От этих счастливых лиц, конечно же не тошнило, нет… Но настроение портилось знатно. Никто, кто мог бы познать счастье, не имеет право быть Получателем Мудрости, никто. Все довольные жизнью, в хорошем настроении, кто-то любит, кого-то любят, кто-то просто радуется хорошему деньку… Весна, обычно, она вызывает упадок сил и авитаминоз, а не тотальное счастье на лице у каждого встречного. Видимо, с момента смерти Салливана в этом мире что-то произошло и все враз обрели своё маленькое счастье. Пусть так, пусть… Но должен же быть хотя бы один несчастный человек без света в этой жизни, тем более в России.
Конечно, судить о загадочной русской душе, ознакомившись только лишь с произведениями Достоевского более чем наивно, к тому же прошло слишком много лет, чтобы с тех пор обстоятельства не изменились, как, собственно, и сознание «сурового русского человека». Если Салливан не найдёт никого в Москве, то непременно отправится в Сибирь, говорят, там обстановка хуже, чем где бы то ни было…
Да и к тому же не хотелось губить такие замечательные души, у таких ещё столько разных моментов в жизни, весёлых и грустных, хороших и не очень… И тем не менее, легче от этого Салливану не становилось, а и без того вечно подавленное настроение и вовсе катилось в тар-тарары. Взглядом не за что был зацепиться, ни одной унылой рожи…
Надо же, так он никогда не думал и не говорил. Забавно на него действует пребывание в другой стране, более чем забавно… Уолтер не пожалел потратить силы, чтобы добраться до этой своеобразной страны, ныне называемой Российской Федерацией. Время теперь у духа есть, очень много времени… Целая вечность. Этого вполне достаточно, чтобы завершить своё нелёгкое дело.
Была вероятность ошибки… Ведь Салливан не видит людей насквозь. Может, они грустно только сегодня, а так они радостные и довольные жизнью. Но Уолтер привык рисковать. К тому же, что он теряет? Только немного времени и чуточку нервов, а уж этим ради воскрешения своей Матери мужчина мог пожертвовать, да и не раз.
Он блуждал сейчас по Центру, внимательно оглядываясь… Народу здесь предостаточно, может, удастся выхватить взглядом хоть кого-нибудь подходящего? Периферии города Уолтер оставил на потом, зачастую воистину несчастных и одиноких людей можно встретить в убогих спальных районах. Но пока…
Краем глаза он ухватил фигуру, в груди что-то сжалось, как будто предвкушая… Неужели?..
Уолтер, лихо лавируя в потоке людей, направился туда, куда его вела интуиция, что редко обманывала своего хозяина… Вперёд, быстрее, а то упустишь! Он внимательно запомнит эту фигуру, которая была теперь куда ближе, затащит эту душу в страшный сон, в глубину своих миров, где он получит Истину и познает Мудрость…
Но надо бы узнать имя… Без имени может ничего не выйти.
- Имя… - Тихо прошептал Уолтер, привалившись к фонарному столбу, следя одним лишь взглядом, готовясь продолжить преследование с секунды на секунду.

Салливан, отлепившись от фонарного столба, вновь принялся следовать за выбранным мужчиной. Тянуло именно в его сторону, взгляд уже не хотел улавливать чужие лица, которые можно было бы изуродовать числами и маской смерти, которую Уолтер видел уже пятнадцать раз… На самом деле, сейчас стоило бы заняться Шестнадцатым, Джозефом Шрайбером, что был заточён в квартире триста два, в США, в Южном Эшфилде, но Салливан не мог позволить себе решать проблемы лишь по мере их поступления… Мужчина так не привык. Именно поэтому у него был список жертв, прописанный до номера двадцать. На клочке красной бумаги в конце было специально оставлено местечко для другого имени. Которого Уолтер не знал. Что же, пока не знал… Пока – отличное слово. А главное – такое мотивирующее, сразу же представляется момент, когда это пока пройдёт и настанут следующие после него прелести…
Мужчина подбирался ближе, оставаясь вне внимания простых граждан, прохожих, счастливых, радостных… Не смотреть, не отводить взгляд от Двадцать Первого. Всё вокруг на данный момент – всего лишь декорации, а он – животное, выжидающее момента… В голове, вроде как, появился план действий, прикинуться радостным иностранцем-потеяшкой, потом, будучи этаким простоватым придурком-американцем, поинтересоваться об имени неизвестного. Может, ему скажут, а может и нет… Попробовать можно в любом случае. Во всяком случае, пока что планов у Салливана больше не было. Что же, ладно… В кармане пальцы нащупали поверхность бумажной небольшой карты, этакого реквизита ещё не начавшегося спектакля…
Уолтер, пребывая в размышлениях, подобрался чересчур близко к объекту, что позволило ему уловить чутким слухом слова, которые говорил мужчина. На русском языке, дьявол, понять бы ещё хоть слово… Но тон у человека был деловой, в нём не было особых эмоций, голос сейчас просто передавал информацию в телефонную трубку. Но разговор вскоре был закончен, а сам Салливан приостановился, вновь наращивая дистанцию между собой и так тянувшим его к себе мужчиной. Третий глаз ли это, интуиция, ещё одна новая способность Уолтера, решившая проявиться не сразу после смерти, а сейчас… Не важно, ему просто было необходимо узнать, кто это такой, узнать, как зовут, чтобы размашистым почерком заполнить на бумажке в самом низу пустующее так давно место.
Внутри всё дико выло от некоторого страха перед провалом дела… Жутко не хотелось допустить ошибку, выбрать не того, сделать так, чтобы все усилия пошли прахом… Но ноги уже несли Уолтера в сторону мужчины, а на лице появилась правдоподобная смущённая улыбка простака. Даже великий режиссёр сказал бы «Верю». Обогнав человека, Салливан вдруг остановился, уткнувшись задумчивым взглядом в карту, что-то мыча себе под нос, периферийным зрением следя за движением необходимой фигуры. Пора…
- Excuse me?.. – Надев неловкую улыбку, обратился он к оказавшемуся совсем рядом мужчине.

Нет ни одного заклятия, способного разгадать тайну имени, а влезать в чужие головы Салливан всё равно не умел. План по выведыванию имени не сработал, что же, в таком случае оставалось лишь снова спрятаться в толпе, сделаться словно невидимым для остальных, лишь предметом уличного интерьера, подобного фонарному столбу. Тебя видят, тебя обходят, но не обращают на твоё серое существо ни капли своего внимания. Такая способность была просто идеальна для «охоты», начинаешь чувствовать способным замаскироваться под что угодно хамелеоном. Свои силы Уолтер применял, не скупясь на энергию, чтобы всё вышло в лучшем виде, чтобы защита случайно не слетела, как это было в самом начале «потустороннего» пути маньяка.
Это позволяло двигаться против толпы, спешащей невесть куда, это позволяло ставить свои правила так, чтобы никто об этом даже не заподозрил, и это позволяло быть, чаще всего, в выигрыше. Почему чаще всего? Просто Салливан за свою жизнь понял, что нельзя быть уверенным на все сто процентов, не важно, в чём, в своих ли силах или в вероятности наступления завтрашнего дня. Даже эта вероятность на деле может оказаться довольно хрупкой, куда хрупче, чем кажется на первый взгляд.
Уолтер моргнул, отвлёкшись на жалкую долю секунды от мужчины, за которым следил, проделав определённый путь, потерять которого из поля зрения было бы для Салливана на данный момент катастрофой… Но маньяк сделал именно это, упустил, позволил сорваться, как рыбёшке с крючка, а поле в списке жертв, кажется, грозило так и остаться совершенно пустым в ближайшее время… Не может быть, как же так?!
- Дьявол… - Сквозь зубы зло выругался Уолтер, стремительно выходя из общего потока людей, неосторожно кого-то задев плечом, кому-то другому – наступив на ногу… Пускай ещё был не вечер, на Уолтер не привык ждать, если он что-то делал, то ему был необходим результат… Убивать в этом плане куда проще, чем пытаться искать жертву. Но Салливан чувствует, чисто на интуитивном уровне, что тот, кто ему нужен, на самом деле, рядом, под носом. Просто сейчас срабатывает странная поговорка «хочешь что-то спрятать – положи на самое видное место». Уолтер одним лишь внимательным взглядом прочёсывал толпу, засунув руки в карманы, внешне сливаясь с фонарным столбом, к которому привалился… Печально обстоят дела, ничего не скажешь. Как же быстро меняется обстановка в жизни людей… Всё становится несколько проще, когда ты мёртв и единственное, что от тебя требуется – завершить незаконченные во время человеческой жизни дела.