С обращением в вампира любые чувства и эмоции усиливаются в сотни раз, пытаются заполнить собой все мысли, каждую клетку тела, подчинить себе разум. Чтобы не сойти с ума приходится выбирать одну из них и давать ей полную волю. В разные периоды жизни я позволял поглощать меня жажде крови, самому сильному инстинкту вампира, которому практически невозможно противится, хуже того, это кажется наивысшим наслаждением. Временами верх брала дружба, желание спасти брата от него самого, сохранить в себе остатки человечности. Впрочем, все это и близко не могло сравниться с тем чувством, которому я позволил себе поддаться всего год назад. Любовь. Самое противоречивое, одновременно недооцененное и жестко переоцененное чувство. Оно всецело захватило меня, заставило забыть о своей истинной сущности, внушило иллюзию возможного счастья, но лишь для того, чтобы побольнее ударить возвращением в реальность. Нет, история моей любви не была похожа на печальные слезливые истории обычных старшеклассников, которые так смертельно страдают от неразделимых чувств, предательств и постоянно лжи. Моя история, скорее, похожа на сказку, которую всерьез вывернули наизнанку. Все начиналось счастливым концом, прекрасным призрачным сном, в котором, впрочем, победило не добро, а высшее зло. Когда ни Бог, ни Дьявол не могли разлучить нас, появился Клаус и внушил мне сделать это по своей воле, оставить ту единственную, с которой у меня еще был шанс на счастье. Что я и сделал. Разрушил весь свой мир, отказался ото всех привязанностей, принципов, всего, во что верил. К этому я и вернулся, когда мне позволили включить эмоции. Я вернулся к пустоте. Вот почему мне смешно слышать вопросы, почему же я ничего не чувствую, почему не пытаюсь этого изменить, почему не борюсь за свою человечность. Ответ ведь такой очевидный. Я не хочу ничего чувствовать, потому что единственное чувство, которое мне осталось – это боль. Вместо всех потенциальных мучений, моих и всех, кто когда-либо был мне небезразличен, я выбрал другую дорогу, другую эмоцию, которой позволил взять над собой верх. Чувство мести, достаточно сильное, чтобы подавить все ненужные мысли и проблески бывших желаний. Меня переполняла одна единственная цель – уничтожить Клауса, причинить ему столько же страданий, сколько он причинил тем, кого я любил. Казалось бы, так просто. Только вот сукин сын оказался бессмертным. Немного неудобно для моих планов, но не критично. К счастью, у Клауса накопилось достаточно врагов, потому поиски ценной информации не занимали столетия, не требовали особых усилий. Нам уже удалось узнать единственный подлинный страх древнего гибрида, тот самый, который являлся ему в самых темных кошмарах. Майкл, его отец. Ну или как бы отец. Кажется, кровной связи у этих двоих не было, но я предпочитал не вникать во всю эту древнюю Санта-Барбару. Меня интересовало лишь то, какие проблемы этот Майкл может устроить Никлаусу, и сможет ли хотя бы он прекратить его существование. Так что, перед нами стояла уже новая цель, отыскать очередного старика и рассказать ему, по секрету, где обитает его горячо любимый сын. Почему «нами», а не «мной»? Хотя бы потому, что Деймон в очередной раз решил поиграть в заботливого старшего брата, попытаться вернуть меня в семью, или вернуть себе статус плохого бро, или же ему просто тоже хочется очистить мир от древних засранцев… Выбирайте любой из возможных мотивов, но факт в том, что Дей предложил свою помощь в поисках Майкла, а я не стал ему в этом отказывать. В конце концов, вместе у нас больше шансов найти того, кого однажды спрятали более чем хорошо. Вчера мы нашли одну ниточку, которая вполне могла привести нас к пункту назначения, её мы и собирались проверить этим вечером как раз после школы. Сам не знаю, почему еще хожу туда. Привычка? Позволяет отвлечься от мрачных мыслей, заменяя их чем-то скучным? Whatever. Качаю головой в ответ своим мыслям, и открываю входную дверь в свой особняк. Отдаленный шорох, приглушенный звук, едва уловимый аромат духов, не уверен, что именно дало мне понять об очередных незваных гостях в доме. Обреченно вздыхаю, понимая, что выезд придется задержать, по крайней мере, до того момента, пока не разберемся с проблемами, свалившимися на наши головы так внезапно. Почему проблемами? Словно к нам приходили в гости по другому поводу. Или кого-то убили, или кого-то угрожают убить, или кого-то похитили…Или же Кэтрин Пирс потеряла абонемент в библиотеку и решила, что нет книг интереснее, чем мои дневники. Мой взгляд снисходительно-раздраженно скользил по девушке, словно это могло заставить её положить дневник на место и исчезнуть. К сожалению, намеки Кэтрин игнорировала почти профессионально, потому пришлось сделать их более очевидными. На вампирской скорости оказываюсь рядом с ней, забираю из рук дневник, кидаю его на стол, её же отталкиваю к стене, прижимая не только рукой за шею, но и всем своим телом. Это, конечно, скорее номинальный взрыв злости, я прекрасно понимаю, что Кэт гораздо старше, а, следовательно, и сильнее вампир. Однако тут играет роль сам жест, дать понять, что ей здесь не рады.
- Зачем ты пришла? – без каких-либо приветствий перехожу сразу к делу. Быть может, это немного грубо, но у меня достаточно причин ненавидеть Кэтрин. Внушение любви, смерть, обращение в вампира, бесконечные попытки убить практически всех, кто был мне дорог… Этот список можно продолжать до бесконечности. Правда, сейчас я концентрировал всю свою ненависть исключительно на Клаусе, потому довольно быстро отпускаю девушку, делаю несколько шагов назад и произношу: - Чтобы это ни было, спасибо за визит, тебе пора, - настойчиво киваю в сторону выхода, хоть и прекрасно знаю, Кэтрин не уйдет, пока не получит то, за чем пришла. Такая уж девушка. Когда-то это впечатляло меня, заставляло восхищаться её силой воли, умением добиваться своего. Сейчас же я осознавал, что она была обычной, пусть и довольно одаренной, манипуляторшой. Доверять ей нельзя ни на секунду. Впрочем, Клауса она ненавидит не меньше меня, значит, у нас, все же, есть кое-что общее. Может, у нее есть какая-то полезная информация? Я выжидающе смотрел на Кэтрин, даже не пытаясь предугадать её ответы. С её непредсказуемостью эта миссия все равно бы провалилась.