Когда тебе плохо - иди туда, где тебе хорошо. Пожалуй, именно поэтому некоторые взрослые предпочитают дойти до ближайшего бара и обчистить его полностью. Или даже свой бар, домашний, если все настолько плохо, что из дома выходить не хочется. Но Скотт как-то не задумывался, что в выпивке будет его спасение. Или в выплакивании своих проблем маме в плечо. Кто, в конце концов, тут будущий мужчина, защитник и кормилец? Настоящие мужчины не плачут. Если очень хочется, то можно просто прогуляться.
А если ты будущий мужчина, который в настоящем оборотень, то можно и побегать по лесу. Ничто так не освежает мысли, как поздняя прогулка в месте, где тебе никто не встретится: вряд ли кто-то теперь станет часто посещать лесную чащу, где произошло так много смертей. Глупых, ненужных смертей невинных людей. Эх, если бы МакКолл только мог хоть как-то это все предотвратить! Если бы он как-то учуял, как-то сообразил, как-то... Скотт понимал, что не сможет спасти всех, и эту истину ему постоянно пытались навязать и вбить в голову, но ведь хочется верить, не так ли? Хочется верить, что всех можно спасти, всем подарить мир и покой. Нет, не вечный покой под сенью деревьев на местном кладбище, а тот самый покой, в котором обретается истинное счастье. Обычное человеческое счастье, которое Скотту теперь никогда не светит.
Потому что для этого придется убить Питера Хейла. Или Дерека. Или их обоих.
К сожалению, эта мысль почему-то часто навещала голову парня, хоть и не должна была. Быть оборотнем это круто, несомненно, и Скотт ощущал себя в сотни раз лучше, нежели раньше, когда был доходяжным тихоней с эпилепсией и чудесными брикетами на зубах. Нет, теперь все было лучше, гораздо. Однако крамольные мысли о том, что у него есть шанс стать человеком, все еще возвращались. И именно в эту ночь они стали угнетать его. Именно в эту ночь он решил выветрить их быстрым бегом, от которого бы он устал, вымотался, и мысли бы улетучились в осенний воздух, в пожухлую траву, в черную чащобу, которые никому не расскажут, о чем думает Скотт МакКолл, когда все плохо.
Потому что хорошие парни не должны думать про убийство ближнего своего. Это неправильно.
Выдохнув воздух из легких, процедив его сквозь клыки, оборотень поднял желтые глаза вверх. Хотелось выть, но Скотт не хотел привлечь внимание других оборотней: сегодня он хотел одиночества настолько, насколько это возможно. Проведя рукой по дереву так, чтобы не оставить следов когтей, МакКолл припал на руки, которые теперь в его голове были лапами. Волк выступил вперед, гордо подняв голову и посмотрев на луну, но не завыл, ибо человек не позволял. Волк должен быть в стае, но в той стае, что ему близка по духу, и раз человек не хочет быть в стае с другими волками, то волку придется быть в стае с другими людьми.
А это значит одиночество в толпе. Ужасная участь. И волку снова захотелось завыть, и в этот раз человек не смог его сдержать.
Протяжный, заунывный вой молодого волка-одиночки прокатился по чаще. Никто даже на прогулочных тропах у города его не услышит... никто не должен услышать. И волк, перебрав лапами, пустился в бег, вперед, в саму черноту леса, в самое его сердце. Там, где будет умиротворение его дикой душе.