На острове, где жили только мальчики, не было места девочке. На острове, где главенствовало зло, было не место чему-то доброму и наивному, слишком хорошему и правильному. Это был определенно мир не для Венди, и Питеру, впрочем, соседство это тоже доставляло массу неудобств, но отпускать он ее не хотел и не планировал. Уж точно не в ближайшем будущем. Зачем она только вернулась? Что забыла здесь снова, так рьяно рвавшись в Неверленд, что теперь уже не имела путей отступления? Каждый, кто ступал на этот остров, должен был заранее подумать о последствиях и точно знать, как сможет вернуться обратно, не пытаясь при этом играть с Пэном в игры, ведь такое было позволительно исключительно ему самому. Таким образом, Питеру только в радость было лишить ее всяких надежд, растоптав планы и уничтожив даже самые мелкие мысли о возможном спасении. Нет, раз уж она так хотела оказаться здесь вновь, он позволял ей это сделать, предлагая целую вечность и не спрашивая уже ее согласия. Дарлинг явно недооценивала, с кем связывалась, либо значительно переоценивала свои силы, надеясь, что сможет как-то на него воздействовать, некогда действительно имея влияние, но лишившись этой привилегии по своей же вине. Да, в прошлый раз он проникся к ней дружеской симпатией, запретив себе продолжение которой, отправил Венди назад и не хотел больше видеть, ведь так для него было проще, а потом она вернулась, вновь призвав его тень и пожелав спасти драгоценного Бея. Глупая. Досадно, должно было быть тогда, когда названный брат смог покинуть остров и она осталась здесь в полном одиночестве, потеряв главную цель своего визита, лишившись дороги назад. Более того, отныне она знала всю неприглядную правду о Питере и, в довесок ко всему, растеряла и его расположения тоже, остановившись на взаимной антипатии, что, к ее сожалению, могло привести к довольно трагичным последствиям.
Несмотря на то, что поначалу Дарлинг имела в своих действиях полную свободу, главным критерием которой было держаться подальше от лагеря потерянных мальчиков, при визитах незваных гостей она отправлялась в клетку, где ей и приходилось коротать все то время, пока Питер разбирался с новоприбывшими проблемами. Особенно тогда, когда Майкл и Джон планировали новую операцию по освобождению единственной и столь любимой сестры, в конечном счете возвращались ни с чем, ведь идея подобная была провальной с самого начала. Если Питер не хотел, чтобы она покинула остров, значит при любых обстоятельствах она осталась бы там на тот срок, который бы он счел нужным, но он шел на уступки и даже пообещал не трогать ее, а возможно и отпустить, если за пределами Неверленда у него будут сторонники, пусть даже и вынужденные, пусть даже далеко не единственные.
И вот теперь, после того, как остров почтило своим визитом целое семейство, желающее вернуть мальчика, уже было оказавшегося в цепких руках Питера, Венди снова было необходимо держать взаперти, не привлекая внимание и перестраховавшись от нарушения запланированных ходов игры. Ко всему прочему, в такое время требовалось заглядывать к ней несколько раз в день, принося немного еды и воды, необходимых для маломальского поддержания жизни временной пленницы. Обострившаяся ситуация же заставила Пэна связаться с ее братьями, чтобы те, в свою очередь, обратили внимание на происходящее в пределах Сторибрука, и именно поэтому на планируемый ужин он послал не Феликса, а решил заглянуть лично, напомнив ей о тех, с кем встретиться она не имела права вот уже столько лет.
Наклонившись и открыв дверь, он сразу же столкнулся с ней взглядом, отчего лицо Пэна преобразила улыбка, не предвещающая для Венди ничего хорошего. В его планах на вечер теперь было ответить на все возможные ее вопросы, вот только вряд ли она была бы рада подобным ответам, а зная, что он из себя представляет, лучше бы вовсе не рисковала идти на контакт. Поставив на пол клетки тарелку с едой, он протянул ей руку, приглашая выйти.
- Предлагаю немного прогуляться, - коротко отметил он, при этом жестом давая понять, что выбора у нее не было, хотя это уже давно не должно было являться для Дарлинг открытием.
Молча отойдя от лагеря, параллельно разбросанным мыслям он прислушивался к окружающей обстановке, чтобы не попасть случайным образом на тех, с кем встречаться сейчас не планировал. Риска в подобной прогулке практически не было, ведь он прекрасно знал, в какой части острова уж точно не было свидетелей, а сбежать Венди никак не могла, даже если бы попыталась это сделать. Но она бы не попыталась. Он знал это. Она не пошла бы на такой отчаянный и опасный шаг зная, что своими действиями могла навлечь беду не только на себя, но и близких, к тому же до этого момента она присутствовала на острове достаточно тихо, не привлекая к себе излишнее внимание и не вызывая подозрений.
- Как твое настроение, Венди? - издалека начал он, будто бы его действительно интересовало ее самочувствие. - Не хочешь ли услышать весточку о Джоне или Майкле? У тебя есть выбор, я расскажу тебе то, что знаю, тебе нужно только попросить об этом, - легкое и ненавязчивое дополнение диалога добавило красочности к эмоциям, и вот уже Венди заметно нервничала, так и не научившись выдержке.
Тем не менее, пока что он было достаточно любезен, в словах своих не пытаясь ни зацепить ее, ни обидеть, ни тем более задеть в ней какие-то чувства, что было еще более болезненно, ведь после она вновь должна была вернуться назад, наедине с собой обдумывая услышанное. Пока что он только начинал задуманное и у него имелось несколько возможных вариантов развития, в том числе и тот, где разговор должен был пройти достаточно спокойно, как и тот, где Венди можно было лишь посочувствовать. Однако, она сама была виновата в подобном, сочтя, что в жизни его играла слишком большую роль. Отчасти так и было, но не стоило зазнаваться, не стоило и пытаться как-то его исправить, надо было просто смириться. Надо было всего лишь не пересекать границу его личного пространства, за которую он ранее не пускал никого, но которую позволил перешагнуть ей, после сильно пожалев о таком своем решении.

Он умел быть разным. Умел примерять на себе любую эмоцию, подходящую к ситуации и заставлял всех окружающих ломать голову над тем, правдивы ли были его слова, не скрывала ли улыбка чего-то еще более страшного, не было ли в глазах тщательно замаскированной угрозы. Он с легкостью вживался в новый образ, оставляя только за собой право знать, что чувствовал на самом деле и что хотел донести, дозируя информацию и четко продумывая каждый свой шаг, составляя из нового действия идеальный, до мелочей составленный план. План, который прямо сейчас разрушался на его глазах, пожалуй, впервые вводя Питера в замешательство.
К такому сопротивлению он не был готов, ведь прежде осуществлялось все, что он задумывал, без малейшей ошибки или помарки, шло по четко прописанному сценарию, не позволяя спектаклю сбиться, не позволяя действию оборваться на самом интригующем, долгожданном моменте. Нет, у него были обходные пути, определенно имелись в наличии иные варианты исхода событий и в действие уже был запущен один из процессов, но нельзя было не признать, что в этот раз противники были на порядок сильнее и упорнее прежних. Этот мальчик значил для них больше, чем смел он предположить накануне. Вот только Питер Пэн не ошибается и не проигрывает, а каждый, кто рискнет пойти против него, очень пожалеет об этом вскоре после необдуманного поступка, и пока что у горе-спасателей была возможность самим сдаться и покинуть земли Неверленда до того момента, как Пэн лишит их права на возвращение домой.
Венди, в отличие от остальных, не пыталась ему сопротивляться, она была смиренной, тихой жертвой, точно попавшей в логово паука, который медленно, но верно сокращал ее шансы на спасение. И она это знала, была готова к чему-то неизбежному, даже не пытаясь исправить свое положение. Он плел вокруг паутину, с каждым новым оборотом, с каждой новой целью приближаясь к попавшей в ловушку девочке, готовый даже убить ее, если бы это потребовалось. Точнее, Пэн ни раз говорил об этом Джону и Майклу, а они верили, ведь иного выбора у них не оставалось, он и сам верил, но иногда, почему-то, все-таки сомневался, хотя признать это было непросто. Снова и снова откладывая как можно дальше подобные мысли, он лишь приходил к выводу, что живой она приносила куда больше пользы, а будучи заложницей и вовсе играла неплохую роль во всей его масштабной игре.
- Ты правда скажешь мне, как мои братья? – и вот очередное развлечение начиналось точно так, как он того хотел, разговором этим пытаясь отвлечься от насущных проблем. Пэн сдержанно кивнул, воздержавшись от прямого ответа, но действительно готовый рассказать ей о братьях. Вот только не все, не сразу, приправив уже своими вопросами, которые, наверняка и без озвучивания их Питером, пугали девочку.
Наивная маленькая Венди, неужели ты до сих пор не усвоила полученных уроков? Неужели все еще продолжаешь верить в сказку? Несмотря на мысль, промелькнувшую в голове, внешне он был все также спокоен, как и прежде, более того, старался добавить в свои действия и интонации немного доброжелательности и отзывчивости, вовсе ему не свойственной. Добавить до поры, до времени, разумеется, к возвращению в лагерь планируя вновь предстать в привычном амплуа, ведь Питер был вовсе не из тех людей, от которых стоило ожидать помилования. С леденящим безразличием, не проявляя и единой эмоции, разве что улыбаясь привычно и беспечно, он мог уничтожить кого угодно, стерев в порошок и продолжив свою вечную жизнь дальше, словно это было абсолютно нормальным занятием. Однако, к таким методам он прибегал крайне редко, для него гораздо интереснее было разрушить человека изнутри, сломать, сделав безвольным и слабым, превратив его жизнь в жалкое существование, лишенное красок, лишь после соблаговолив отправить его тень ко всем остальным, обрекая провинившегося на вечное скитание в пещере.
- Скоро я буду свободна? – она говорила так быстро, пытаясь разом озвучить все свои вопросы, что он просто не успевал на них ответить, с долей досады отметив, что Дарлинг воспринимала его слова уж слишком серьезно. На самом деле, каждый раз оставаясь с ней наедине, снова и снова играя на чувствах, Питер надеялся хоть раз получить отпор, достойный ответ или хотя бы самую маленькую попытку ему возразить, ведь так было бы даже интереснее. Но нет. Венди была все той же Венди, с которой он познакомился однажды - мягкой, сговорчивой, и очень ранимой. Обычной девочкой, все также сильно желавшей вернуться домой. Зачем? Разве было здесь плохо? - непроизвольно задавался он вопросами, когда вновь отпускал ее свободно гулять по острову, где она находилась практически в полной безопасности и неприкосновенности, а мир по ту сторону мог оказаться еще более жестоким.
- Венди, разве ты не знаешь, что время здесь не существует? – удивленно подняв брови, он посмотрел на нее так, словно вопрос действительно был крайне глупым, а ответ очевидным и понятным без слов, - Как разница, сколько ты здесь? Может прошло несколько месяцев, а может пара лет, но ведь ты выглядишь также! Разве не кажется тебе это замечательным? – игривый тон и широкая улыбка, сопровождающая фразы, не позволяли никому заподозрить его во лжи, но все, что он говорил, не несло в себе никакой ценности, он только развлекался, а умная девочка должна была понять, что вопрос входил в список исключений и узнать желаемое ей было не суждено.
Наконец его губы растянулись в усмешке и он отвел от нее взгляд, возвращая все свое внимание к тропе перед ними. Прежде чем продолжить, в полном молчании они прошли небольшое расстояние, делая все происходящее проверкой на выдержку Дарлинг, но после услышанного она вряд ли рискнула бы вновь подать голос.
- Ладно, ведь я обещал, - сделав несколько больших шагов и обогнав девочку, он развернулся, встав у нее на пути. - Хочешь узнать, как они? С ними все в порядке, - достаточно коротко ответив на самый первый из вопросов, он пожал плечами, вновь возвращаясь к наигранности в эмоциях и делая вид, что это был действительно искренний разговор, а он ответил, вот так просто ответил, удовлетворив ее просьбу. – Они искали тебя, очень много времени… - избежав столь необходимого Венди «лет» в окончании фразы, он делал ее размытой, вновь стирая временные рамки. – Ты должна понимать, что они выросли и стали взрослыми, а взрослым нет особого дела до детей, - шумно выдохнув в сожалении, он смотрел перед собой, немного потупив взгляд. Учитывая игру и полный разочарования голос, было нетрудно предположить, как на это отреагирует Дарлинг. Питеру даже не было необходимости действительно лгать, стоило лишь пользоваться распространенными фразами, дополняя диалог своими небольшими заметками, которые можно было воспринимать как дополнительную информацию.
На самом же деле и Майкл, и Джон, были по-прежнему упорны в своей идее вернуть сестру или хотя бы сделать все возможное, чтобы она находилась в безопасности, но ей было необязательно об этом знать. Иначе бы у Венди вновь появилась надежда, а Питер уже успел понять, что вера ее до сих пор была достаточно сильной, не сломленной ни временем, не обстоятельствами, и она просто ждала момента, когда смогла бы покинуть остров, ставший для нее заточением, что шло вразрез с его желаниями.

Питер являлся безоговорочным хозяином положение. Он мог сказать что угодно, будь то правда или ложь, исходя исключительно из своих желаний, а потом вновь лишить ее всяческих надежд, растоптав, разрушив, унизив, посадив под замок до тех пор, пока его планы не были бы исполнены, а гости острова не отправились восвояси, либо пока не распрощались бы со своими жизнями. Питер любил получать из ситуации все, что только та была способна ему дать, и сейчас, в компании Венди, он рассчитывал неплохо развлечься, наблюдая за душевными переживаниями девочки, ставшей для него практически ручной игрушкой, которой время от времени он давал мнимую свободу, словно убирая в дальний ящик, а после вновь ограничивал в действиях, лишь стоило начаться новой игре, которая была им запланирована. Для него не было границ, перед ним не было преград, он мог делать все, что ему только вздумается, лишая себя платы за последствия, ведь боль он причинял лишь окружающим.
Он внимательно следил за каждым ее движением, отмечая мельчайшие изменение в лице, в особенности в глазах, или едва заметно дрогнувшем голосе. Каждая новая зацепка, привлекшая его внимание, рождала в голове новые идеи для того, каким стоило совершать следующий шаг, способный принести наиболее яркую, интересную для него реакцию, и лишь хладнокровное спокойствие, выбранное им для начала встречи, до этого момента сдерживало появляющиеся желания.
- Нет смысла в вечной молодости, если единственная твоя перспектива это оставаться запертой на острове, а я других не имею. Я пленница, ты сам вечно напоминаешь мне это, будто бы я могу забыть. В этом нет ничего замечательного и никогда не будет, - он слушал ее, скрестив руки и подняв голову, не скрывая своего недовольства подобным словам. Что ей еще было нужно? Семья? Обычная, короткая и скучная жизнь? Их ценности разительно отличались, ведь сам Пэн променял все, что имел, взамен нахождению на острове и вечной жизни, которая сейчас находилась под угрозой.
- Быть запертой в Лондоне по-твоему лучше? Или за это время ты изменила свое мнение? Волшебство тебя больше не интересует? – не сдержавшись от замечания, немного прищурившись, он склонил голову набок, - И ты не забудешь. Я могу это гарантировать, - резко переключившись на иную тему, он отчетливо давал Венди понять, что не нуждался в ответах, которые, так или иначе его бы не устроили и уже сейчас казались предсказуемыми.
Стоило только Питеру ответить на вопрос, как Дарлинг сменилась в лице, пусть не высказывая никакой реакции словами, но загоревшиеся волнением, обеспокоенностью, интересом и, одновременно с тем, спокойствием из-за полученной новости глаза говорили все сами. Вот только продолжение ей вовсе не понравилось, чего и следовало ожидать, но реакция на него была несколько иной, а следом за промелькнувшим страхом и опущенным взглядом, последовали слова, который не вписывались в тот образ, которым он представлял ее все это время.
Похоже, она даже не пыталась скрывать своего раздражения, либо делала это из ряда вон плохо, потому как теперь в ее глазах разгоралось пламя, и не стоило быть предсказателем, чтобы посвятить эту ненависть Питеру, губы которого растянулись в самодовольной улыбке. Венди Мойра Энджела Дарлинг злится, насколько же хватит подобного порыва в этот раз? – вспомнив ее полное имя, вплоть до той интонации, с которой она произнесла его при первой встрече, он с нетерпением ожидал ее дальнейших действий, не реагируя на возражения.
Он ошибся. Пусть не во всем, такое вовсе было невозможно, но нечто важнее здесь и сейчас было упущено. Он не ожидал, что Венди Дарлинг сможет возразить ему. Он не ожидал, что Венди Дарлинг найдет в себе силы и пойдет на риск. Он не ожидал, что Венди Дарлинг способна на смелые поступки. На кону для нее стояло все, включая не только собственную жизнь, но и жизни самых дорогих и важных для девочки людей, а потому каждое резкое слово могло спровоцировать Питера и принести за собой последствия, и она об этом прекрасно знала.
- И если бы они забыли, я была бы больше не нужна тебе, Питер. - несмотря на громкие слова, ее тон не был столь уверенным, сколь должен был быть при возражении, она все еще соглашалась с ним, но лишь отчасти, сделав предположение, которое вывело его из себя.
В раздражении стиснув зубы, он схватил Венди за руку и резко прижал ее к одному из ближайших к ним деревьев. Теперь уже Питер играл в открытую, шумно дыша и с нескрываемой злостью смотря ей в глаза.
- Ты считаешь, что нужна мне? Считаешь себя неприкосновенной? Я могу убить тебя прямо сейчас и твои братья не сыграют в этом никакой роли, но даже если они забыли тебя, ты не учла того факта, что можешь быть необходима для других целей, - почти вплотную приблизившись к девочке, Пэн практически прошипел это ей в лицо, затем также быстро отпустив и отойдя на несколько шагов назад, лишая ее всякой опоры.  Он не любил применять физическую силу, это было совсем не в его излюбленной манере, но иначе она не смогла бы понять, преувеличивая свою необходимость. Он делал ровно то, чего она уж точно не могла ожидать.
- Ты ошибаешься и впредь советую не делать поспешных выводов, - все тем же тоном продолжил он, уже находясь от нее на значительном расстоянии. – Ты никогда не сможешь предугадать, на что я способен, - делая между словами короткие паузы, он вновь расчерчивал между собой и Венди незримую границу, все выше возводя отстроенные в прошлом стены.
Лишь поубавив спесь, он смог здраво оценить ее поступок и вспомнить, что хотел получить хоть какое-то сопротивление в каждую из их встреч. Удивительно, но несмотря на злость, до сих пор пылающую внутри из-за неповиновения Дарлинг, он удостоил ее уважения, ведь мало кто мог просто так возразить ему, не имея при этом ничего для более-менее достойной обороны. Венди и вовсе всегда казалась слабой, и он был уверен, что даже если бы кто-то дал ей оружие, она просто не смогла бы с ним справиться. Венди была не такой, но в этот вечер показала себя с иной стороны, Питеру оставалось лишь решить, нравилось ему такое поведение или, напротив, стоило жестче указать ей на то, что подобное непозволительно.
- Знаешь, а ведь это довольно смело с твоей стороны было предположить, что ты права, а тем более озвучить это. Нахождение взаперти идет тебе на пользу, - вернув голосу игривость и беспечность, начав фразу с достаточно спорной, но все-таки похвалы, он вновь сводил все к одной и той же теме, не позволяя ей прийти в себя и вновь улыбаясь, словно ничего не произошло. – Как думаешь, что будет, если ты проведешь там еще месяц? Или, может, два? Феликс позаботится о еде, а я могу даже обеспечить вниманием и компанией - каждое слово было пропитано сарказмом, и не без удовольствия Пэн заходил все дальше. – С другой стороны, кто знает, что может случиться с маленькой девочкой на острове, - рассуждая, протянул он, словно невзначай лишая ее уверенности в том, что даже находясь далеко от лагеря, она была в безопасности. Венди переоценила свои силы, вновь зайдя дальше, чем было позволено, и теперь Питер был обязан указать место, отведенное ей в Неверленде.

Отредактировано Peter Pan (04-01-2014 21:19:53)

Ключ будет повернут, но отнюдь не в Лондоне и никак не при помощи Венди, так сильно возжелавшей вернуться назад и увидеть своих братьев. Ключ будет повернут. Вновь. Самим Питером, которому порядком наскучивала компания девочки и он уже планировал возвращение в лагерь, если бы она не решилась зайти дальше положенного.
Венди, должно быть, была чрезвычайно наивна, раз полагала, что Питеру было дело до того, как именно относились к нему потерянные мальчишки. Они боялись его? Что ж, это было даже хорошо, ведь по его мнению страх являлся одним из главных признаков уважения и, испытывая это чувство, они точно не рискнули воспротивиться его воле, тем более не стали бы испытывать судьбу в сопротивлении, будучи абсолютно уверенными в поражении. Тем не менее, сам Пэн лояльно относился к каждому, а слова о семье никогда не были чрезвычайно лживыми, напротив, в них было больше правды, чем могло бы показаться со стороны. Он дарил им бесконечную жизнь, возможность воплотить любое желание и отсутствие запретов, что еще было нужно обычному мальчишке? К тому же, каждый имел право выбора, тогда, в самом начале истории, стоя у раскрытого окна и ожидая появление Тени. Никто не принуждал их протягивать руку. Никто не обязывал слышать наигрываемую Питером мелодию флейты. Они были потеряны. Их домом был Неверленд.
Что бы ни говорила Дарлинг, доводов ее было явно недостаточно для того, чтобы как-то сломить уверенность Пэна, с пустым взглядом слушавшего ее пламенные речи. Ее голос менялся, становясь то уверенным и напористым, то снова тихим и робким, что забавляло его, наглядно показывая, как сложно было ей сдерживаться, как страшно было находиться рядом с ним и сказать вдруг что-то не то, что-то, что смогло бы привести к непредсказуемым последствиям. Венди говорила, что он не причинял ей боль, будто бы считала, что это никогда не сможет произойти, но на самом деле боялась, и он мог запросто предугадать ее настоящие эмоции, хотя это ничуть не меняло его реакций и глупого осознания того, что хотя бы в этом она действительно была права, даже несмотря на то, что причина этому была вовсе не в Джоне и Майкле.
- Ты никогда и не собирался отпускать меня, ведь так? – его удивило, что это было первым вопросом, который задала Венди, как только между ними вновь появилось свободное пространство. Вероятно, сегодня она действительно решила узнать обо всех интересующих ответах, но вновь не учитывала того, что шанс получить их был слишком мал. Узнай она прямо сейчас о его планах и тогда потеряется вся интрига, потеряется смысл игры, правила которой известны только Питеру.
- Не будь так уверена, - коротко, сдержанно, даже холодно ответил он. Ответил так, словно это и не имело никакого значения, не принимая в счет чувства Венди и то, как важен был ей ответ на самом деле. Он продолжал смотреть на нее, не выражая более ни единой эмоции. Ни улыбки, ни более привычной ухмылки, ни раздражения. Держась в стороне, он вовсе не казался тем, кто лишь пару секунд назад одна за другой высказывал угрозы, каждую из которых мог привести в исполнение. – Я сдерживаю обещания, вопрос лишь в том, когда именно это произойдет. Если я сочту нужным, ты вернешься домой сегодня же, - конечно же он не собирался отпускать ее сейчас, как не планировал сделать это завтра или в любой другой из ближайших дней, но это не лишало его возможности упомянуть об этом. Он не исключал ни единого варианта, в числе которых действительно находился тот, в котором Дарлинг покинула бы Неверленд, но для его воплощения были необходимы определенные условия, о которых самой Венди было необязательно знать.
- Уже изменилось, - наконец добавляя своему голосу немного красочности, своим ответом Питер разбил ее теорию. Под многозначным «уже» было скрыто слишком много версий, главенствующей из которых для Пэна были изменения в самой Дарлинг. Раньше она даже не попыталась бы что-то исправить и не сказала бы слова против, вспоминая ошибку, совершенную по возвращению в Неверленд, теперь же ее характер менялся, обстоятельства вынуждали ее измениться, а он мог бы устроить все таким образом, что непредотвратимый процесс был бы направлен в худшую сторону. В то же мгновение в планах Питера возникали новые детали, но заняться этим он сможет лишь тогда, когда избавится от своей главной проблемы, особенно теперь, когда все козыри находились в его руках.
- Кстати о твоем возвращении. Ты ведь не знаешь, сколько времени ты пробыла здесь? – рассуждая вслух, вспоминая ее первые вопросы, он говорил непринужденно и легко. – Джон и Майкл… Семья значит для вас так много, что до последнего вдоха они будут пытаться спасти тебя, выполняя все мои поручения… - растягивая слова, он медленно, но верно приближался к тому варианту событий, с которым хотел познакомить Венди. – Ты права, они все еще беспокоятся о тебе, но так ли это хорошо? Они могли бы завести семьи, могли прожить свои жизни так, как сами бы того захотели, но ты держишь их, ты считаешь свое благополучие важнее, чем их счастье, - он прекрасно знал, что на самом деле она действовала из других побуждений, но также мог развернуть ситуацию и показать ее под другим углом, заставляя девочку усомниться в том, правильно ли поступала она все это время, такими ли чистыми были ее намерения, ведь искренне веря в то, что они помнили о ней, она лишала близких права на нормальное будущее, сводя существование лишь к одной цели. - Ты хотела спасти своего друга, но он смог выбраться сам, а что сможешь сделать ты? – Питер не торопился, беспечно наводя ее на мысли о прошлом, в котором Дарлинг совершила самую большую, самую глупую свою ошибку и стала пленницей острова, не сумев выбраться также, как смог это сделать Бейлфайр. –Тебе так хочется реальности? Время ничего не значит в Неверленде, но на самом деле оно играет против тебя, - между делом напоминал он о том, что в реальном мире могли пройти годы, в то время как сама Венди не имела и малейшего представления о сроках своего нахождения здесь, - Ты можешь и дальше вести себя эгоистично, но тогда, вернувшись, тебе не останется ничего, кроме того, как увидеть, как жизни твоих братьев забирает старость и ты ничего не сможешь исправить, ведь ты все еще ребенок, которому придется пережить это, - наконец подвел он бесчеловечный и жестокий итог, спровоцировав наступление тяжелого молчания.
- Ну же, Венди, скажи еще раз, как хочешь быть спасенной! Скажи еще раз, как веришь в братьев! – не унимался Пэн, наконец примерив на лицо улыбку, не вызывавшую ни единой положительной эмоции, бездушную и пустую. Казалось бы, для Питера вовсе были незнакомы настоящие эмоции, и хоть это было неправдой, прикрываться фальшивыми было куда проще.
Ему не хотелось, чтобы она вернулась в Лондон, даже несмотря на то, что при первом своем появлении испортила все планы, а после и его попытку избавиться от нее. Он слишком привык к тому, что Венди все еще находилась здесь и специально делал все, чтобы она ненавидела его, надеясь, что относиться к ней так будет гораздо легче, нежели тогда, когда она улыбалась ему, так просто и искренне.

Криво ухмыляясь, смотря на нее исподлобья, он даже не скрывал того, что все происходящее доставляло ему чрезвычайное удовольствие и готов был зайти еще дальше, прекрасно зная, что следовало упомянуть, чтобы задеть ее еще сильнее. Перед ним уже не было той спокойной Венди, которая всего несколько минут назад пыталась сдерживаться, и такой она нравилась ему гораздо больше. Без притворства и фальши, которые он не переносил на дух и так легко и просто мог распознать, хоть со слабой, но все же попыткой дать отпор, впервые прибегнувшая к сопротивлению. И она до сих пор считала, что ничего не изменилось?
Аргументы ее казались для него ничтожными, но Пэн равнодушно выслушивал каждый из них, надеясь услышать что-то, способное действительно привлечь его внимание. Надеясь обнаружить еще одну нить, за которую в дальнейшем он мог потянуть, вновь возвращая игре свои правила.
Бэй, Бэй, Бэй - вся ее пламенная речь была насквозь пропитана его участием, состраданием к глупому мальчишке, сумевшему покинуть остров. Думала ли она хоть раз о том, что будь они действительно друзьями, он бы обеспокоился о ее исчезновении? Дарлинги жили в том же месте, что и прежде, он мог бы найти ее братьев и узнать, где находилась Венди, но он не сделал этого. Ему было все равно, а она прямо сейчас в очередной раз рисковала, теперь уже действуя на нервы, вполне возможно, что готовая отдать за него не только свободу, но и свою маленькую жизнь. Не стоит и говорить о том, как раздражали обе эти мысли Питера, едва сдерживающегося от того, чтобы не упомянуть об этом, но теперь нашедшего новый план, которого он собирался придерживаться, даже несмотря на то, что это стоило колоссальной выдержки.
- Страх и фальшивая верность никогда не заполнят пустоту внутри, и ты лишаешь меня того, чего у тебя самого нет. – возможно, отчасти она и была права, ведь доля сомнений не могла не присутствовать даже в таком черством человеке, каким являлся Питер, сполна познавший жизнь за пределами острова и боявшийся, что мог вернуться назад. Вот только он бы не признался в этом. Ни самому себе, ни тем более Венди, мысль которой казалась не так реальна, чтобы в нее поверить.
Потерянные мальчишки были ему обязаны. Они боялись его. Они никогда не пошли бы ему наперекор. Только Дарлинг вдруг осмелела, все дальше заходя в своих высказываниях и потеряв чувство страха, которое должно было сопровождать каждую минуту ее пребывания в Неверленде.
- Ты заходишь гораздо дальше, чем можешь себе позволить, Венди, - проигнорировав ее утверждения, он произнес свое заключение даже слишком спокойно, постаравшись абстрагироваться и в очередной раз меняя тактику своего поведения. – Не боишься последствий? – вскользь задав вопрос, он даже не смотрел на нее, взглядом пробежавшись по обстановке вокруг них.
- И еще, - наконец переведя на нее внимание, Питер прищурился, набок склонив голову, - Ты действительно веришь в то, что только что сказала? Или хочешь, чтобы в это поверил я? Мое предположение звучит гораздо правдоподобнее, советую подумать над этим, а не только над своим чудесным освобождением, - едва усмехнувшись, он вновь посмотрел в сторону, на дорогу, по которой они пришли, где за деревьями располагался лагерь, но вернувшись к Венди, опешил. Она держала его за руку.
Обычно людей пугает темнота, будь она вполне реальной или же скрытой внутри чьей-либо души. Обычно она порождает внутренние ощущения тревоги и не спокойствия, избавиться от которых можно лишь бегством. Обычно это вызвано чувством самосохранения, сильно или слабо развитом в каждом существе. Обычно, но никак не всегда, и Венди, почему-то, входила в число тех людей, которые пытались эту темноту развеять, будучи сами настолько светлыми, что в них жила твердая уверенность в том, что уж их то душа точно была неприкосновенна и что-то плохое зародиться там никак не могло. Вот только она не училась на собственных ошибках и прошлый урок, преподнесенный для нее Питером, не оставил в памяти девочки настолько яркого воспоминания, какое должен был обеспечить. Венди Дарлинг вновь переоценивала собственные возможности и даже не представляла, с какой именно тьмой хотела столкнуться, в то время как та уже окружала ее со всех сторон и, незаметно для девочки, начинала менять и ее тоже. Медленно, постепенно ломая. Ведь хотела она того или нет, а Неверленд никого не оставлял прежним.
В первое мгновение он хотел одернуть руку, а лучше вовсе пропасть из ее поля зрения и с самодовольной улыбкой появиться за спиной Дарлинг, в очередной раз указывая ей на то, что она никогда не смогла бы предугадать его действий, а ее попытка воззвать к его совести тем более была провальной, но то самое, скрытое в глубине желание, руководствуясь которым в далеком прошлом он отправил ее обратно в Лондон, теперь пыталось занять слишком значимое место в мыслях.
Он не любил, когда ему перечили. Он ненавидел отказы и каждый, кто рисковал сказать хоть слово против, дорого платил за это. Он не знал ни жалости, ни сочувствия. Почему тогда он позволял ей так много? Отпустив ее, все стало бы гораздо проще и дело было даже не в том, что поводом к удерживанию Венди на острове была острая необходимость в союзниках в городе, нет, он просто не хотел ее отпускать, в ее лице находя очередные проблемы.
- Почувствуй что-нибудь настоящее, хоть раз скажи правду, Питер, - ее голос был преисполнен надежды, она смотрела на него так, будто бы он был ее старым приятелем. Другом, каким являлся когда-то Бэй, или просто кем-то важным, на кого девочка вовсе не держала обиду и уж тем более зло. Взглядом чистым, с каким когда-то впервые его встретила.
Воцарившееся молчание сейчас ощущалось особенно сильно, но он просто не знал, как стоило правильно ответить, пожалуй, впервые за столько лет, действительно застигнутый врасплох. Он не мог ожидать этого, он был слишком уверен в том, что все попытки Дарлинг оставались в прошлом, чтобы представить себе подобную ситуацию. Питер не торопился отводить свою руку, ее тепло было на удивление приятным, но за подобное ощущение он ненавидел себя даже сильнее.
Венди просила правду, но он не мог ей ее предоставить. Венди хотела получить что-то настоящее, но он не мог ей этого дать. Венди надеялась на искренность, а Питер пытался выбраться из удручающей ситуации, одновременно пользуясь положением и включая холодный расчет. Венди принимала его за кого-то, кем он не являлся.
Опустив взгляд вниз, смотря на их руки, на лице Пэна играло раскаяние и сожаление, который он умел изобразить в мельчайших деталях, что распознать, ложью они были или правдой, являлось слишком сложной задачей.
- Что? – глухо отозвался он, не поднимая глаз, - Что ты хочешь знать? Какая правда тебе нужна, Венди? – голос едва заметно дрожал, словно бы он едва сдерживался, чтобы не сказать что-то лишнее, будто находился на грани. – Хочешь услышать, что у меня нет никого, кому я мог бы доверять? Что каждый, находящийся здесь, покинул бы остров при первой возможности? – озвучивая вопросы, которые по мере услышанного он формировал по ходу ее речи, Питер пытался попасть в то, что она хотела получить. – Ты знаешь это и без меня, - он нахмурился, - Я один. Один в Неверленде и я никогда не смогу жить иначе.