Порой блуждания разума по темным закоулкам мыслей не приводят ни к чему хорошему. Порой из глупой детской мечты рождается одно из самых известнейших научных открытий. Порой, казалось бы, пустые размышления материализуются в огромный прорыв для всего человечества. Просто миру нужно время. И нужен человек готовый это время на минуту остановить.
Воспоминания рождались и умирали, вырисовывая смутные картины происходящих событий. Подушечки пальцев бесцельно блуждали по гладкой поверхности стола, натыкаясь на случайные пылинки, царапины и острые кусочки стержней сломанных карандашей. Взгляд погас, вцепившись в мертвую точку, которая начиналась и заканчивалась на папке с бумагами. Где-то посередине этой кучи из бесполезного набора букв находился рапорт, в котором черным по белому указывались сроки выполнения норматива обязательств. Что-то вроде: «Доведите исследования до конца и тогда мы не вышвырнем вас отсюда». Розалинд забыла датированное число. Розалинд забыла, что слова «до конца» значат срочно завершить работу по причине отсутствия доказательств. Но она заранее знала, что, в любом случае, опоздала. В тот самый момент, когда минутная стрелка часов пересекла границу полночи. Пыльный воздух разорвался под натиском тяжелого вздоха. На плечи неподъемным грузом давила усталость.

Она задыхается при каждом звучном ударе и произведенном вздохе. Реальность распадается на несколько миллиардов частиц и каждая из них скользит острейшим стеклом, впиваясь в ребра и вырываясь из рук. Розалинд знает, что держаться за столп неонового света бесполезно, но сознание по наитию ищет безопасность даже там, где ничего не существует. В промежутки между долями секунд она успевает почувствовать отчаяние и страх. Успевает обвинить себя во всем, о чем раньше старалась умолчать и прикрыть за усердной работой, начиная от глупой бесшабашности, заканчивая по-детски обидной опрометчивостью. Она чувствует, как свет обжигает ладони и вокруг становится нестерпимо жарко. Затем холодно. А затем больно. 

«Перемещение», само собой, не происходит внезапно для того, кто хоть раз осмелился использовать оборудование на себе. Из всего персонала таким человеком являлась лишь Розалинд. Это длится мучительно долго, словно истощая тело изнутри. Свет, как очень податливый материал, впитывает в себя все, что можно назвать жизнью. И каждый раз Розалинд гадает, сколько еще осталось в ней.
Это было больше, чем просто исследование и, в то же время, куда проще. Это было открытой дверью в другие миры. Должен был найтись тот, кто сможет ее толкнуть. Реальность была готова отдать человечеству слишком многое, но большинство из них жалкие слепцы. И благодаря им для стен Сина не существовало угрозы. Ее «заболтали», «зарекламировали», «зазомбировали». Ее закрасили, как слишком нелепое граффити на стене дома. Ее забраковали, проставив на тонких папках гриф «совершенно секретно». Ее использовали в медийных целях, но не в учебниках истории. И едва ли нашелся бы тот, кто смог сказать, что угроза титанов существовала и по сей день. Люди предпочли запереть все возможные двери лишь для того, чтобы создать иллюзию безопасности. И это логично, ведь их можно понять. Однако Розалинд не хотела.
Все, что ей было нужно – лишь два часа мучений с перенастройкой оборудования. Она не нуждалась даже в глупых убеждениях об успешности того, что она планирует сделать. Все должно получиться по умолчанию. Если не получится – терять нечего. На ближайшую ночь машина заперта изнутри, а, значит, является не более чем бесполезным куском железа.

Все, что она чувствует – лишь холодный дощатый пол, впивающийся в колени. Ей хочется упасть, забыться и уснуть крепким сном. Осознание того, что сейчас произошло похоже на бред сумасшедшего, и кто бы мог подумать, что когда-нибудь ей будет так страшно просто открыть глаза. Она зажмуривается, как можно сильнее, словно это может спасти. Словно вырвет обратно из сна, окунет в ледяную воду реальности и смоет все то, что можно охарактеризовать емким и сухим «плохой сон». Ей страшно, действительно очень страшно. И на то, чтобы поднять голову и осмотреться по сторонам уходит бесконечное – по ее меркам – количество времени. Материя времени растягивается, превращаясь в слишком хрупкую субстанцию. И все, что является часами легко спутать с секундами. На сетчатке ее глаз миллионами кадров отражается непривычно яркий солнечный свет, нашивка Разведотряда, неровными стежками пришитая к коричневой куртке, нахмурившееся в отстраненно-удивленной гримасе незнакомое лицо.
- Нашла! – Розалинд выпаливает громко, звонко, резко поднимаясь с колен и в пару шагов преодолевая расстояние между ними. Единственный человек, попавшийся ей на пути - единственный ключ к разгадке. Когда-то давно она предполагала, что, теоретически, титаном может быть любое существо, достаточно заставить его клетки мутировать. Почему – неизвестно, но факт подтверждался тем более, чем чаще археологи находили изображения гигантов. На стенах, плитках и досках. Не было ни одного похожего друг на друга, но все, как один – копия людей.  Различие поведенческих особенностей лишь подтверждало эту недоработанную теорию. Может быть, это зависело от способности человека контролировать эту оболочку, а может от степени мутации, пронзившей тело. Никто не знал наверняка, а теорий, в свою очередь, существовало огромное множество.
Меж тем, теперь для Розалинд и неизвестного мужчины существовало лишь одно мгновение. Мгновение для того, чтобы оказаться по ту сторону другой реальности. Мгновение для того, чтобы запутаться во времени, как в паутине. И Розалинд уже начинало мучить чувство вины за живое существо, такое же мыслящее, как и она сама. Имеющее цели, желания и мечты. Что дает ей право использовать его, как объект для исследования? Хотя, едва ли подтверждение собственной сумасшедшей теории дает ей право называть его «исследованием». Но отчаяние – крайний метод. И граница той крайности, которую Розалинд могла пересечь уже давно осталась позади.
Она закрывает глаза и, открывая их в следующую секунду, видит перед собой сплошь хаос. Нос улавливает омерзительный запах жженой плоти и сгоревших орудий. Стены Сина заволокло кровавой пеленой, которая смешивалась с густым черным дымом, исходящем от гиганта. Он был где-то совсем близко и, кажется, пересек черту того времени, когда смог бы осознать, что является человеком. Являлся человеком. Его тело на секунду вздрагивает, а сам он разрождается оглушающим ревом, от чего Розалинд непроизвольно зажимает уши руками и закрывает глаза. Картинки повторяются. И она в очередной раз немой зритель. Но не бездейственный. Она открывает глаза и наблюдает, как огненную плоть гиганта продирает человек, рьяно борющийся за свободу. Хотя бы за небольшую дозу кислорода. Она медленным шагом приближается к телу титана, которое начинается рассыпаться в пепел, не успевая «выпустить» из себя свою жертву… Или хозяина?
- Получилось, - в голосе Розалинд смешивается и страх, и восхищение, и безумие. Весь спектр эмоций разливается в ее блестящих расширенных зрачках, а все ее внимание сосредоточено теперь на том, кто смотрел на «собственное» тело абсолютно пустым взглядом. Поймет ли он ее? Не убьет ли ее при первой же попытке?
- Получилось! – и сейчас о собственной безопасности думать немного стыдно. Уж слишком ценные ответы она может получить. Розалинд подходит на максимально близкое расстояние, протягивает руку, проводя ладонью вдоль кожи титана, но, не решаясь к нему прикасаться. От него исходит жар, не сравнимый даже с самым палящим летним солнцем. А в следующее мгновение она чувствует, как ее ладонь щекочут мельчайшие частички пепла, сквозь которые проскальзывает едкий черный дым.
- Что ты с ним сделал?! – Розалинд пытается докричаться, беспомощно наблюдая за тем, как сталкиваясь с ее ладонью, мельчайшие частицы плоти титана осыпаются вниз, словно ударяясь о непреодолимым барьер. Отчего-то ей кажется, что человек растрачивает свою былую силу. Отчего-то ей кажется, что безвозвратно.
Чувство вины успеет реализоваться потом. Эксперимент превыше всего.