клеточка моего тела отторгает мысль о реальности того, что я нахожусь в Доме Правосудия и прощаюсь с родными. Они не смогут без меня. Впрочем, как и я без них.
Один из миротворцев объявляет о том, что время закончилось и мама выводит из этой шикарной комнаты Прим. За ними входит Гейл. Мы никогда не были парой, да что там, я даже романтических чувств к нему никогда не испытывала, но когда он расставляет свои руки, я тут же бросаюсь к нему на шею. Он клянется, что не даст пропасть моей семье, что всегда будет рядом. Гейл просит то, чего обещать я не могу. Он просит меня выжить. Выжить и стать победителем. Хотя он тоже понимает, что мои шансы мизерны. Лучшее свойство охотников то, что мы всегда оцениваем ситуацию трезво, не преувеличивая. Одна ошибка может стоить слишком много.
Но вот истекают и его полчаса, а потом, меня запихивают в машину и везут на станцию, откуда начнется мое путешествие к Капитолию. На станции нас встречает толпа операторов с камерами. Они будто бы рой назойливых муравьев облепляют нас со всех сторон. Я даже выдавливаю из себя улыбку. Хотя, лично мне кажется, что это больше похоже на оскал. Мы, наконец, заходим в вагон. Здесь тоже всё шикарно. Стены обиты темным деревом, везде мягкие ковры, шикарная резная мебель. Я чувствую себя некомфортно. Среди такой роскоши я как-то теряюсь. Я чувствую, что это не мой мир. Тем более, в этом простом голубом платье не первой молодости, с простой легкой косичкой и без грамма косметики на лице, я кажусь слишком блеклой, слишком простой.
Эффи без умолку о чем-то трещит, но я отправляю это на второй план. Я всё ещё во сне. Вот сейчас мерзкий кот моей сестры разбудит меня, я надену любимую куртку и пойду в лес. Там будет Гейл и лук, спрятанный в дупле раскидистого дерева.
Вот только всего этого нет. А осознание происходящего медленно разъедает меня изнутри, словно кислота, которая растекается по венам. Я нахожу глазами свою напарницу и подхожу к ней.
-Китнисс Эвердин, - Представляюсь я и сажусь рядом с ней. Слегка приподнимаю уголки губ в намеке на улыбку, -Как ты думаешь, Хеймитч ещё живой? Или двенадцатый в этом году останется без ментора? - Все знали Хемитча, как заядлого алкоголика. Оставалось только ждать, когда он упьется в усмерть. Жестоко? Возможно, но, судя по всему, этот мир может существовать только по таким законам.       

А эта девушка не из спокойных.. Пронеслось у меня в голове, когда та буквально напала на Хеймитча. Конечно, такие всегда нравились зрителям и спонсорам. Девушка с огоньком. Вот только сдается мне, что она не всегда знает меру. Хотя кто я, чтобы судить об этом. Я потянулась к одному из изящных пирожных, которые лежали на столике рядом со мной. Дома такое получалось попробовать очень редко. Нужно было охотиться целый день, чтобы заполучить хотя бы парочку подобных сластей. Задумчиво покрутив пирожное в руках, я положила его на место. Это как-то ужасно. «Радуйтесь и получайте всё, чего не могли позволить всю жизнь, так мы отплатим вам за вашу смерть» - Примерно такой подтекст я видела во всей этой роскоши. Мне неожиданно стало так тошно.
- Опомнитесь! На ваших руках кровь невинных детей! Они пострадали из-за того, что вы даже не пытаетесь помочь - Спенсер распалялась всё больше. Я кинула взгляд на онемевшую Эффи. Она прикрывала рот своей ладошкой, а глаза стали размерами с блюдца. Да, наверное, таких трибутов у неё никогда ещё не было. Что же я сижу тогда и молчу в тряпочку? Если попасть ментору в немилость, то вдвоем. Всё равно умирать. Я посмотрела на Хемитча, который так и застыл с бутылкой в руках. На его лице читалось явное раздражение. Ещё бы, с похмелья и столько шуму. Представляю, что творится в его голове. Хеймитч, будто специально поднес бутылку к губам и сделал глоток. Я наморщилась и, оглядевшись по сторонам, нашла взглядом короткий серебряный ножик. Размахнувшись, я попала в бутылку, отчего та со звоном раскололась и вся жидкость расплескалась по полу. Эффи, кажется, сейчас упадет в обморок. Я ухмыльнулась и поднялась из кресла.
- Конечно, ты можешь жить и не думать о Голодных Играх, но на твоей совести уже 48 смертей ни в чем неповинных детей. Нет, мне конечно понятно, что тебе плевать на это, что ты даже не задумывался об этом. Гораздо приятнее приложиться к бутылке-другой, о чем речь, - Мой голос был холодным, но вкрадчивым. Мне не хотелось кричать, доказывать кто прав. Этот пьянчуга всё равно не задумается всерьез. Я скрестила руки на груди, почувствовав, что на платье что-то есть. Я посмотрела вниз и заметила, как что-то поблескивает в свете луча солнца. Откуда это? Я медленно подошла к стене с отражающей поверхностью. Аккуратная круглая брошь с птичкой, в клюве у которой была стрела. Стрела. Как символично. А эта птица похожа на сойку-пересмешницу. Странные птицы эти сойки. Сойки-Говоруны были выведены в Темные Времена Капитолием, чтобы подслушивать планы мятежников. Говоруны умели запоминать слова, а потом воспроизводить их.  Вот только мятежники сумели их перехитрить. Тогда Капитолий разозлился и выпустил птиц, думая, что те погибнут, ведь были выведены только самцы. А птицы оказались хитрее. Они выбрали себе в пару пересмешниц. Они пошли против воли Капитолия, разрушая их систему. Откуда же взялась эта брошь?
Чтобы уж не казаться совсем идиоткой, я отошла от стены и вернулась в исходное положение.
- Идите вон. Глаза бы мои вас не видели, - Хеймитч сел на диван и взял другую бутылку и непонятной розовой жижей. Даже знать не хочу, что там.
- Я вообще пришла сказать, чтобы вы шли смотреть повтор Жатвы, - Как-то рассеянно сказала Эффи, но потом она вздрогнула, натянула омерзительно-приторную улыбку и направилась в комнату с телевизором. Я последовала за ней. Врагов нужно знать в лицо.
Мы вошли в маленькую, но уютную комнату. Здесь тоже всё было сделано в шикарном стиле: мягкие ковры, бархатные диваны, платиновые ручки, вазы с цветами, картины и большой экран. Бряк включила его и, как завороженная приклеилась к экрану. На её лице блуждала странная улыбка. Я начинаю всерьез задумываться о её психическом состоянии.
Во всех дистриктах всех поразило то, что в этом году участвуют только девушки. Ведь сейчас даже не Квартальная Бойня. Странно, почему я не задумывалась об этом раньше?
Первый дистрикт - профи. Одна из девушек высокая блондинка с зелеными глазами, кажется, её зовут Изумруд. Всегда удивлялась их именам. Она радостно вспорхнула на сцену. Её напарница полна противоположность-миниатюрная брюнетка, с большими по-детски невинными глазами, но недобрый огонек, затаившийся в них и коварная ухмылка меня напугали.     
Второй дистрикт тоже профи. Одна из девушек тонкая, как осина, с длинными огненно-рыжими волосами и её напарница, внушительных размеров девушка (надеюсь, что это девушка..) с короткой стрижкой. Дальше лица мелькали так быстро, что я не успевала запоминать их всех. Хотя девочка из восьмого, маленькая, бледная, как снег, она обливалась слезами, не в силах совладать с чувствами, а потом и вовсе хлопнулась в обморок прямо на сцене.
Эффи охнула, когда увидела себя на экране. Затем показали Спенсер и меня. Растерянную, расстроенную,  испуганную. Да уж, спонсоров мне не видать. По сравнению с красотками из первого и второго, я кажусь блеклой и совершенно невыразительной.
Как только просмотр заканчивается, Эффи поднимается, и что-то бормоча себе под нос уходит.
-Как ты думаешь, какие у нас шансы? - Негромко спрашиваю я у Спенсер. -Вернее не так. Как ты думаешь, у нас вообще есть шансы? Ты умеешь что-нибудь делать. Ну там, ножи кидать, рукопашный бой?