Жизнь тлен. Все в этом мире фикция, которую легко потерять.
Именно такие мысли терзали голову ДеВитта, только что отошедшего от очередной порции портвейна. Не то что бы его действительно заботили подобные мысли в остальную часть его жизни, но сейчас они заполняли все сознание. А все оттого, что в последнее время ему становилось предельно скучно. Терзаться муками совести он просто не мог, не хотел, да и смысла не было, вляпываться в новые переделки ему тоже не хотелось, ибо от прошлых еще на зажили синяки, а лечащий врач в травмпункте еще не успел снять швы с его прошлого приключения. Попытка идти куда-то развеиваться обычно выливалась в очередное приключение, а тут же опять, не хотелось опять ковылять к врачу.
Правда он все же  успел забежать в организацию белобрысого дрыща, гордо именующего себя его зятем. И научил местных оболдуев тому, что никогда не стоит становиться спиной к парадной двери. Ибо в следующий момент эти самый двери могут слететь с петель и проехаться до противоположной стены, сметая все на своем пути. На самом деле крайне неорганизованные люди, стреляют куда попало, испоганили ни в чем неповинные стены и даже ни разу в него не попали, хотя это именно ДеВитт перед этим принял внутрь себя хорошего человека по фамилии Дениэлс. В итоге, в уже вот какой очередной раз, неприступная крепость законников, что славилась своей системой безопасности, была вынесена одним-единственным  Букером в не особенно трезвой консистенции. Правда избивать начавшихся прятаться по углам ребятишек очень скоро наскучило, а Верджила он так и не нашел. Так что пришлось возвращаться домой, по дороге заскочив в магазин и ложиться спать. Что бы после, проснувшись, вылить в себя половину стакана кефира и предаться горестным думам.
Собственно именно в таком положении, подперев кулаком щеку, рассматривая грани стакана, на котором сел кефир, его и застал Верджил, который, как оказалось, пришел не с пустыми руками и с порога начал возмущаться по поводу поведению Лиз.
- Добро пожаловать в мой мир, - кинул Букер Верджилу, после чего ухмыльнулся, - она еще и не такие вентили отмочит… но теперь это твоя проблема.
Старый вентилятор гонял по пространству его квартиры воздух. По пространству той самой квартиры, в которой он жил вплоть до 1912 года, покуда Лютесы не вытянули его в Колумбию. Правда когда Букер вновь ввернулся в нее, здесь уже кто-то жил, но стоило мужчине взглянуть на них своим фирменным взглядом, как жильцы быстренько собрали вещи и переехали в квартиру поудобней, без грубых претендентов на их жилплощадь. В общем, мебели тут за эти года прибавилось, а вот шарма, за который он так любил свое жилище – убавилось. Так или иначе, но именно Верджил, сам, без чьей либо помощи, пришел к нему, при этом сжимая в руках тот самый стимул, из-за которого Букер по идее не должен был с порога зарядить в него разрядом дроби, ибо такую хорошую выпивку жаль на пол разливать.
Так или иначе, но первая же бутылка не позволила им сцепиться…

Голова гудела. Голова гудела так сильно, как никогда ранее. При этом сотни молотков в голове вещали свою песню, от которой хотелось лбом стучаться о ближайшую поверхность. Старый наказ самому себе не мешать портвейн и виски был забыт и теперь напоминал о себе в качестве дикой боли. Хотелось выть волком, делать хоть что-нибудь. Но тело его не слушалось и продолжало лежать в неудобном положении, наслаждаясь бездействием. Но даже в этом бездействии оказалось что-то, что мешало его извечной идиллии. А именно голос над головой, голос глубокий, слишком знакомый. Скорее всего Верджила, но какой-то искаженный. Похоже, что кто-то вчера вечером слишком много орал.
- Отвали белый Бим, черное ухо, я в состоянии овоща. – Но собственный голос подвел его. Точнее… не его голос. Он никогда так не говорил, даже по молодости его голос не был настолько приторным. Он  недовольно поморщился, отдирая щеку от стола, на котором та покоилась и открывая глаза. В такие моменты ему хотелось, что бы у него, как и у Вия из одноименного произведения, были черти, которые бы открывали ему веки по желанию. К сожалению черти Букера были другими, скотскими и зелеными.
Уже хотя было обнаружить зятя и дать тому размашистого пинка энергетиком, он сфокусировал взгляд и обнаружил… себя. Нависшего над ним самим. То ли  это такой прикол, то ли он действительно вчера перепил до состояния полнейшего неадеквата, но глаза не врали, перед ним стоял Букер ДеВитт именно тот, которого он лицезрел во всех отражениях, в которые имел неосторожность поглядеться. Букер хотел было что-то сказать, и даже протянул руку, что бы потыкать в самого себя пальцем, для удостоверения, действительно ли это то, что он видит, но взгляд упал на руку. На бледную, вытянутую, в перчатке руку. Его руку. Последние остатки похмелья вылетели со скоростью пули, заменяя сонное и полуживое состояние шоком, от которого ДеВитт подскочил со своего места как пружина, несясь в ванну, к единственному зеркалу в его апартаментах.
Как и следовало бояться, на него смотрело молодое, бледное, узкое лицо. Абсолютно не его лицо. С немного раскосыми глазами. С другими чертами. Он никогда не видел этого лица в отражении, зато кулаки прекрасно помнили все аспекты сего рельефа, по которому уже не раз проходились в качестве профилактики. Все верно – на него из зеркала смотрел Верджил.
- Да епт вашу… - Букер разразился пятиминутной тирадой, выражающей всю степень его удивления и огорчения, а так же полнейшего неосознавания того, что здесь вообще происходит. - ... по бую. Это каким вообще образом?
Он повернулся обратно, натыкаясь на самого себя и от этого вздрагивая как от удара током. Он, конечно пил, бывало много пил, бывало даже пил до галлюцинаций, но никак не до такого состояния, когда собственный дух вылетает из тела и попадает прямиком в тело раздражающего тебя наглого пацаненка.
- Что мы вчера делали? – Наконец задал он самый главный и волнующий его думы вопрос, который, по идее, должен был бы ответить на все неурядицы, возникших у них.

Отредактировано Booker DeWitt (08-05-2013 23:59:58)

В голове какой-то маленький человечек отбивал чечетку, при этом противно хихикая и вроде как намекая, что еще долго не собирается уходить. Слишком неприспособленный для такого количества алкоголя организм Верджила намекал, что просто так такое поведение не оставит и уж сейчас можно было ощутить тошноту, подошедшую к горлу. Все еще находясь в ванной, Букер открыл кран и подсунул голову под холодную струю воды, ощущая, как холод разливается по всему лицу и от этого становилось намного легче. Руки вцепились в край раковины, а их цвет явно сливался с белым овалообразным предметом ванной комнаты. Да и вообще сейчас ДеВитт чувствовал себя очень некомфортно,  словно не в своей тарелке.
- Да сразу ясно, что не о философии Фрейда размышляли, - буркнул Букер, выходя из ванной, на ходы вытирая лицо, - хотя если так подумать, то наше вчерашнее состояние отлично отражает то, как «Оно» доминирует над «Сверх-Я»  и «Я».
Мужчина прошелся до стола, вдруг осознавая, что квартира стала как-то на порядок больше… или он сам как-то уменьшился. Дела этого не меняло. Дрожащими от похмелья руками, он нашарил на столе приблизительно чистый и целый стакан, в который влил остатки вчерашнего кефира, так и недопитого из-за внезапно нагрянувшего паренька, в чьем теле он теперь ютился, выпивая весь стакан залпом, ощущая при этом, как где-то внизу печень в ужасе орет дуриным криком, устраивая истерику.
На следующую фразу Вирджела, Букер удивленно взглянул на другой край квартиры, отмечая там новый предмет обихода, которого ранее здесь не замечалось. По крайне мере он точно мог вспомнить, что когда возвращался в свою квартиру, этого здесь не было. Опять какое-то ненужное изобретение этого века, призванное веселить народ в тот самый момент, когда они в такой консистенции алкогольного опьянения, что могут противостоять законам физики. Или законам этого штата, такое случается примерно с такой же вероятностью. Так или иначе, но оставалось только удивленно смотреть на новый предмет, при этом хлопая глазами.
На данный момент все мысли составляли из себя сплошную кашу, состоящую из каких-то урывочным мыслей, которые пытались связаться в одно целое. По крайне мере он мог припомнить смех, он мог вспомнить жидкость, отдающую золотом и еще… что-то смутно знакомое и смутно раздражающее.  К сожалению сосредоточиться не давал голос… его собственный голос.  В котором читалась паника и планомерно нарастающая истерика, которая готова была вылиться в крик. Он паниковал очень редко, те случаи, когда на него прыгал Патриот, а с другой стороны горилоподобный, закованный в железо здоровяк, не считается, там можно было паниковать. Так или иначе, но оставалось только недовольно потереть переносицу, ощущая как дикая головная боль нарастает с каждым новым словом.
- Если бы здесь такое и было, то… это было бы заметно. – Букер указал сам на себя, намекая, что он, захвативший чужое тело, все еще в перчатках и все еще в пальто,  а значит ничего предосудительного они не совершали. Кстати последнее его крайне бесило. Он ненавидел перчатки и еще больше ненавидел, когда было душно. Именно по этому он стянул абсолютно ненужную часть одежды с себя, кидая на пол сначала перчатки, а затем и пальто, смотря как глаза Вирджела при этом расширяются, словно он только что станцевал макарену на памятнике погибшим на войне. Возможно, Букер бы съехидничал что-нибудь по этом поводу, но в кармане что-то тренькнуло. Он уже хотел было поглядеть, что и каким образом прозвело такой звук, но  в этот же самый момент дверь в одну из комнат открылась и оттуда вышла девушка, довольно потягиваясь и улыбаясь.
- Доброе утро, - махнула она рукой, после чего благополучно скрылась в ванной, оставляя Букера и дальше пытаться нащупать упавшую челюсть. Попытка хоть что-нибудь вспомнить о ней окончилась фиаско, после которого пришла полнейшая растерянность.
- Это, блин, кто? – Высоким шепотом закричал Букер, сразу двумя руками указывая на только что захлопнувшуюся  дверь. – Это что вчера вообще было!?

- Погуляли, блин, - Букер запустил пальцы в волосы… не свои пальцы и не в свои волосы, в попытках вспомнить хоть что-нибудь из вчерашней ночи. К сожалению, любая попытка покопаться в воспоминаниях приводила к кошмарной боли, которая даже рядом не стояла с той болью, которую он испытывал при переходе через порталы. Он бы еще долго размышлял о бренности бытия и том, насколько сильно это похмелье отличается от того, что он привык ощущать, после своего обычного состояния запоя, но тут из той же комнаты вышла еще одна представительница женского пола, направляясь все туда же, куда и первая.
- Нам конец, - с этими словами Букер стукнулся лбом о столешницу и так и замер. Слова Верджила заставили его повернуть голову таким образом, что бы лицезреть себя самого с диким выражением отчаяния на лице. – Ты думаешь, я бы таких соседок не запомнил?
Букер осторожно оторвал щеку от стола, прислушиваясь к голосам. Нет, определенно, он их впервые и видел и слышал, хотя смех, донесшийся из-за закрытой двери, отразился смутными всполохами воспоминаний. Но это все, остальное покрывала темнота… и вкус горечи во рту. Пока он размышлял о своем, Верджил стал искать что-нибудь, оставшееся после их вчерашнего вечера, словно только что продефилировавшие мимо девушки ему ничему так и не научили. Да и вообще пьют по утрам только заправские алкоголики и даже Букер, прекрасно понимая, что его организм такого не выдержит, предпочитал утром держаться подальше от спиртного. Но говорить все это Верджилу сейчас было бесполезно.
По крайне мере одна из девушек уже вышла из ванной комнаты, его ванной комнаты, в его же одежде и, подойдя к его же телу, оккупированному его же собственным зятем, чмокнула того в щеку, от чего Букер пришел к выводу, что если сейчас в квартиру заявится Элизабет, то он будет все валить именно на него и убегать как можно  быстрее. Может, на Карибы, он давно хотел там побывать.
- Доброго утра, мисс, - Букер улыбнулся, вдруг понимая, что растянуть эти губы в улыбке так же сложно как и разжимать пасть крокодилу. – Как спалось?
- Чудесно! – Девушка улыбнулась, с удивлением обнаруживая в руках Верджила бутылку. – Еще раз спасибо, что пригласили. Когда у нас сломалась тут машина, мы даже не ожидали, что кто-то так быстро придет на помощь.
- Всегда пожалуйста, детка, - хотя бы понятно, почему он проснулся в пальто, они выходили на улицу с миссией по спасению, как оказалось, а в качестве трофеев привезли… их. И все же кое-что оставалось непонятным, вроде новой электроники у него в квартире, на которую Букер указал пальцем. – А это… ммм… ваше?
- Детка? Меня так вчера Букер называл, но нет, караоке не наше, - и она вновь улыбнулась Вирджелу, который готов был в данный момент уже был готов морально если не к линчеванию, то к прилюдной казни. По крайне мере они узнали один факт, подмена случилась ближе к утру, что сужало круг поиска и помогала сопоставить временные рамки с происходящим в квартире. Тем временем девушка все так же продолжала говорить, половину ее слов Букер благополучно пропустил мимо ушей, зато уловил одну, довольно закравшуюся в мозг фразу. – И тут эти двое так смешно говорят, что мол сопоставление реальностей фиктивны и их можно искажать, и тут такая, а почему тогда мы тогда не можем использовать струнновую теорию для разрыва материи и они такие…
- Так стоп! Кто они? – ДеВитт подскочил с места, прислушиваясь теперь к тому, что несла девушка, имени которой он не помнил ну абсолютно.
- Ну… они пришли уже ночью, я не видела как они заходил, но Букер был им очень рад, явно знал.
- Их было двое? – Девушка кивнула, отвечая тем самым на вопрос. – Мужчина и женщина? -  Девушка опять кивнула. – Оба рыжие? – Очередной кивок. – И постоянно друг за друга заканчивали фразы? – Девушка закивала еще активней, подтверждая догадку.
На миг Букер завис, переваривая все факты, сопоставляя все составляющие, делая выводы и анализирую, настолько, насколько это позволяло его похмельное состояние. Его прошлое детектива не прошло зря и он прекрасно еще мог уловить ниточку, проходящую через всю историю и, собственно, эту самую историю связывающую. Вновь вернув своему выражению лица беспристрастный вид, он, на этот раз, даже не попытался улыбнуться, понимая, что затея эта ужасная, только лишь плотно сжимая губы.
- Твоя подруга что-то задержалась. Не хочешь проверить, как она там? – Девушка удивленно моргнула, но все же, решив, что что-то пошло не так, она приняла единственно правильное решение и быстро удалилась. Как только дверь за ней захлопнулась, ДеВитт, с той силой, которую ему позволяло это тело, ударил кулаком по столу. – Я убью этих сукиных детей! Лютесы. Что б им провалиться! Во всем виноваты Лютесы… опять!

Будь его состояние не настолько ближе к шоковому, он бы наверняка смог бы выдавить из себя что-нибудь, что бы более вмещалось в рамки стандартного лексикона, не приправленного нецензурными выражениями. Именно поэтому он старался говорить как можно  меньше. Но сейчас,  когда его, слишком уж узкая и хлипкая рука опустилась на стол, что оказалось приправлено щипающей болью, словно электрический разряд прошедшей по всей ладони.
- Потому что эти двое Лелик и Болик скучают! – Выпалил Букер, собираясь еще раз двинуть по столу, но все же жалея слишком уж нежную ладонь блондинчика. Он лишь только сжал пальцы в кулак, внимательно смотря на себя самого. – Теоретически они мертвы, Финк разнес в пух и прах их изобретения и добрался до них самих. Но что-то пошло не так и эти двое оказались… между мирами. Они могут самостоятельно открывать разрывы, как, например, - с этими словами он указал куда-то  сквозь стену, где по идее была еще одна комната, в которой он спал, вел дела, и в которой стояла старая буржуйка, пережиток его голодного времени. – Вон там. Они открыли проход к маяку, который доставил меня в Колумбию. И, когда я… погружался в сон… то всегда оказывался здесь. Они могут менять пространство и время без помощи приборов. Они умны. А еще безумны и им доставляет меня мучать.
ДеВитт нахмурился, вспоминая, как некогда, разозлившись на чокнутую парочку, выхватил пистолет и пустил целую обойму в голову Роберту, с расстояния двух метров. Один из близнецов лишь растянулся в улыбке, а Розалина радостно оповестила «не попал!», после еще долго хохоча с этого. После этого случая мужчина понял лишь одну вещь – проще не замечать их присутствия, нежели рвать себе на голове волосы в попытке понять задуманное ими. Но сейчас… сейчас он был в полнейшем шоке. Они, конечно, многое чудили, но до такого еще ни разу не доходило. 
Как-то уже слишком обреченно он взглянул на собственные руки, отмечая, что теперь глаза не мозолит клеймо с инициалами дочери, что всегда покоилось на правой руке в качестве напоминания о том, насколько скотом он  может быть. По крайне мере, пока он в полнейшей прострации глядел на собственные руки, Верджил быстро сориентировался и погнал девушек, находящихся сейчас в другой комнате, по направлению к выходу. Глупая ситуация выходила, точнее сказать, неудобная, хотя на нее у Букера сейчас времени не было. Он уже не слышал, что они там говорили, какие слова  вещали Верджилу, приукрашенные эпитетами о том, насколько он скот и вообще человек далеко не первой свежести, после чего ушли, в какой-то промежуток времени, которого ДеВитт просто не запомнил.
Копаться в хламе было бесполезно. Особенно в той горе мусора, что осталась после вчерашней попойки. Да и не были Лютесы настолько беспечными, что бы кинуть подсказку в мусор, которого ДеВитт порой не замечал и проходил мимо. Хотя глаз его, порой, даже в горе хлама мог найти полезное. Особенно хорошо это показало себя в Колумбии, когда он мог во время боя среди вещей откапать флакон с солью или парочку патронов. Ну а здесь… здесь нет ничего полезного. Правда вот, верхний ящик шкафа был отодвинут, причем отодвинут так бережно и аккуратно, словно за него бралась женская рука. Букер  подошел поближе, здесь он хранил все, что осталось от его прошлой жизни. Такое важное свидетельство о рождении, которое сообщало, что родился он аж в конце девятнадцатого века, свидетельство о вступлении в армию, ордена за храбрость и прочую ересь, которую он получил во время службы, фотографии людей, которых он более никогда не увидит, здесь было все… кроме одного документа.
- Где Пинкертоновскаяя листовка? – Он внимательно просмотрел все документы, не обнаруживая длинный лист, который оповещал, что он является детективом по особым делам Пинкертонского агентства под номером 727. Как то быстро забурлил мыслительный процесс в голове у мужчины, позволяя сопоставить все, что произошло. – Я знаю куда нам нужно.
Букер подскочил с места, хватая самого себя за ворот и выталкивая из недр квартиры. Пинкертонское агентство закрылось после смерти Пинкертона, который во время какого-то приема слишком сильно разболтался, прикусил себе язык и умер от гангрены. И это при том что парня и его агентство ненавидели все преступники и мафиозные кланы, мечтая разделаться с ним. А старый хрыч показал им всем кукиш и умер от того, что не вовремя щелкнул зубами. Ну что ж, по крайне мере здание оставалось на все том же месте.
- 154, Нассау стрит, и ты ведешь, - четко проговорил мужчина, залезая на переднее сидение и пристегиваясь, прекрасно помня, как водит Верджил и какими последствиями может обернуться простая неосторожность.

- Меньше слов, больше дела, - произнес ДеВитт, давая ускорения Верджилу одним пинком под самое дорогое и вечно ловящее на себя приключение место. Оказавшийся не в то время на лестничной площадке  сосед мог лицезреть то, как низковатый блондин дает вполне ощутимый поджопник его соседу, славящемуся своей вспыльчивостью и умением сносить стены взмахом руки, которая пугала даже больше, чем трофейное оружие, которое периодически оказывалось в мусорке, с легкой руки его дочери. Сосед как-то странно взглянул на них и поспешил быстро ретироваться к себе в квартиру.
Всю дорогу до агентства Пинкертона, Букер размышлял о том, как ему быть и что, собственно, делать. И это было достаточно непривычно. Он вдруг поймал себя на мысли, что не хочет, как по обыкновению своему, вломиться через главный ход, с  ноги вышибая дверь, с оружием наперевес и действующим энергетиком, отправляя видеть десятый сон каждого, кто станет у него на пути. Зато теперь в голове вдруг стали роиться мысли по поводу того, как можно обмануть систему детективного агентства и детективов внутри него. И, что самое ужасное, он стал зреть в корень. А именно, каким-таким образом у  близнецов вышло провернуть подобное, какова была мотивация и что они, собственно, предпримут, что бы вернуть их в стандартное состояние. Если смогут…
Мысль вдруг его ужаснула. Сама вариация того, что он, Букер ДеВитт навсегда останется Верджилом, была какой-то кощунственной и неправильной. А все ошибки парня автоматически становятся его, собственно,  ошибки Букера тоже автоматом перекидываются на Верджила и он теперь даже не знал, что есть хуже – жизнь не-человека в постоянном противостоянии или же жизнь человека, сделавшего ошибок, которые не разгребешь и за сотню лет. Он уже молчал об реакции Элизабет, которая явно придет в ступор, когда ее жених помашет ей клейменной рукой ее отца, а тело его жениха приложится к старой походной фляге с инициалами седьмого кавалерийского полка. Впрочем, что еще хуже, Букер поймал себя на мысли, что пить-то то он не хочет. Ни пить, ни курить, ни даже надевать кобуру, которую он даже на пляж всегда брал с собой и в которой покоился его верный кольт, способный резко поменять точку зрения любого, кто решит ему противиться.
Еще одна из проблем, возникших в этом теле, отсутствие энергетиков. ДеВитт больше не ощущал того щекотливого чувства, когда левая рука, при активации сил, начинала меняться, то вдруг рассекая кожу, обнажая кости, то обрастая полупрозрачными кристаллами, искрящимися зарядами тока, то покрываясь перьями и обнажая острые когти. Теперь он вдруг понял, что ему как-то невообразимо пусто, без этого ощущения осознания защищенности.
Уже находясь в машине,  а так же вспоминая, что не смотря на то, что они поменялись телами, Верджил все так же водил агрегат, словно он перед поездкой смог засейвится и теперь уже ничего не боялся. В общем, пока машина, на полной скорости, собирая по дороге любое, что не успело отскочить\отпрыгнуть\унестись, он даже успел поразмышлять о сложившимся.
- Помирить? Мы что с тобой, ссорились что ли? – Букер недовольно поморщился. – А если бы и ссорились, то поверь, об этом бы ощутимо узнал весь город. Да и не отличаются близнецы добротой и состраданием к ближнему своему. Скорее желанием поразвлекаться и устроить крысиные бега… но если у тебя есть желание поговорить о наших взаимоотношениях, то я готов к дискуссии.
На последней фразе машина резко затормозила, и Букер мысленно похлопал сам себя по голове, за вовремя пришедшую ему идею пристегнуться, а иначе бы уже давно отдирал собственную щеку от лобового стекла. Выбравшись из агрегата, который кроме как «гроб на колесах» назвать было ну никак нельзя, он внимательно оглядел здание. Призраки прошлого довольно быстро напомнили о себе, обухом огрев его и утащив в собственные воспоминания, давая право вновь пережить все те моменты, что когда-то связывали его с этим местом. Правда теперь оно другое, и люди, здесь находящиеся, тоже другие. И только он остался прежним… ну, если вдаваться в подробности, то не таким уж и прежним, но суть была уловлена.
- Вам помощь нужна? – Проходящие мимо мужчины остановились у входа, давая Букеру рассмотреть их именные значки.
- Все в порядке, - ДеВитт кивнул, указывая на свое собственное тело, которое сейчас шлялось у одной из стен, - мой… э… отец, когда-то работал на Пинкертона, решил показать место работы. Знаете, детективы по особо частным делам, номер 727. Он немного… - с этими словами ДеВитт покрутил пальцем у виска, давая четкое определение душевному состоянию своего «отца».
- Частники часто едут крышей, - сокрушенно сказал один из них, смотря на то, как Верджил пялится в стенку, - собственно, я бы тоже поехал, если бы копался в таком количестве грязи. Ну ладно, всего хорошего.
Детективы зашли в здание и скрылись за дверью, именно в этот момент к нему подлетел Верджил, всучивая ему плакат, на котором красными буквами значилось Vox, а Дейзи протягивала вперед руку. Вот уж точно, куда только ДеВитт не ступал, но вступление в ряды Гласа народа обернулось для него плачевней, чем вступление рабочего в финансовую пирамиду. Он прекрасно помнил, как в последний раз видел Дейзи и прекрасно запомнил алое пятно, растекшееся под ее телом. Еще он помнил испуганные глаза Элизабет, которая держала в руках ножницы и, казалось, если к ней сейчас резко подойти, то эти самые ножницы окажутся у ДеВитта в глазу. Еще он помнил завод Финка, большой, разнообразный, на нем производили все, начиная от игрушек и заканчивая военными турелями.
Точно. Финк.
- Это Дейзи. – Ответил Букер, ударяя по плакату пальцами. – Она… она умерла на заводе Финка. А Финк производил все, в чем нуждалась Колумбия. Садись за баранку, белокурая душенька, похоже у нас сегодня будет интересный день, начнем с завода про производству консервов.
Уже в машине, вновь пристегнувшись, он крепко сжал плакат, всматриваясь в нечеткие линии. Это плакат из Колумбии, таких по всему городу летало сотни, все они призывали в началу революции, к восстанию, к нарушению порядка. И все это оказалось так  глупо. По крайне мере, теперь вся эта история с Гласом народа была закончена. На первом заводе, который они посетили, не оказалось ничего интересного, как и на втором. И уже на третьем, когда терпения у Букера не оставалось и хотелось  уже проливать кровь, он, каким-то чудом, уловил на боковой стене завода по производству автомобилей, знакомый красный плакат. Но на этот раз это была не Дейзи, на этом плакате был он сам, с поднятой рукой, призывая к революции, которая ему и за даром не была нужна, но из-за которой он пострадал. Стало как-то гадко видеть этот плакат. Его превозносили как героя примерно тот промежуток времени, когда им это было нужно, а затем он вновь стал для них мишенью, на которой можно потренироваться. Со злости он дернул плакат вниз, и бумага легко поддалась, открывая в стене небольшой проем. Часть кирпичей была вытащена и в длинном узком проеме помещалась детская игрушка. Точнее две. Два деревянных меча, которые, в свою очередь, могли использоваться только по одному применению, быть оружием в руках ребенка. Точнее двух детей. Но теперь они лежали здесь и, если честно, у Букера не было абсолютно никаких мыслей что это и откуда.
- Ну, - он взял один из мечей и покрутил в руке, - есть идеи что это и откуда. Потому что у меня их ноль и еще дофига.