Он уже начинает привыкать. Нет, честно. Джек больше не шугается от непонятных вздохов и шорохов, звучащих откуда-то из-за угла. Он больше не вздрагивает, когда слышит резкий шум, прозвучавший где-то над ухом. Он даже перестает по инерции тянуться к поясу, где в свое время спокойно висел револьвер, помогая ему выживать в старом мире.
Ужас Восторга закончился, началась новая жизнь. Та самая, которую он никогда не ведал, но думал, что знал ту вдоль и поперек до определенного момента. А теперь постигает ее заново. Он старается прислушиваться к разговорам людей, понять их думы. Одно он понял точно – не все люди эгоцентристы, не все они сосредоточены на собственном благе.
Когда он только оказался в Восторге, его уже тогда насторожила истина его отца – здесь только самые лучшие. Каждый из них, опьяненный собственным величием и желанием быть лучше, чем он есть, высоко задирал свой нос и, к своему неудовольствию, обнаруживал еще целый город таких же как и он сам. А это приводило к ненависти, зависти. А зависть, как и каждое чувство, основанное на получении собственной выгоды, приводило к разрушению города. Так зависть Фонтейна привела к тому, что тот захотел отобрать город у его отца. Зависть Коэна привела к тому, что он убил каждого из своих учеников, считая, что те отбирают у него его же собственный талант. Зависть Сушонга заставила его творить ужасные вещи с самим Джеком. И, точно так же, когда-то не так давно, рождающаяся в самом Джеке зависть к обычным людям с их счастливой жизнью, чуть ли не привела к катастрофе.
Впрочем, он быстро одумался, отметая от себя хотя бы какое-то подобие идеи возможного завладевания не только Восторгом, но и, возможно, всего того, что было на поверхности. Выпусти он обезумевших сплайсеров из города, дай им волю, и они разрушат все, что попадется им на пути, убьют любого, кто окажется рядом. Но нет. Они все так же дальше умирают глубоко под водой, вместе со всем этим проклятым городом, все дальше превращаясь в небытие. Их морская могила медленно чахнет и убивает их, если, конечно, раньше не убьет ломка от недостатка АДАМА.
Но не ему сейчас думать об умирающем городе и не сейчас. Все, что осталось у него из пережитков прошлого – это цепи на запястьях и фотосканер в руках. Кстати последний, в отличие от всего остального оружия, при виде которого люди с поверхности пытались убежать и даже громко звать на помощь, не вызывал ни у кого абсолютно никаких эмоций. Разве что все считали его причудливым винтажным фотоаппаратом, предназначенным для простого запечатления определенных моментов. Джеку оставалось лишь только соглашаться с такой теорией, ибо объяснять людям, для каких реальных целей он был сконструирован, не особенно хотелось, да и не поймет никто. Райан вообще старался как можно реже общаться с посторонними, ссылаясь на какую-то непонятную занятость, которая хоть и была, не казалась ему такой уж изнуряющей. Даже если принять во внимание, что в доме его живет целых пять маленьких девочек, даже если принять во внимание, что все они в прошлом были носителями моллюска и ходячими фабриками по производству наркотика, даже это не отменяло того, что они были простыми детьми.  Дети не любят вставать рано, они не любят подолгу одеваться, капризничая и нехотя укутываться в теплую одежду, если на улице холодно. Дети не хотят сосредотачивать свое внимание на чем-нибудь, они хотят убежать куда-то вперед, за горизонт, чтобы успеть увидеть все. Дети представляют себе иной, волшебный мир, который наполнен только тем, что представляют они. Дети улыбаются шире всех и смеются громче всех. А еще они очень быстро устают от этого. И когда часы еще даже не переваливают за полночь, они уже тихо спят, видя свои особенные сны, а Джек вновь остается один со своими мыслями, что темной патокой заволакивают сознание.
Он вообще не любил темноту, на самом деле, он ее просто ненавидел. Она напоминала ему темноту Восторга и от этого хотелось выть. Оставалось лишь только включать во всех комнатах, где только можно, свет, отсчитывая часы до нового рассвета. Он не спал, он мог не спать неделями. Пусть усталость чувствуют обычные люди, идеальный житель Восторга может не спать целую неделю, не смыкая глаз и каждый раз находиться начеку. У него есть так много лишнего времени и так мало всего, чем бы он мог заняться. Эндрю Райан был бошатым промышленником на поверхности и вполне естественно, что после его смерти все наследство перешло к его наследнику, то бишь к Джеку. Да и работать Джек не умел, он просто не понимал смысла этого слова, а определенных навыков у него никогда и не было. Убивать, разве что…
Покрутив головой, Райан попытался вытряхнуть из себя слишком часто закрадывающиеся в его сознание мысли. Нужно было отвлечься, хоть на что-нибудь. Все книги в этом доме он уже давно перечитал, соваться к Элеанор за новой в такой час грозило сотрясением, телевизор он не смотрел хотя бы из-за неимения оного, другие средства убивания времени были слишком шумные и могли разбудить дочерей. Оставалось лишь только бесцельно  шататься по  дому, прислушиваясь к звукам и изредка выглядывая в окна, наблюдая за пустой улицей. Но и та оставалась пуста не так уж и долго, вскоре, около фонаря, оказался человек и места своего не покидал. Какая-то паника закралась в сознание Джека, ему так казалось, что это пришли за ним. Пришли из Восторга. Забрать обратно…
Пристроив фотосканер у окна, парень взглянул на окружающий мир через линзу, используя линзу в попытках приблизить  неизвестного и хоть немного рассмотреть его лицо. Это был обычный человек, он не был похож на сплайсера, эта мысль заставила Джека шумно выдохнуть от облегчения. Но что-то странное было с этим человеком. Вокруг него… было что-то. Черное, густое как патока, оно скользило чуть поодаль, овивая человека, словно удав свою жертву.  Будь Джек более осторожным, он бы задернул шторку и продолжил свои такие маловажные дела по убиванию времени, но велико было любопытство, зародившееся в нем еще когда-то давно и принесшее ему так много проблем. Он нажал на кнопку фотосканера и зернистая фотография выползла из основания фотоаппарата, впрочем, достаточно четкая, чтобы можно было рассмотреть существо витающее вокруг человека. Ведь, именно для этого и был сконструирован фотосканер – видеть то, что никто больше не должен видеть.
- Эй! – Джек выпрыгнул на крыльцо, помахав стоящему впереди мужчине рукой, привлекая его внимание. Он не знал, что тот делает здесь, да и не было это так важно. Важно было бы предупредить того о странных аномалиях вокруг него. – Прошу прощение, а вы… с вами все хорошо? Я вас здесь раньше не видел.

Он не обладал теми зачатками  величественного собственного эго, которые были присущи любому жителю Восторга, который считал, что его собственное мнение куда как важнее и значимее любого другого в этом городе. Он никогда не считал себя выше других, даже когда люди говорили это ему в лицо, намекая на его происхождение и на то, что осталось после его отца. Он никогда не задумывался о том, что произойдет, попробуй он хотя бы раз прислушаться к этим словам и стать тем, кем от него ожидали.
Джек никогда не мог пройти мимо, если слышал странный шорох или просто замечал, что что-то во всем происходящем вокруг не так. Будь он обычным человеком, он бы махнул рукой, считая, что показалось, и пошел бы восвояси. Будь бы он человеком, он бы сказал сам себе, что это не его проблема и можно не волноваться. Будь бы он человеком, он был нашел всему этому рациональное объяснение и, успокоившись, решил бы более не возвращаться к этой теме. Но он ведь не человек…
А стоявший перед ним мужчина казался вполне нормальным. На самом деле для Райана любой казался нормальным, если не был подвержен мутации АДАМА и не представлял из собой подобие монстров из какого-нибудь второсортного ужастика. Хотя даже по критериям обычных людей незнакомец был вполне так себе в порядке, разве что только, при беглом взгляде на его руку, Джек не обнаружил пальца, но ведь и у людей на поверхности есть дефекты.
- Вы уверены? – Джек еще раз внимательно взглянул вперед и какой-то могильный холод словно прошел сквозь него. В последний раз он себя так ощущал только в Восторге, когда вглядывался в темноту океана через толстое стекло, рассматривая яркие кораллы, которые можно было бы рассмотреть в свете еще работающих прожекторов. Он бы мог привыкнуть к этому городу, он бы мог его даже полюбить, сделать своим домом. Ко всему привыкаешь, даже к постоянной смерти и борьбе за выживание, даже это может стать рутинным занятием, которое не особенно заставляет тебя испытывать испуг или радость. Просто данность. И так могло произойти, но так не произошло, а значит, данности в таких странных ощущениях быть не должно.
- Вы уж простите, но, я кое что увидел через камеру фотоаппарата и… ну, решил, что вам будет интересно самому на это взглянуть. – Джек протянул вперед руку, демонстрируя снимок, на котором была запечатлена черная тень, нависшая над незнакомцем и словно державшая того в тисках. – Это не блик, то есть… когда я смотрел через линзу оно постоянно двигалось, но никуда не исчезало. Знаете, это может быть… очень опасно.
Уж он-то знал об опасности много, даже слишком много, видя в своей жизни только прямую или скрытую угрозы, он научился различать каждую из них. Ведь кто знает, может тот труп, мимо которого он проходит, окажется сплайсером, готовым в любой момент раскрыть глаза и наброситься на тебя. Он давно привык к тому, что в этом мире не такое, каким оно кажется на самом деле. Фонтейн научил его… он усвоил этот урок слишком хорошо, чтобы совершить очередную ошибку.
- Я, понимаю, звучит как бред сумасшедшего, но порой в этом мире есть что-то, что нельзя объяснить… слишком просто. – Вроде препарата способного подарить тебе силу самого господа и при этом отобрать твой разум, постепенно пожирая и твое тело. Джек уже ничему здесь не удивлялся, ничего не представляло для него открытия, будь это даже самое невероятное из возможного.

Джек никогда толком не умел приживаться в социуме, в нем просто не было такого заложено. Все что он должен был бы делать хорошо, так это убивать и, если все же так сложатся обстоятельства, чинить и взламывать механизмы разной степени сложности, будь это торговый автомат или защитная турель. Никто не учил его как нужно правильно общаться с людьми, что говорить и как себя вести. Никто не объяснял ему правила приличия, да и вообще хоть какие-то мало-мальские навыки социального общения. В мире на поверхности он был слишком чужим и прекрасно понимал это, а еще он прекрасно осознавал, что окружающий мир никогда его и не примет, как бы сильно он не старался. Конечно он не был угрюмым, как положено быть каждому, кого общество не хотело принимать, у него было как минимум пять причин если и улыбаться через силу, то как можно чаще.  Да и вообще он отловил себя на мысли, что если бы не девочки, которых он вытащил из города, делать ему на поверхности было бы нечего. А вот в Восторге… да, там бы ему и его неисчислимым талантам связанным с убийством и порабощением нашлось бы применение да не одно.
- Это не фильтр, это все фокусировка линз, - если спросить Райана о любом из  технических новшеств Восторга, он быстро начинает ориентироваться и углубляться в собственное увлечение. Тут же забывая всякую опасность, демонстрируя аппарат, слишком сильно похожий на фотоаппараты этак годов пятидесятых, указывая на нужную часть, на которую следует обратить внимание. – Кадр не задерживается, как это обычно происходит в обычных фотокамерах, что позволяет  делать очень четкие снимки, на которых  можно рассмотреть абсолютно все.
Каждую деталь, каждое слабое место противника. Он часами вглядывался в фотографии Большого папочки или сплайсера, выискивая  в этих существах слабое место, по которому можно нанести удар. Убить их и таким образом спасти самому себе жизнь.
А вот следующая фраза заставила Джека насторожиться. Ведь  стоявший рядом незнакомец как-то слишком уж просто и без особых удивлений принял тот факт, что рядом с ним постоянно летает большая черная тень. Даже больше, он говорил все это таким будничным тоном, точно так же, как и то, что он произнес следующей фразой, которая заставила Джека удивиться еще сильнее.
- Погодите, так вы что… знаете, что рядом с вами эта… штука? – В попытках хоть немного понять логику человека голова лишь только разболелась от переизбытка слишком нелогичных вещей. – И что – она вам абсолютно не мешает? Вас не особенно беспокоит, что рядом с вами, ну… некая форма паразита, которая привязана к вам?
Эндрю вечно распинался о том, кто есть такие паразиты на самом деле, о том как такие люд душат общество своим неумением и нежеланием творить что-то новое и полезное. О том, что именно из-за таких вот паразитов он и решил уйти туда, где его не достанет ни один из них. Он говорил, что человека могут использовать по разному: могут использовать тело, могут использовать разум, могут использовать душу – сделать инструмент, с помощью которого высекается их алчное благо. Только их, без пользы для других.
- Я не боюсь, - грустно улыбнулся Джек, вспоминая, что за свою слишком уж короткую жизнь, повидал слишком уж много кошмаров за каждым поворотам угла. Он не боялся черной тени, нависшей над человеком, но он явно опасался того, что это существо может сделать именно с этим человеком. Ведь знаете… это не Восторг, здесь люди не эгоисты и привыкли помогать друг другу, что, собственно, он сейчас и старается сделать для этого человека. – Кстати, забыл представиться, я Джек. Джек Райан.
Он протянул вперед свободную от фотосканера руку ладонью вверх, ожидая ответного жеста приветствия.

Джек вообще обладал странным уровнем любопытства. Тем самым, который вел его через Восторг куда-то вперед, да подначивал заглянуть в темные переулки и еле заметные отверстия, в которых что-то да находилось. Порой это было нечто полезное, вроде припасов или ЕВЫ, а может и лишние бинты, которыми можно было бы перемотать кровоточащее плечо, которое не так давно задел своим крюком сплайсер. Но порой там находилось и нечто другое. История, история жителей Восторга, тех самых, которые видели как этот город из процветающей утопии становился пристанищем безумцев и кого-то, уже отдаленно напоминающих людей. Наверное, если так подумать, то все эти записи стали бы неплохой подоплекой для какого-нибудь антиутопичного романа, если бы Джек, конечно, этого захотел. Но полное отсутствие складно выражать свои мысли как в устной форме так и в письменной заставляли все записи, что парень собрал во время путешествия по восторгу, одиноко пылиться на чердаке, похороненными, точно так же как и те. Кто когда-то их сделал.
- ...это не объясняет, как она смогла засечь Билли, - Джек сжал губы, ну что он мог ему ответить. Видишь ли тут такое дело, этот аппарат был изготовлен только с одной целью – помочь убивать или хотя бы нанести вред, он был изобретен жителем восторга, наверняка ты слышал его фамилию, наверняка он был каким-нибудь до ужаса умным ученым который бесследно исчез этак лет тридцать назад, а может и сорок. Так вот он не исчез – он просто бежал в Восторг, потому что там ему обещали лучшую жизнь, а вместо этого заставили делать вещи, которые бы помогли расправиться с врагами. Потому Райан просто промолчал, сделав вид, что куда как более заинтересован чем-то невидимым над головой парня.
- Я не знаю, я не умею определять способности подобных паразитов, - абсолютно серьезно отозвался Джек. Это нечто представлялось чем-то вроде слизняка, который вывела Тененбаум и который внедряли внутрь сестричек. Девочки поддерживали в существе жизнь, а тот взамен дарил всему городу АДАМ. Равный, но довольно бесчеловечный обмен.
Ему показалось или где-то он уже слышал это имя. Или читал? Так или иначе, но стойкое чувство дежа-вю закралось в сознание и не давало толком сосредоточиться. Благо Майлз сам перевел разговор на другую тему, куда как более интересующую их обоих.
- Я согласен, - Райан пожал плечами, в конечном счете, это не такая уж и тайна, особенно теперь. Вот только немногие готовы поверить в город под водой построенный втайне ото всех с желанием полностью изолироваться от общества. Не многие готовы принять, что возможно отвергнуть мораль обычного общества и попытаться построить город, свободный от всяких условностей и ведомый одной только голой мечтой одного идеалиста. Идеалиста, который был его отцом.
Он вдруг взглянул на звездное небо.  Многие в Восторге готовы были отдать все что угодно, лишь бы вновь увидеть небо и восходящее солнце. А некоторые, рожденные уже в городе, даже не подозревали, что есть такое огромное светило, которое освещает всю землю, а на замену ему после приходят сотни маленьких огоньков, зажигающихся стоит только светилу спрятаться.
- Только не посреди же улицы, - вдруг улыбнулся он, указывая пальцем куда-то себе за спину, где горели огни первого этажа его дома. – Лучше у меня, заодно  организую чай.
Бриджит всегда говорила, что настоящий человек всегда гостеприимен к своим гостям, а по вразумлениям Райана доктор знала лучше него самого, что должен делать настоящий человек. Собственно, если бы не советы женщины, его бы уже давно упекли в психушку за его поведение, слишком сильно отличающееся от поведения стандартного социума.
Приглашать кого-нибудь к себе домой он не боялся, он прекрасно осознавал, что сам его внешний вид как-то сражу же отталкивал любого любителя обокрасть или поживиться чужим, да и забирать у него, собственно, было нечего.
- О и еще, лучше быть потише, - уже на пороге произнес он,  открывая дверь и давая рассмотреть узкий коридор, - дочери уже спят, а будить их себе же дороже.

Джек не боялся ни воров, ни убийц, ни других, кто по вразумлениям обычного народа мог принести вред ему или его детям. Так уж случилось, что после того как побывать в Восторге и лицезреть настоящих монстров, он уже был не в состоянии бояться мнимой угрозы, которой окружен мир на поверхности. Да и если кто-то все же попытается нанести вред его девочкам, то его ждет довольно сильный удар током и последующая довольно жестокая расправа. Как с каждым, кто когда-либо бы посмел тронуть самое дорогое.
Уж что-что, а убивать он умел. Не сказать, чтобы подобное занятие приносило ему удовольствие, но и отрицательных мыслей оно больше не вызывало. Его вырастили с мыслью о свободности от устоев стандартного общества, в мире, где убийство ради выживания и простого заполучения желаемого было нормой. И даже теперь, оказавшись среди обычных людей, он был не в состоянии вырвать из своего сознание то, что в него заложили давным-давно. Он все так же держал дома заряженный револьвер и хоть и относился к нему как к чему-то отвратному и средству умерщвления, но все же не забыл периодически чистить тот и перезаряжать.
- У меня? Пять. – Джек прекрасно осознавал, что даже в этом обществе такое количество детей казалось невообразимым абсурдом и вызывало подозрения. И что же ему отвечать, он и сам не знал, когда люди спрашивали, откуда они и как попали к нему. Правду? За такую правду его первым делом упекут в психушку, предварительно накачав чем-нибудь посильнее чтобы не буянил, а после отберут и дочерей, что было бы куда как страшнее. Ведь тогда он останется один…
- Там… где мы жили раньше, закрылся сиротский приют. Его владелец вел постоянные махинации и его за это посадили. Вот я и взял… девочек к себе. Все лучше чем оказаться брошенными и никому не нужными. – Ну, по крайне мере эту правду он бы мог рассказать. Действительно, после закрытия приютов Фонтейна детям было некуда идти, ну а после начала революции и волнений в городе оставаться там было форменным самоубийством. Особенно для маленьких детей, рожденных в этом городе и выросших в нем же. Никогда не видевших солнца и не понимающих какого это, когда за окном не темная зелень океана, а целый мир, в который можно выйти. 
Впрочем дальше об этом говорить не очень-то и хотелось. Как и каждый хозяин он мог, хотя скорее пытался подражать любому гостеприимству, виденному или услышанному от посторонних, провел гостя на собственную кухню. У Джека никогда не было своего, только то, что раньше принадлежало либо его отцу, либо теперь принадлежит его дочерям. Его собственное удобство, да и вообще понимание такового было на последнем месте. так что не удивительно, что все, что встречалось в его доме, всегда было по пять, включая пять маленьких чашек, так и не убранных еще с самого вечера. Всю остальную посуду побила Элеанор в приступе очередного гнева, вкупе с приемами своих способностей, швыряя всякое, что поднялось в воздух силой мысли об потолок, при этом не переставая кричать и возмущаться на Джека. Он бы мог сказать, что это ненормально, но Бритджит успокоила его, уверяя, что по большей части так ведут себя все подростки.
- Почему тебя так заинтересовала моя камера? – Джек поставил аппарат на кухонный стол, рукой дотягиваясь до чайника, на весу проверяя количество содержимого в нем.- То есть да, она, конечно, странная на вид, но еще никто толком не проявлял к ней такой заинтересованности.
Единственное что он понял об этом человеке за те минуты общения с ним - он наблюдательный. Даже очень. В нем есть та самая жила, которая заставляет любопытству разгореться с большей силой, порой приводя историю не к совсем благозвучному финалу. Может именно по этому у Майлза нет нескольких пальцев? Хотя спрашивать что-нибудь по этому поводу Райан не хотел. Тененбаум говорила, что неприлично спрашивать людей об их дефектах, особенно если те проявляются физически и хоть как-то отличают их из общей толпы. Сам парень не мог взять в толк, отчего же нельзя спрашивать подобное, но задавать свой немой вопрос не торопился, ибо прекрасно осознавал, что получит еще ворох информации из стандартного социума, в котором ему будет разобраться еще сложней.

Он никогда не был любителем говорить, если так хорошенько подумать и провести параллели через всю его жизнь, то окажется, что в большинстве своем говорили немногочисленные люди вокруг него, но отнюдь не сам Райан. И, признаться, такое ощущение, когда люди говорят сами, не утруждая своего собеседника отвечать, было куда как удобнее, чем то, что обычно его сопровождало сейчас. Не умеющий общаться, Джек в итоге сводил любой разговор к неловкому молчанию. И это было нормально, по крайне мере для него. Фонтейн никогда не желал, чтобы его творение имело хоть какие-то социальные навыки – главное чтобы умел убивать и выполнять приказы, которых от него исходило неимоверное количество.
- Я слишком многое видел, чтобы опасаться чего-то, витающего в воздухе, - пожал плечами Джек на реплику его гостя. На данный момент его интересовало состояние чайника, поставленного на плиты и доходящего до кипения.
Он уже ничему не удивлялся в этом мире, слишком многое он уже успел увидеть и, создавалось такое впечатление, что впереди ему предстоит увидеть куда как больше. Райан уже был готов, не важно как скоро или, наоборот, как долго это будет продолжаться. Единственное, что он усвоил – все проходит. Рано или поздно. Все забывается. Медленно, но забывается. Вот уже девочки и начинают забывать подводный город и его ужасы. Когда же начнет забывать он сам…
- Билли? – Джек перевари имя и вдруг поймал Майлза на том, что тот говорит о нем как о живом существе. – Ну, я слышал имена и куда как похуже. Но этот Билли он же… живой, не так ли? В том смысле, что он разумен? Это не похоже на то, что я видел ранее.
При слове «разумное создание» тут же перед глазами всплывал образ Большого папочки, что тяжелыми шагами шел по городу, производя при этом дикий грохот, оповещающий о том, что идет самое грозное создание Восторга. А так же заодно начинала дико болеть рука, ладонь которой это создание продырявило своим буром, в очередной раз, когда Джек пытался спасти одну из сестричек. Так или иначе, но создание, увиденное в отражении линз фотосканера было далеко не таким, коих довелось ему перевидеть в коридорах Восторга. Даже сплайсеры, умеющие исчезать и появляться у тебя за спиной, и те были далеки от… Билли.
Райан  вновь взял в руки аппарат, вертя в руках такое хорошо знакомое ему устройство, что помогало выживать в условиях полнейшей анархии и изолированности от всего остального мира. Он слишком хорошо помнил откуда каждая царапина на фотоаппарате, впрочем, попытайся он забыть, не получилось бы. Казалось порой, что разум его до сих не под контролем и выполняет не волю живого человека, а набор установок, заложенных еще Сушенгом.
- Его… создали инженеры… имен которых я не знаю, - Джек поставил фотосканер перед Майлзом, сам  вновь возвращаясь к начавшему кипеть чайнику.  – Да и сам я его просто нашел в одном из коридоров города, в котором раньше проживал. Но он мне… помог очень сильно. Можно даже сказать,  без него бы я не выжил. Порой, смотря на фотографии, сделанные через этот объектив, ты можешь увидеть такие детали, которые не замечал ранее. Обычно это что-то незначительное, так, куски разрозненных деталей, вместо четкой картинки. Но иногда… иногда получается вот это.
Хотелось отвлечься, воспоминание о темном и полузатопленном городе были не самыми лучшими, он словно мог вновь ощущать ту усталость, которую испытывал каждый раз, вновь открывая глаза и лицезрев, как на потрескавшийся кафель падает холодная и соленая вода, просачивающаяся через очередную трещину в стене.
Мертвый город. Забытый город. Джек надеялся, что своды больше не в состоянии держать этого монстра и давно рухнули, погребая под собой все ужасы и все совершенные ошибки.

Джек не боялся незнакомцев. О нет. Незнакомцы – они такие люди, они встречаются лишь раз в твоей жизни, чтобы после, мелькнув перед твоим лицом, раствориться в небытие. И ведь каждому есть что рассказать и, что куда как более важно, у каждого есть немного времени, чтобы выслушать. А ведь именно такого порой не хватало – желания быть выслушанным. На душе было слишком много тяжелых мыслей, которые дочерям не расскажешь, а фрау Тененбаум постесняешься, не для того она растила столь сильный образец, чтобы его волновали какие-то низкие и не особенно важные мысли.
Вопрос о том, где Джек раньше  был достаточно неудобен, но при этом, и так давно ожидаем. О таком не расскажешь простому человеку, но и Майлз, как уже смог догадаться парень, не так уж и прост.
- Это место… на картах не найдешь, - произнес Джек, сжимая пустую чашку. Но в конечном счете, почему бы и нет. Он уже видел черную необъяснимую тень над чьей-то головой, так отчего бы не поведать о других чудесах, скрытых от глаз посторонних. – Мой отец… как бы так сказать, был мечтателем. Не тем, которые вырастают художники, а таким, которые всегда добиваются своей мечты. Он построил… общину. Как общины амишей, только доктрина была у них немного другая. И эта община… этот город, был скрыт ото всех в Атлантическом океане. Я там родился, я там вырос, там же обзавелся семьей, вот только… жить там невозможно. И мне пришлось покинуть это место.
Он на миг замолчал, вспоминая как в последний раз вглядывался в темные полузатопленные коридоры, грозящие потонуть в потоке морской холодной воды, пестрящей переливами изумрудного где-то за плотными окнами. Перед тем как нажать на рычаг, чтобы навсегда покинуть это место, не способное более дать ему ничего, кроме темных воспоминаний и потоках крови, льющихся изо всех щелей. Места, где он родился с одной целью – быть вещью в чужих руках и, когда настанет время, раствориться где-то в океане еле заметной тенью. Места, которое наглядно показывало несостоятельность исполнения заветной мечты.
- Восторг. – Вдруг произнес он, ставя чашку с чаем напротив нового знакомого. – Мой отец называл этот город Восторг.
А вот рассказ Майлза о его внезапном спутнике, невидимой тенью повсюду следующей за ним, заинтересовало Джека достаточно сильно. Он слишком много времени провел в лаборатории Сушенга и после среди работ Тененбаум, чтобы не обращать внимание на происходящее. В привидений он не верил – а вот в науку вполне. Это наука создает монстров, уж он это знает. Это наука подначивает к изуродованию природы. Это из-за науки на свет появился он сам.  И его дочери, конечно.  Все это заслуга науки.
- Если у вас есть время, - улыбнулся на его предложение Джек, смотря на часы. Он не спал. Он мог не спать достаточно долгое время, его таким создали, не отвлекающимся на такие детали и трату времени как сон или слабость. А вот про его собеседника сказать такого было нельзя. Но все же любопытство всегда в нем было куда как более сильнее развито, нежели заботы о правильности гостеприимства. У него, по крайне мере, было оправдание – его никто не учил. Ему про это никто не рассказывал.
- Значит Билли… создан искусственно? Он как… не знаю… самодельный исковерканный ангел хранитель? – Джек неопределенно махнул рукой, пытаясь объяснить природу своей догадки.

Отредактировано Jack Ryan (10-03-2014 14:15:15)

Тяжелый потолок давил на удивление сильно.  Он нависал над головой и так и грозился обрушиться. По крайне мере, по заверению Джека и его внутренним ощущениям. Парень никогда не мог доверять своим глазам. Теперь уже не мог. Они обманывали его, творили трюки, достаточно неудобные и слишком гадкие, чтобы можно было прощать. Невидимыми нитями они выписывали несуществующую реальность, которая затапливала его сознание, точно так же, как когда-то давно, соленая темная вода затапливала коридоры его родного города.
Райан уже давно смирился с тем, что не в состоянии перестать сравнивать этот мир с Восторгом. В конечном счете – кроме города мечты он ничего и не ведал, как оказалось. А все воспоминания,  бывшие в его голове, всего-навсего отрывки абсолютно другого мира, которого никогда и не существовало и который рассыпался как песочный замок под давлением истины. Джек никогда особенно не был человеком восприимчивым, но произошедшее оставило на нем темный и кровавый след, который невозможно оттереть, точно так же как и татуировки на руках, кто темно-синей цепью обвились вокргу запястий, в знак того, что как бы сильно он не старался, настоящим человеком ему не стать. Всего-лишь раб на службе у тех, кто выше и кто сильнее. По крайне мере так говорил Фонтейн, повторял чаще, чем это следовало, словно чтобы вбить в него это на уровне подсознания, все-равно в скором времени все забудет.
- Мой отец благоволил художникам, - и психам. Таким как Коэн, что заперся в форте и не особенно выказывал показывать нос в остальной Восторг. Ему было хорошо и в его безумном мирке, который он превратил в настоящий ад для остальных. Нет хуже врага, чем художник, у них слишком богатое и изощренное воображение.
Джек замолчал, слушая  своего нового собеседника, внимательно слушая. Он говорил про существо, про Билли, про создавших его ученых. Наверное, как любой здравомыслящий человек, Джек не должен был верить подобному, но так уж случилось, что он и сам был знаком с ученым из этого же клуба любителей  издеваться над природой. Но тут стоит отметить, что Тененбаум жалела о своих действиях, раскаивалась, а про работу на Третий рейх так вообще предпочитала молчать или говорить, что хоть и была умнее всех этих людей в белых халатах, но мало что могла припомнить из происходившего. Или просто не хотела. Для нее мир среди войны и геноцида был миром, от которого она сбежала и в который, в конечном итоге, пришла в очередной раз, согласившись работать на Фонтейна. Люди бывают на удивление последовательными в своем желании разрушать все вокруг себя.
- Сожительство двух организмов для поддержания жизни, - кивнул Джек, осознавая. Что вроде бы и может разобраться в этом. – Кровавое, но все же сожительство. Я видел такое и не раз…
Он вдруг замолчал, думая о том, стоит ли вообще дальше открывать рот. Когда он в прошлый раз попытался рассказать про место, из которого он пришел, слушавший его человек побежал звонить санитарам уже через три минуты повествования. Но… отчего бы нет. Если сам Райан в состоянии поверить и даже понять историю про убивающий все и вся черный сгусток энергии, то отчего бы и Майлзу не поверить ему.
- Я никогда не… - он на миг нахмурился, - никогда не умел говорить. Мой отец был оратором, прекрасным оратором, мог заболтать любого, а вот мне уже такого не досталось. Мне вообще от него мало что досталось. Он построил город… который должен был быть свободным от всех условностей – никакой политики, никаких условных строев и правил. Человек есть человек, без религии, без политического давления, только чистый и голый твердый взгляд самой личности без давления общества на него. Возможность творить без цензуры, торговать без препятствий, изучать без давления. И люди… настолько сильно почувствовавшие себя свободными, стерли все моральные рамки. Стали эгоцентристами и в конечном итоге город… превратился в ад. И я жил в этом аду, да признаться, это все, что я действительно знаю. И когда появился шанс я просто… взял девочек и бежал из этого мира как можно более быстрее. Вы ведь журналист, вы ведь знаете что в какой-то момент лет сорок назад стали пропадать люди. Не просто люди – ученые, творцы, филантропы, мыслители. Они все получили приглашение в Восторг и бросили этот мир, чтобы построить себе лучшую жизнь. Они ушли и в итоге… стали тем, кем люди по идее становиться не должны.
Джек запнулся, переводя дыхание. Давно он не с кем не говорил по этому поводу, давно никому не изливал душу. Наверное именно из-за этого люди любят спиваться, но сам он не любил пить.