Сегодняшний вечер ничем не отличался от остальных.
После отбоя нужно было спуститься вниз и доложить Владлену Петровичу о достигнутых результатах. А о чём было докладывать? Подопытные дохли один за другим. Гордеева, Тромифов... Казалось бы - не велика потеря. Их родственнички, судя по всему, и то переживали больше для порядка. Но всё-таки каждая такая смерть - будь то сфальсифицированное самоубийство, несчастный случай или внезапный отъезд - могла привлечь никому ненужное внимание к пансиону.
"Раньше проще было. Детдомовцев никто не считал. Повезло старшим товарищам..."
Мысль эта была привычной и не скрывала под собой ни злости, ни раздражения. Разве что усталость. Визит в лабораторию мог затянуться. Сначала придётся выслушать тираду о том, что работать следует лучше, как будто Морозов виноват, что организм школьников не мог справиться с вирусом, а вакцина, которую им вводили, не давала нужных результатов.
"Я ж не сам эту хреновину синтезирую..."
Потом он расскажет о происходящем в пансионе, хотя наверняка Колчин знает об этом не хуже самого председателя попечительского совета. Благо его людей в "Логосе" - пруд пруди.
Затем выслушает рекомендации на будущее. Напомнит, что Тамаре должны выдать антидот для проштрафившейся гоп-компании во главе с его любимым сынком, которую теперь требовалось держать на коротком поводке. И, в общем, сможет, наконец, отправиться спать. И во сколько бы он ни добрался до подушки, встать завтра придётся не позже половины восьмого, а скорее всего, и в семь часов, чтобы успеть принять душ, одеться и спуститься к завтраку.
При таком рабочем ритме впору порадоваться, что сейчас живёт один - оказавшись у себя в комнате, можно банально лечь спать, не отвлекаясь ни на лишние разговоры, ни на проявления чувств. Сейчас Петру определённо было ни до одного, ни до второго.
   С тех пор, как они с Уваровым обнаружили на верхнем уровне подземелья труп охранника, возле которого Морозов нашёл свою запонку, он ни на миг не терял бдительности, когда ходил по этим коридорам. И, несмотря на то, что под потолком всегда горели мутноватые лампочки, не забывал брать с собой фонарь.
   Он уже хотел было свернуть к лифту... Луч фонаря скользнул по бетонным стенам, на миг задержался на одной из металлических дверей с кодовым замком.
"Надо сейчас сказать, чтобы антидот подняли. А то завтра моя псих-команда кровью харкать начнёт..."
Действительно, не нагружать же этим Владлена Петровича?
В памяти промелькнул разговор о том, что сегодня - или завтра? - из Москвы должны доставить какой-то любопытный объект. Морозову, признаться, своих объектов достаточно было. По горло, можно сказать, хватало. С остальным пусть учёные разбираются.
Он приблизился к двери, по памяти набрал код. И когда замок тихо щёлкнул, потянул дверь на себя...
-Добрый вечер...
Не договорил, осёкся на полуслове. Фонарь был в левой руке. Правой Пётр моментально выхватил из-за ремня пистолет. Для того, чтобы передёрнуть затвор, досылая патрон, фонарь пришлось бросить. Он со стуком упал на пол, и в следующий момент Морозов услышал, как тяжёлая дверь захлопывается у него за спиной.
Ни видом трупов, ни лужами крови Петра Алексеевича было ни испугать. Сталкиваясь с чрезвычайной ситуацией, он, в первую очередь, действовал. Рассуждения оставлял на потом.
-Руки за голову. К стене, быстро! - воронёное дуло смотрело на девицу, что сидела возле одного из врачей и... кусала его за руку?
"Чёрт, надо вызвать охрану... Вот, мать твою..."

Надо было стрелять в тот самый момент, когда девица подняла с пола скальпель. Впрочем, держа в руках пистолет, разве стоит опасаться этого медицинского инструмента? В любом случае, её жизнь зависела от одного движения указательного пальца Петра - стоит чуть сильнее надавить на спусковой крючок, и незнакомка, о которой отзывались как об очень занимательном объекте для исследований, отправится на тот свет.
Английский язык Морозов знал, и не слишком плохо. Жизнь заставила выучить. В качестве честного российского бизнесмена - в конце концов, акциями компании "Ingrid" на данный момент распоряжался именно он - ему приходилось иметь дело и с западными партнёрами. А полагаться во всём на переводчиков, пусть даже они и работали, как и Пётр Алексеевич, на Колчина, совсем не хотелось. Вон, Уваров, любимчик их босса, к примеру... Стал бы на него Морозов хоть в чём-то рассчитывать?
"Ну, только если бы я совсем свихнулся и решил к чёртовой матери застрелиться... В этом он бы точно помог..."
-Тебя зовут Эйва, я понял.
Нельзя сказать, что говорил он без акцента, но, во всяком случае, понять его девушка определённо могла.  За те несколько секунд, что Пётр держал её на прицеле, он всё пытался прикинуть, что же здесь произошло. То есть, что именно произошло, догадаться было несложно - так называемая Эйва укокошила троих здоровых мужиков, которые решили провести над ней парочку экспериментов. Помогать со стороны ей никто не мог, это ясно - лаборатория была закрыта и, не зная кода, попасть сюда никто не сумел бы. Впрочем, даже если бы отыскался подобный умелец, у которого получилось бы и обмануть патрули, что частенько прохаживались по верхнему уровню подземелья, и вскрыть кодовый замок, сигнализация всё равно наверняка сработала бы. А вокруг всё было тихо и спокойно - ни воя сирен, ни мигания красных лампочек, что загорались всякий раз, стоило включиться сигналу тревоги...
Поэтому Петру не давал покоя вопрос - как она сумела сотворить подобное. У них всё-таки не дети работают. Постоять за себя могут. А уж испачканное в крови лицо девушки наводило совсем на невесёлые мысли... Конечно, Морозов не раз и не два видел, как их подопытные слетали с катушек. Ничего удивительного. Вполне возможно, что он стал свидетелем аналогичного случая...
"Говорят у идиотов сил прибавляется... Вот и раскидала наших ребят..."
Не слишком правдоподобное объяснение. Но уж чем богаты...
Однако, как бы там ни было, чем-то Эйва была важна для Колчина, раз уж её притащили сюда. И потому Петра никто не погладит по головке, если он возьмёт да пристрелит её...  Более того, угробив врачей, она, судя по всему, готова пойти на контакт с председателем попечительского совета пансиона "Логос". И здесь перед Морозовым замаячила весьма привлекательная возможность - отличиться, разрулив эту явно непростую ситуацию самостоятельно.
Именно поэтому он и не пальнул в потенциальную подопытную, когда та взялась за скальпель...
Он спустил курок чуть позже - когда увидел, что девица направилась к нему... Хотя какой, к чёрту, направилась? Не побежала, не бросилась даже... Переместилась, скажем так.
Пётр опоздал. Он осознал это, уже когда нажимал на спусковой крючок. Пуля лишь разбила керамическую плитку, которой были облицованы стены.
А уже в следующий момент почувствовал, как холодная сталь прижалась к его коже.
Ему не первый раз угрожали оружием. Но обычно это делали отчаявшиеся люди, которые при этом боялись Морозова куда больше, чем он их. Взять хотя бы приёмного сынка, который едва не пристрелил его однажды...
Эйва его не боялась. И она явно знала, что делает...
А вот Пётр Алексеевич никак не мог понять, как вышло, что девушка очутилась у него за спиной. Он не испытывал ужаса. Если ты выбрал путь, на котором рисковать головой приходилось едва ли не каждый день, то возможность смерти не будет вызывать паники... Но всё-таки было сложно не почувствовать что-то вроде ледяного озноба.
-Привет. Слушай, не делай глупостей. Ты всё равно отсюда не выйдешь. Брось нож...
Английские слова находились с трудом, отчаянно путались с русскими. Пётр всё ещё сжимал рукоять пистолета. Но использовать оружие сейчас не имелось ни малейшей возможности...

Отредактировано Petr Morozov (22-05-2014 22:40:29)

Сдавать работодателей Пётр не хотел.
Ему это было определённо не выгодно. Допустим, кто-то - да кто угодно, от простого охранника до учёного с нижнего уровня - узнает, что Морозов помог подопытной свалить из лаборатории, тогда - всё. Конец не только его карьере, но и его жизни. Без всякого преувеличения.
Люди вроде Колчина не прощали не только измены. Они не прощали даже более-менее серьёзных ошибок. Давайте вспомним того же Каверина, что прокололся на любви к молоденьким девочкам. Когда не в меру ретивые подростки вычислили, что он имеет отношение к экспериментам над обитателями пансиона, то что случилось? Правильно, бывшие камрады его похоронили живьём на заброшенном кладбище, сунув в карман, в качестве жеста гуманизма, порцию мгновенного яда...
Пётр Алексеевич прекрасно помнил, как потом раскапывал могилу. Покойничек оказался с юмором. Не отыщи они тогда с Войтевичем код, что заблокировал отправку информации о проекте "Gemini" в ФСБ, то сидеть бы всем теперь на нарах. Пожизненно.
" Чёрный ворон, "Белый лебедь", чёрно-белый приговор..."
Когда Пётр принимался  серьёзно думать о подобном - наручники, конвоиры, лязг замков - его начинало слегка мутить. Проходил уже. Сажали. 
При этом мысли о том, что Владлен Петрович - или кто-то из его долбанных помощников - сочтёт Морозова  не достойным доверия строителей Четвёртого Рейха, тоже не грели.
-С ножом у горла я тебя точно отсюда не выведу. Охрана обоих завалит.
Здесь Пётр Алексеевич душой не кривил. Если выбирать между ним и объектом, что заинтересовал вирусологов, то Колчин с его одержимостью спасти дочь, выберет объект. Да-да, Морозов был незаменимым. Иногда наше субъективное восприятие оказывается верным. Председатель попечительского совета школы "Логос" определённо считал, будто с ним мало кто может сравниться из  числа тех, кто работал на бывших нацистов ради идеи, и из числа, скажем так, наёмных сотрудников. Но при этом он знал, что фанатики  реальность игнорируют. И потому, проштрафившись, не стоило рассчитывать на объективное отношение руководства.
Пистолет упал на пол.
Примерно также, как недавно фонарь. Тут искушать судьбу не стоило. Всё равно в таком положении пальнуть не получится. Раз уж промазал в первый раз, делать нечего. Совсем не к месту вспомнилось, как в заснеженном лесу он стрелял в волка...
"Да, выстрели Уваров тогда, наверняка попал бы. Да и сейчас... Окажись здесь, завалил бы, наверное, девку..."
Хотя, почему - не к месту? До сих пор Пётр Алексеевич был уверен, что никакого оборотня, о появлении которого в последнее время кричала половина школы,  не существует. Сам не проявил должной бдительности. Не пристрелил, когда требовалось, обгоревшего Войтевича. Тот теперь и мстит бывшим коллегам. А звери к нему постоянно тянулись, что доберманы, что волки. Логично?
Логично.
Но только теперь вся логика летела к чёртовой матери - когда неизвестная девчонка прижимала скальпель к его гору, и ничего с этим поделать пока что не выходило.
"Может, это она и воровала жратву с лекарствами?..."
Шальная идея. Но, так или иначе, в сознании она всплыла.
Межу тем, паники не было. Как и особого страха.
"Не таких убалтывали..."
-Документы наверняка на нижнем уровне, посторонних туда не пускают. Пропуск у меня, конечно, есть...
Помолчал, перевёл дыхание. Картина, которую представляла собой лаборатория, не вдохновляла. Что-то слишком легко представлялось, как сталь врезается в его тело - одно лёгкое нажатие, и артерия будет перерезана. Худо-бедно анатомию Морозов знал.
При этом, как и все авантюристы - удачливые авантюристы - Пётр Алексеевич не переставал верить в свою звезду. Ему везло.
Всегда.
Повезёт и сейчас.
-Ты находишься в научно-исследовательской лаборатории, - тон Эйвы не задевал совершенно. Детишки и не так хамили. Тоже не хотели подыхать, рыпались. - По какой причине, пока сказать не могу. Я не учёный, я сотрудник охраны. Может, ты заболела, маленькая?
"Проверить мои слова она точно не сможет... Придётся поверить мне на слово. Раз задаёт всё эти вопросы, выходит, сама ни черта не понимает в происходящем..."

"Должна уйти домой... Замечательно просто. Колчин в восторге будет."
На самом деле, он откровенно врал - раз уж девицу доставили именно в эту лабораторию, здесь должна быть и папка со всеми бумажками, которые удалось собрать на Эйву. Но просто так отдавать их потенциальной подопытной Морозов явно не собирался. Их интересы сходилось только в одном - и Петру, и его новой знакомой, требовалось выйти отсюда живыми и максимально здоровыми. В остальном же они были диаметрально противоположными.
Конечно, бесславно подыхать в подземелье, защищая интересы начальства, Морозов не собирался. Стоило ли всю жизнь пахать на бывших фашистов - впрочем, как известно, фашисты бывшими не бывают, если только на словах - чтобы получить в результате пшик? Не воспользоваться причитающимися ему по праву деньгами, не ощутить вкус свободы... Между тем, вести себя следовало так, чтобы потом господа-единомышленники не пустили в расход самого председателя попечительского совета. В любом случае, он должен остаться чистым. Пусть обвиняют в глупости убитый медицинский персонал, в некомпетентности охранников - на это плевать. Но Петра Алексеевича в измене нацистским идеалам - будь они неладны - подозревать не должны.
-Подожди!
Когда сталь ещё сильнее прижалась к его коже, боли Пётр не ощутил. В такие моменты боль становится абстракцией, точно так же, как и страх. Ты просто отчаянно ищешь выход, Мысли лихорадочно сменяют друг друга, а сердце, не удержавшись, начинает бежать быстрее, сокращаясь всё чаще и чаще... Глупо получилось. Но пока не время рассуждать о собственных ошибках. Так или иначе, пока что он понимал только одно - раз эта девчонка сумела угробить врачей, может убить и его. Если бы Морозов не видел собственными глазами, как она моментально переместилась к нему за спину, он бы рискнул - попробовал бы перехватить запястье, резко отводя руку со скальпелем от своего горла,  врезать затылком по переносице, стоящей позади него Эйвы, а уж дальше дело техники. Ударить локтем по груди или просто, резко подавшись в сторону, выкрутить её руку, заставив бросить оружие.
Окажись здесь любая девчонка из тех, с которыми Пётр Алексеевич встречался прежде, оно прошло бы на ура. Но эта красотка явно обладала весьма неординарными способностями. Вон, взять ту же Кузнецову или Старкову, удалось бы им сотворить такое в лаборатории? Очевидно, что нет. Поэтому с Эйвой стоит обращаться чуть по-другому, чем с его любимыми школьницами, которых Морозов тоже с удовольствием приложил бы физиономией о стену.
-Сначала отпусти меня, а потом мы подумаем, как тебе выбраться отсюда. Одёжку вон, с трупов можешь снять. Всё лучше, чем ничего.
Делать вид, будто столь ценный экземпляр нужно куда-то перевезти - стало быть, подставиться. Узнают же, причём скорее раньше, чем позже, кто ей помог. Но ведь девочке не обязательно об этом знать, верно?
-В принципе, ты могла бы лечь на каталку. Я бы тебя от сюда вывез. Сделаю вид, что увожу на кладбище. У нас это дело обычное. Докачу до выхода в лес. Шутить я с тобой не буду, понял уже, что это излишне. А уж за документами вниз я точно не сунусь, это самоубийство. 
Нет, выпускать её, конечно, было бы очень нежелательно. Но на крайний случай имелся шанс провернуть всё так, чтобы самому не засветиться. Положим, эта детка встретится с охраной. Если их ребятки в чёрном скрутят её, что ж, выйдет, будто Морозов и привёл Эйву в ловушку. Честь ему и хвала. А если малышке удастся уничтожить и их... значит, она всё-таки свалит. А Пётр постарается сделать вид, что никогда в принципе с ней не встречался. Максимум, что ему грозит - очередной выговор по поводу того, что служба безопасности не работает должным образом. А это мы уже проходили. Неприятно, но и только...

Очень жаль, что Морозов так и не удосужился просмотреть те самые документы, о которых говорила Эйва. И даже не расспросил учёных, готовившихся доставить в лабораторию занятный, по их словам, объект. Посчитал, что ему хватит и своих забот. Тут, конечно же, не поспоришь - забот действительно хватало. Но вот если бы Пётр проявил тогда любознательность, сейчас, по крайней мере, знал бы, с кем имеет дело...
   Он отошёл не сразу. Сначала его новая знакомая опустила скальпель, потом отступила в сторону, и лишь затем председатель попечительского совета школы "Логос" сделал пару шагов, с облегчением увеличивая расстояние между собой и девушкой. Повернулся к ней лицом, внимательно рассматривая.
Пистолет так и лежал на полу, но, ясное дело, Пётр Алексеевич пока что и не думал пытаться подобрать оружие. Он уже имел возможность убедиться, что Эйва куда проворнее его. И это ещё мягко говоря. А усугублять положение явно не хотелось. Чуть поморщился,  дотронулся до пореза на шее. Крови практически не было - те несколько капель, что успели выступить из ранки, только что стёрла девушка. Для чего - Морозов мог наглядно убедиться, наблюдая за тем, как она облизывает собственные пальцы и импровизированное орудие убийства.
   Тошноты это не вызывало. Пётр Алексеевич явно был не настолько чувствительным, чтобы его замутило от увиденного. А вот любопытство не пробудить она не могла.
-И как же ты собираешься эти документы достать? - осведомился, стараясь не показывать ни заинтересованности, ни того, что по коже прошёл неприятный холодок. Одно с другим Морозов сложить мог. И картинка получалась весьма впечатляющая. Ох, ну, конечно, он не верил в киношных вампиров, которые спали в гробах и плодили себе подобных с помощью укуса... Но, если уж отбросить предрассудки, то девица полностью соответствовала классическому описанию - пристрастие к крови на лицо, двигается так шустро, что не только не среагируешь вовремя, но даже и не уследишь. Да и здорова настолько, что сумела справиться с тремя мужиками...
"И по-русски, кажется, ни черта не понимает... Что интригует."
-Пётр Алексеевич. Можно просто Пётр, - усмехнулся, смахнув с лица упавшие на лоб волосы. - Слушай, если ты расскажешь о себе, я буду лучше ориентироваться. И смогу точнее сказать, как можно свалить отсюда. Как ты думаешь, почему они, - не глядя на трупы, Морозов кивнул в их сторону, - решили тобой заняться?
А в мутации он очень даже верил. Там внизу стояли тысячи пробирок с искусственно выращенными эмбрионами, которым предстояло вскоре появиться на свет. Почему бы не предположить, что учёные, типа Колчина, работали и на западе? Тогда вполне логично прийти к выводу, что им удалось создать такой вот занимательный образец, о чём наши эскулапы совсем недавно пронюхали. И соответственно решили этот образец усовершенствованного человека заполучить в своё распоряжение.
Пока что других версий не было.
Хуже всего было то, что Владлен Петрович ждал Петра с докладом. Разумеется, общались они с Эйвой совсем недолго, пока что хватиться Морозова не успели. Но для того, чтобы остаться потом чистым - ну, вдруг девице всё-таки удастся сбежать? - лучше бы поторопиться и не вызывать ненужных вопросов.
-Вообще я не единственный, кто может сюда зайти. Надо бы побыстрее шевелиться. И так проблем теперь не оберёшься...
И всё-таки отпускать потенциальную подопытную не хотелось. От слова совсем. Если Морозов сохранит в коллекции Владлена Петровича столь ценный экземпляр, то старый нацист просто обязан будет оценить подобный героизм.
"Может, даже получится убрать Уварова из пансиона. Пусть бы копался дальше в лаборатории, вундеркинд чёртов. И не лез в мои дела..."
Он на миг отвёл глаза, чтобы собеседница не заметила возбуждённый блеск. Состояние было такое, словно Пётр поставил на кон всё своё состояние и теперь отчаянно блефовал, поднимая ставку и не имея при этом на руках совершенно никаких приличных карт.

"Ну, да, конечно, ты никому ничего рассказывать не будешь, если выберешься отсюда. Во-первых, на твоём счету эти трупы, о них ведь тоже придётся поведать. Во-вторых, слабо верится, будто ты действительно понятия не имеешь из-за чего весь сыр-бор..."
-Да, как Пётр Первый, только что не Романов.
Если исходить из того, как его новая знакомая обошлась с теми, кто решил слегка над ней потрудиться, желая для начала, скорее всего, просто взять анализы и проверить реакции организма, то угроза убить самого Морозова не выглядела пустым обещанием. Что-то Пётр сомневался, сумеет ли хотя бы дотянуться до пистолета, если эта малышка решит взять его в оборот. И что тогда делать?
Просто так подыхать, составляя компанию санитарам, он явно не собирался. С какой это радости, позвольте узнать? Председатель попечительского совета этой элитной школы вкалывал тут не за спасибо. И не за великие идеалы. К великим идеалам у него с детства выработалось стойкое отвращение, когда всех вокруг пытались заставить работать на халяву на стройках коммунизма , таскаться на субботники и участвовать в соцсоревнованиях, где наградой победителю служила почётная грамота. В этом маразме Морозов вырос. И уж точно не хотел вкладывать в дело и силы, и время, не получая в результате отдачи в виде хрустящих купюр. Собственно говоря, с этим всё было в порядке - пусть Пётр, положим, пока что не стал собственником акций фармацевтической компании, распоряжаться ими возможность имел. Да и без акций с хлеба на воду не перебивался бы. Но вот сознательно отдавать жизнь ради экспериментов, что проводили его работодатели... извините, это не про Петра Алексеевича.
Он прошёлся по лаборатории. Совершенно не обратил внимания на то, что наступил в лужу крови, испачкав начищенный чёрный ботинок. Слегка задел ногой одно из тел.
Предположим, Эйва тоже блефует. Не станет она прямо сейчас убивать Морозова. Потому что останется совсем одна в совершенно непривычных для неё условиях. Поэтому время подумать всё-таки имелось. Не слишком много, но вполне достаточно для человека, привыкшего быстро принимать решения. 
"Колчин заметит, что я задержался. Потом узнает об этом инциденте. И что у нас получается? К примеру, я увидел, как она выходит из лаборатории и попытался остановить... Почему не позвал охрану? Да я звал, но этих ублюдков, как нарочно, опять нигде поблизости не было..."
-Погоди-ка... - Пётр произнёс это с таким видом, словно его осенила внезапная идея. - Раз они, - кивок в сторону навсегда затихших парней в белых халатах, -  решили обследовать тебя здесь, могли принести с собой и документы. Например, твою медицинскую карту. Ты всё тут проверила?
Если уж девицу удастся остановить охранникам, он всегда сможет отказаться от того, что помог ей завладеть бумагами. В конце концов, надо решать те проблемы, что стоят теперь на повестке дня. А пока основной задачей было остаться в живых.
-Если нет, надо поспешить. Может, и не придётся спускаться вниз. Кстати, - он чуть заметно усмехнулся. - Не думала о том, что если грохнешь меня, попросту не найдёшь дорогу?
Морозов наклонился, открывая нижние дверцы одного из шкафчиков. Покопался там, нарочито громко гремя какими-то склянками, чтобы собеседница не подумала, будто он с самого начала предполагал, где находятся документы. Затем всё-таки вытащил тонкую картонную папку и торопливо её распахнул, увидев на первой же странице фотографию Эйвы.
-Кажется, то, что надо.

-В лесу неподалёку находится мой джип. На сигнализацию я его не ставил. Можешь попросту влезть на заднее сидение и там затаиться. Хотя, боюсь, в одежде санитарки тебе будет прохладно...
Странно, что сама девица об этом не подумала, не правда ли? На дворе далеко не лето. И даже ещё не весна.
"Как говорит наш великий народ, мать его, вьюги и метели под февраль налетели..."
Хотя, если вдуматься, ничего особенно странного. Разве Морозов уже не имел возможности убедиться, что перед ним не обычный человек? Будь Эйва среднестатистической дамочкой, она бы точно не заинтересовала здешних учёных. И однозначно Пётр не стал бы перед ней тут распинаться, давая наводку, как можно свалить из лаборатории. С другой стороны, у всех, даже у генномодифицированных существ, по идее, должны быть слабые места. Осталось лишь определить, где находится уязвимое место новой знакомой. И тогда, всё рассчитав, по нему ударить.
Правда вот времени на расчёты оставалось всё меньше и меньше.
-Прямо сейчас в Москву уехать не получится. Нас попросту не выпустят. Мои же сотрудники. Придется тебе подождать в машине. У нас пропускная система.
И действительно, откуда ей знать, по каким документам  и в какое время можно посещать это подземелье. Наверное, не захочется попасть под обстрел.
Впрочем, тут всё спорно.
"Я не похож на Романова... ты его видела, что ли? Да маразм какой-то..."
С другой стороны - почему маразм? Мы можем допустить существование призраков как неких энергетических субстанций. Это практически не противоречит открытиям, до которых дошёл в своих изысканиях Колчин. Почему тогда нужно отмахиваться от того, что рядом с нами могут обитать те, кто до сих пор фигурировал обычно только в сказках и легендах? Потому что так принято? Потому что так говорит официальная наука?
Морозову на официальную науку, как ни странно, было плевать. А уж на то что принято, а что нет, он по жизни оглядывался меньше всего. И, что не удивительно, верил своим глазам. А глаза его видели, что находится он один на один - ну, если не считать жмуриков - с весьма колоритной иностранкой, которой положить санитаров, как два пальца об асфальт. Которой явно нравится вкус крови. И которая говорит об одном из Романовых, словно о старом знакомом. Верно, последнее - это субъективно. Но здесь, знаете ли, хватает и вполне объективных фактов.
"Восхитительный расклад получается"
А если прибавить сюда, что Эйвой заинтересовались помощники Владлена Петровича, не побоявшиеся похитить  иностранную подданную, то остаётся только развести руками. Ведь сотрудники проекта "Gemini" просто так на рожон никогда не полезли бы. Если уж они рискнули засветиться, стало быть, риск того стоил.
-Ночь. - Пётр приблизился к низкому металлическому столику, проверил, насколько устойчиво тот стоит, присел. Сложил на груди руки. - Слушай, у нас интерес обоюдный. Мы оба хотим выйти отсюда живыми. Придётся искать компромисс. Я верю, что ты можешь меня грохнуть, если захочешь, - хмыкнул, взглянул на трупы. - Эти ребята подтвердили бы. С другой стороны, твои возможности не безграничны. Будь по-иному, тебя не сумели бы сюда доставить. Поэтому, повторюсь, я тебе нужен, чтобы добраться до Москвы. Но это стоит сделать так, чтобы у меня потом не было неприятностей. Потому что в противном случае меня убьют свои. Улавливаешь мысль? Если меня завалят, мне будет совершенно безразлично,  кто это сделает, ты или моё руководство. Так что у меня должна быть мотивация получше, чем несколько часов жизни, чтобы помогать тебе.

Люди... От того, как Эйва произнесла это слово, Петру стало немного не по себе - по спине пробежал неприятный холодок. Его не особенно шокировал вид трупов, не столь уж сильно напугал скальпель, поднесённый к горлу - во всяком случае, не так, как напугал бы среднестатистического обывателя.  А вот сейчас стало совсем неприятно, потому что девушка ещё раз, пусть и косвенным образом, подтверждала его предположения.
   Строго говоря, особенной чувствительностью Морозов не отличался - среди помощников Колчина вообще вряд ли можно было отыскать чересчур нежных индивидуумов. Но всё-таки, чем дальше, тем острее Пётр Алексеевич осознавал, насколько сильно он вляпался. Девица и впрямь представляла собой чертовски интересный экземпляр. Если начальство узнает, что выбраться ей удалось благодаря председателю попечительского совета этой элитной школы, с последним точно никто церемониться не станет. Наплюют на все прошлые заслуги и пустят в расход. А с другой стороны, разделить судьбу санитаров хотелось не слишком. Всё равно ведь ни одна тварь не оценит. Спишут как неизбежную потерю на пути к великой нацистской цели... Впрочем, даже если бы и оценили, объявив потом героем, Петра это не особенно порадовало бы.
"В Матросовы я точно не нанимался. "
-На дно залечь - не вариант. У меня есть бизнес и вполне налаженная жизнь. И у меня нет ни одной причины, чтобы её менять.
Да, медлить не стоило. Но при этом существует старинная народная мудрость, гласящая, что поспешишь - людей насмешишь. Смеяться, само собой, тут вряд ли кто-то стал бы. Но продумать, как себя вести, не мешало в любом случае.
-А если бы мне могли сниться кошмары, маленькая, тебе бы пришлось стоять в очень длинной очереди из желающих попасть в мой сон.
Морозов улыбнулся - весело, почти легкомысленно. Конечно, далось это нелегко. Но всё-таки он явно не был тем человеком, что, столкнувшись с трудностями, может сдаться на милость судьбы. Или противника. Морозов играл в жизнь примерно так, как другие люди играют в покер - заранее прикидывал возможные комбинации, когда надо сбрасывал карты, когда считал выгодным, мог спасовать. Но только для того, чтобы отыграться в следующей партии. И уж блефовать точно умел неплохо.
Поднялся со столика. Неторопливо приблизился к девушке, пристально оглядел её с головы до ног. Взгляд серых глаз был оценивающим и тяжёлым. Пожалуй, под таким взглядом некоторым ученикам пансиона - в основном любимому сынку и его приятелям из пресловутой гоп-компании - становилось определённо нехорошо.
-В педофилии меня пока ещё не обвиняли. Но, знаешь ли, предложение заманчивое.
Ну, а что? Может Пётр и не нравился всем женщинам подряд, но многие относились весьма благосклонно, когда  Морозов начинал проявлять к ним интерес. Чем он и пользовался, откровенно говоря. Женившись на Валентине, начал свою успешную карьеру. Да что далеко ходить за примерами? Совсем недавно намеревался оформить брак с Еленой, чтобы лучше контролировать происходящее в школе.
Вот и теперь...
"Человек она там или нет, а тёплые отношения нам точно не помешают. Глядишь, и проколется где-то. И вот тогда-то я и поднесу её на блюдечке с голубой каёмочкой Владлену Петровичу"...
Впрочем, это всё планы далеко идущие. Их, будем надеяться, ещё успеется обдумать.
-Ну, что, пошли? Посажу тебя для начала в машину. В коридоре свет не слишком яркий. Если наденешь их шмотки, - качнул головой в сторону убитых, - никто не удивится, даже если тебя увидит.

-Ладно, Эйва, так Эйва...
Пётр Алексеевич улыбнулся. Судя по всему, кретинизмом девица не страдала. И поняла, что без его помощи навсегда останется в лаборатории.
-Придётся поверить, что у тебя действительно есть наличность. Потому что просто так я рисковать не намерен.
Он даже и не думал помочь девушке стянуть с трупа одежду. Вот ещё.
"Сумела их укокошить, сумеешь и раздеть..."
Хотя за переодеванием проследил - спокойно, без всяких эмоций, разве что с легка заметным интересом.
"Какая к чёрту педофилия? Ей уж лет двадцать-двадцать пять."
Оставался открытым вопрос, не сопоставит ли Владлен Петрович побег его новой знакомой с тем, что Морозов отсутствовал ночью в пансионе. И, кстати говоря, вопреки своему обыкновению немного задержался, когда шёл к руководству с докладом о проделанной работе.
С другой стороны, ну, с чего бы Колчину сомневаться в Петре? Он что, когда-нибудь подводил руководителя проекта "Gemini"? Всегда всё выполнял точно и в срок. Поэтому очень мало вероятно, чтобы его как-то связали с этой подругой. Ведь о той щекотливой ситуации, в которую попал председатель попечительского совета школы "Логос", когда пошёл в эту комнату, никому из старых нацистов известно не будет. А стало быть, никто не сможет найти мотива - у Петра попросту не будет в их понимании причин для того, чтобы он помогал Эйве.
И всё-таки выходило так, что двигался Морозов в правильном направлении. Во-первых,  её всё-таки удалось немного выбить из колеи. То, что она едва не вышла из себя, незамеченным не осталось. И здесь только надо было определить, что подействовало на девушку - обращение или его весьма недвусмысленный взгляд. Впрочем, выяснить это труда не составит. Во-вторых, она согласилась подождать в машине. История о том, что их не выпустит в неурочное время охрана, кажется, сработала. И тут уже имелся простор для фантазии. Можно было внять предупреждению Эйвы и играть дальше по её правилам, надеясь, что она на самом деле щедро расплатится. А можно было и позвать к Ленд Крузеру охранников. Положим, передвигалась она действительно молниеносно. Но ведь санитары, вероятнее всего, не ожидали нападения. Тогда как теперь к внедорожнику подойдёт человек десять - и пусть парни в чёрной форме, что патрулировали подземелья и окрестности, особой сообразительностью в большинстве своём не отличались, внушить им, что объект по-настоящему опасен, не столь сложно.
-Отлично выглядишь. Я бы точно ничего не заподозрил.
Другое дело, что трудно будет объяснить, как Морозов узнал, что беглянка сидит в его машине. Не будет иного выхода, как признаться, что он сам помог ей покинуть подземелье. И тут уж придётся полагаться на волю случая - если их людям удастся захватить Эйву, он станет героем, который благодаря своей изобретательности сохранил ценный биоматериал. А если вдруг она снова ускользнёт, считай, всё пропало. Петра Алексеевича самого пустят в расход. Тут уж на снисхождение глупо рассчитывать.
"Эх, где наша не пропадала!"
Пётр открыл кодовый замок и толкнул дверь. В коридоре было тихо. Под потолком, как обычно, горели мутноватые лампочки, света которых явно не доставало для того, чтобы комфортно передвигаться по подземелью без фонаря. Но Морозов настолько хорошо знал здешние места - в конце концов, ходил тут с тех самых пор, как Поляков только-только решил основать школу на месте советского детского дома - что за фонарём решил не возвращаться.
-Слушай, а раньше тебе здесь бывать точно не приходилось? - он обернулся к девушке, искренне надеясь, что по пути им никто не попадётся. В данном случае, рисковать Пётр Алексеевич не стал бы. И незадачливого свидетеля пришлось бы устранить. - А то у нас кто-то охранника грохнул недавно. Не твоих рук дело? Может, скажешь по дружбе?

Отредактировано Petr Morozov (17-08-2014 14:48:46)

Ну, грохнуть при желании Морозов и сам мог. Иной раз и с удовольствием. Просто сейчас надеялся, что, выпутавшись из этой ситуации, можно будет благополучно забыть и ещё об одной проблеме. В конце концов, труп охранника, возле которого Пётр Алексеевич нашёл свою запонку - хорошо хоть Уваров, что находился тогда рядом её не заметил! - немного напоминал трупы санитаров, оставшиеся в лаборатории. Попросту говоря, его кто-то сожрал.
Само собой, председатель попечительского совета этой элитной школы догадывался, откуда ветер дует. Не так давно он приехал в заброшенную часовню, находившуюся неподалёку от школы. Там, в подземном ритуальном зале нацисты уж полвека как проводили свои собрания. Последние лет двадцать на них присутствовал и Морозов. В конце концов, именно его руками вся эта фашистская компания устранила немало людей, что казались относительно опасными - и ретивых школьников, того же, например, Калинина, приятеля Максима, и борцов за правду типа психолога Гавриловой, которую пришлось удавить в её же машине, и просто дураков, не понимающих, во что ни ввязываются, когда пытаются сунуть нос в чужие дела, вроде алкоголика Лобанова, здешнего преподавателя физкультуры, в чей багажник Пётр Алексеевич подбросил труп другого учителя, убив тем самым двух зайцев - таким образом удалось посадить первого и объяснить исчезновение второго... Это так, на вскидку. Всего и не вспомнишь...
   Он частенько бывал в этом зале, где над деревянным столом, вокруг которого стояли кресла с инициалами тех самых учёных, что весной сорок пятого, договорившись с НКВД, продолжили свои эксперименты в Союзе, висел флаг с изображённой на нём свастикой. Но именно в тот зимний день всё пошло не так. На пороге часовни Пётр увидел обгоревшее тело, так сказать, товарища по партии, Константина Войтевича, преподавателя биологии. Не переть же было его в подземелье? Ну, то есть у здешних эскулапов, само собой, имелись новейшие, нигде не запатентованные разработки - с их помощью и умирающего можно было на ноги поставить. Но, во-первых, тащить Войтевича с собой было совсем небезопасно. Вдруг кто-то заметит? Мочить ещё одного свидетеля? У них в школе и так последние пару лет жмурик на жмурике. Да и потом, была охота возиться? В этом мире каждый сам за себя...
Пётр ещё тогда от неожиданности наставил на Константина Викторовича ствол. А тот из последних сил схватил его руку. Вероятно, задел манжет сорочки, сорвал запонку. А потом, оклемавшись - Морозов ведь был уверен, что биолог откинул копыта, а потом его утащила какая-нибудь зверюга - эту запонку к телу охранника и подбросил. Как предупреждение...
   Конечно, Эйва могла и соврать. С чего бы ей с Петром Алексеевичем особенно откровенничать? Он и сам не стремился открывать ей душу. Но при этом Морозов был склонен новой знакомой в данном случае верить. Разобраться одним махом с двумя задачками не выходило. Какой бы прыткой девица не была, вряд ли она стала бы разгуливать по подземелью и валить всех направо и  налево до того, как её похитили. Смысл?
"Разве что она упырь-антифашист..."
Впору бы рассмеяться. Но только бывшему директору "Логоса" было не до веселья.
-Угу. Надо грохнуть. Приёмного сынка. А то у самого рука не поднимается.
Врал, разумеется. Рука поднялась бы, и не раз. Порой, отвешивая мальчишке подзатыльники, а иногда и прикладывая от души кулаком, Морозов и останавливался только, помня о тесте, что явно не погладит по головке, если Пётр прибьёт засранца. Ну, а теперь валить его было определённо не выгодно, ведь сдохнув, тесть отписал всё состояние на молокососа. Подстраховался, старый ублюдок. Потому как в случае гибели Максима всё деньги переходили в фонд компании...
-Шучу. А теперь о деле. Сиди в машине тихо и не подавай признаков жизни. Лучше думай, чем и как будешь расплачиваться.
Последнее было сказано вполне серьёзно.
Пока что везло. Коридоры оказались совершенно пустыми.
-Наши ребята сильные. Но временами туповатые. Этого не отнимешь.
Сколько раз сам Морозов поднимал вопрос об усиленном патрулировании верхнего уровня? Впрочем, нет худа без добра. Сейчас то, что им никто не встретился, было Петру определённо на руку.
...Он толкнул тяжёлую дверь. В лицо ударила волна холодного воздуха, закружились снежные вихри. Нащупав брелок сигнализации, нажал на кнопку. Кивнул на стоящий неподалёку внедорожник.
-Давай. По лесу иногда ходят патрули. Так что не теряй времени.

Сказать, что Морозов очень удивился тому, как стремительно Эйва исполнила его пожелание и оказалась внутри машины - значит, несколько преувеличить. Он уже успел свыкнуться с мыслью о том, что девица неспроста пробудила интерес учёных к своей персоне. Но всё-таки способности её не впечатлить в очередной раз не могли.
   Сказать по-правде, у Петра Алексеевича всё ещё оставались сомнения, как правильнее будет поступить. Всё-таки очень хотелось изобразить из себя героя, что заманил беглянку в ловушку. Но теперь он почти увидел, как эта красотка разбирается с их охранниками. А потом сваливает куда подальше. И, по крупному-то счёту, председатель попечительского совета ничуть не заблуждался, предполагая, что если он не станет героем, на него и повесят провал операции. Потому что если бы Морозов сам не отвёл Эйву в машину, никак не смог бы узнать о том, что та прячется именно в его Ленд Крузере.
   Мгновение-другое Пётр стоял у дверей, глядя на притихший ночной лес. Обычно у входа дежурили ребята с оружием. В последнее время все в школе, как с цепи посрывались.
Малолетние идиоты, что, словно тараканы, лезли во все щели, чтобы хоть что-то разнюхать. С какой целью - сам чёрт не поймёт. Разве что из совершенно дурацкого желания вывести на чистую воду нацистов.
"Патриоты хреновы... Была бы возможность, убил бы... Но пока не судьба."
А ещё идейные антифашисты, которых засылал в пансион маразматик по кличке Князь. Один из таких вот засланных казачков, по мнению Петра, работал у них поваром. Этого типа можно было бы, конечно, по-тихому устранить. В конце концов, не так давно Соколов уже уезжал куда-то на несколько месяцев. Так что никто не удивился бы очередной отлучке. Но тогда пропала бы возможность выйти на его сообщников. Следовало наблюдать и ждать. А пока, чтобы все эти друзья не натворили дел, приходилось усиливать патрулирование... Так что ему сегодня определённо повезло - пока шёл с новой знакомой по коридору, не столкнулся ни с кем из парней, каждый из которых, само собой, прекрасно знал Петра в лицо.
   Он наклонился, практически не чувствуя холода, зачерпнул горсть снега и умылся. Напряжение постепенно сходило. Мысли становились более чёткими, менее сумбурными.
   Глубоко, даже жадно, вдохнул воздух. Как ни крутите, приятно было осознавать, что хотя бы ненадолго ты предоставлен сам себе. Конечно, вопрос с Эйвой требовалось решать - причём решать незамедлительно - но всё-таки взять небольшой тайм-аут было необходимо.

   ...Встреча с Колчиным прошла на удивление гладко. Старик, судя по всему, о побеге весьма интересного объекта ещё не знал. Во всяком случае, был вполне спокоен и не проявлял ни малейшего раздражения даже тогда, когда Пётр выдал ему, что ничего нового пока что сообщить не может. Обстановка в пансионе на данный момент опасений не вызывает, но и только.  Образцы вакцины пробуют на заражённых. Но - никаких занимательных результатов.
Стоя напротив стола руководителя проекта "Gemini", Морозов с трудом сохранял непринуждённый вид. Улыбался, преданно смотрел на Владлена Петровича, обстоятельно отвечал на вопросы. Одним словом, вёл себя, как обычно, внутренне постоянно ожидая, что дверь вот-вот откроется, и кто-нибудь из охранников доложит о случившемся в лаборатории.
-Хорошо, Пётр, можешь идти. Отсутствие результата - тоже результат.
Прежде чем выйти из кабинета, он чуть помедлил. Это был последний шанс рассказать о побеге. Обернулся, уже оказавшись у выхода.
-Я прекрасно понимаю, что эксперименты сейчас находятся в решающей стадии. Тамара Алексеевна проводит все плановые обследования школьников. Скоро мы снова сможем отобрать тех, кто лучше всего подойдёт для наших опытов.
Опять улыбнулся. И получив в ответ одобрительный кивок, вышел.

   Только оказавшись в машине, Морозов ощутил, насколько вокруг холодно. Торопливо сунул ключи в замок зажигания, врубил климат-контроль. Потёр ладони друг о друга. Если бы он просто проходил мимо, ни за что не подумал бы, будто внедорожник везёт ещё одного пассажира.
-Ты ещё не околела здесь? Кстати, можешь радоваться, всё идёт хорошо. Тебя пока не хватились. Куда ехать-то? Давай адрес.