Не многие могли бы похвастаться той жизнью, которая была у Давины. Собственно, хвастаться тут и нечем было, что ни день - то убийство, опасность, погоня. Но все ее дни были раскрашены рукой того, кто вел ее за собой. Он наблюдал откуда-то из заоблачных миров за своим созданием, ожидая, когда же она будет выкована словно сталь, когда закалится ее характер, когда она станет сильнее многих и каждый день превозмогая сама себя. Да, это было трудно, но результат стоил того.
В свои шестнадцать она была гораздо взрослее, чем свои сверстницы, она научилась думать своей головой, слушать свое сердце и не бояться смерти, которая грозила ей не раз и даже не два. И каждый раз она переступала через себя, побеждала  чернокнижников, но даже смиряясь с предательством своей семьи, желавшей завладеть ее могуществом, она не утратила милосердия к ним, не смогла бы затянуть петлю на их шее из мести. Из мести - нет, но случись бой - сомнениям в мыслях юной ведьмы не было бы места.

Распрощавшись с Гавриилом, который по всей видимости не хотел открывать ей свою архангельскую суть, прячась за именем языческого божества Локи, она добрела до камер хранения, где оставалась ее сумка с вещами. Перекинув ремешок через плечо, Давина направилась просто вдоль улицы, уводящей от центра Далласа. Начинался дождь.
Точнее сказать его начала Давина. После того, как она провела время в первозданной природе, не испорченной людскими руками, ей было трудно находиться в бетонных джунглях, пахнувших бензином, сигаретами и тленом прожженных душ безбожников. Мало кто думал о чем-то, кроме завтрашнего дня, был готов продать душу за ломанные гроши. Ей хотелось умыть лицо, и свое, и этого города. Поэтому она призвала дождь, и его капли теперь стекали по волосам.
Ей больше некуда бежать. Ее опекал Джесси, учил сам архангел, теперь она должна вернуться в Новый Орлеан и навести там порядок. На это у нее хватит сил. Магических - хватит, но она отчетливо понимала, что может просто сломаться. Что ей незачем жить, ее сердце ни к чему не привязано, и это хорошо, - сказали бы буддисты. Для них это - вершина бытия.
Но не для Давины.

Маленький отель, бывший когда-то небольшим особняком, на вид даже не особо старый, привлек ее внимание, и промокшая девушка направилась к калитке и позвонила в колокольчик, совсем как видела в фильмах. Растерянный взгляд, промокшие волосы, благо хоть собственных слез было не видно. Их также удобно скрыть в дождь, но не от пожилой женщины, открывшей ей. Та лишь улыбнулась, провела Давину внутрь и без лишних вопросов дала ключ от небольшой комнатки в мансарде дома. Ведьма кивнула, взяла ключ и, украдкой глянув на листок, где от руки каллиграфическим почерком были написаны цены на съем комнат. Отказавшись от ужина, и даже от чая, она поднялась к себе. Дождь стих лишь к полуночи.

...обреченные взгляды людей, бегущих из деревни, крики. Одна женщина схватила ее за руку и шепнула "не ходи туда, дитя". Возмущение вскипало в ее крови, она чувствовала, что может и, главное, хочет им помочь. Даже если там сам Ад открыл свои врата, выпуская из преисподней всех чудищ. Но нет, на одном из тел были отметины укуса вампира. Она видела такие...Тебе не жить, зверь.
...тысячелетний вампир был неслабым противником, а уж против его же но сытого - было бы безрассудством. Но Давина собралась, она не надеялась на помощь Гавриила, напротив, он не должен был знать. Она же обещала, что не нарушит ход истории, иначе беда. А не беда ли когда погибают невинные люди ради потехи бессмертного? Ведьма решила уравнять счеты.
...уже лежа на земле, Давина чувствовала, как жизнь утекает из нее и довольно быстро. Рваная рана, как ее ни зажимала ведьма обеими ладонями, была непреклонна. Это был конец. Кое-как приподнявшись, она нашла лицо Годрика в темноте. пусть я не буду жить - ты не будешь тоже. Из последних сил она связала себя заклинанием с вампиром, и на его теле открылась точно такая же рана. И тело древнего не регенерировало, он ослабевал с той же скоростью, как и Давина. Ведьма знала это и теперь была готова покинуть этот мир. Но ангелы решили, что рано.

Ночные кошмары не давали ей уснуть. Едва перестал барабанить дождь - она проснулась в первый раз. Ей все снилась эта битва, но не было усталости, хоть она прошла почти через ведь Даллас. Не было ни голода, она не чувствовала простуды после того, как до нитки промокла под дождем. Без света могла различить, что в углу комнаты, видимо давно, потеряли швейную иголку. Неужели магия снова решила с ней шутить? Нет же, это не возможно. Она совладала с силой и теперь равна Эстер Майклсон, она училась тогда же и тому же, что и самая могущественная ведьма, о которой вообще кто-либо слышал. И что это значит? Поднявшись с кровати, Давина убрала пряди волос с лица и смотрела в окно. Шелест самых мелкий листьев был слышен ей, видны капли росы, стекавшие по ветвям.
Пройдя по комнате, она подошла к зеркалу, и долго смотрела в свои глаза. Почему она каждые несколько секунд возвращалась к тем роковым событиям? Почему лицо вампира стояло перед ней, словно живое? Это все кровь? Давина не слышала о таком влиянии. Ненависть подкатывала комом к горлу, ей было противно, что целый глоток крови сейчас течет по ее венам и она сейчас - часть его. Но он остался тогда, а она - тут. Он не доберется до нее.
С этим она снова легла под одеяло. И проснулась  на полу через двадцать минут. Это уже было не смешно. Какого черта? Ее бросало в жар и ныло тело, словно она разгрузила самосвал. Но не было усталости. Девушка бессильно перевернулась на спину, все оставаясь на полу и смотрела в потолок. Что это значит? Почему ей снится то, что снится? Она то просыпалась, то снова проваливалась в сон, где сюжет недавних событий менялся с каждым разом в самую неожиданную сторону.
К утру Давина с криком подскочила на кровати, пугаясь саму себя в последнем сне, где она с упоением наслаждалась кровью Годрика, и была бы рада умереть - прикажи только он. Это было безумием, на часах чуть больше четырех утра, за окном серело. Сев на кровати, Давинана шарила рукой майку в кровати, которую сняла где-то посреди ночи из-за странных перепадов температуры, прочесала пальцами волосы, откидывая за спину, и встала задернуть шторы. Девушка все еще собиралась выспаться и отправиться по делам, но стоя у окна ей показалось, что на нее смотрят, что у двери, за ее спиной кто-то есть. Даже обычные люди чувствуют это, а уж ведьмы и подавно. Давина медленно развернулась на месте - и обомлела от удивления, смешанного с ужасом и приправленного послевкусием ее недавних снов. Первой мыслью было - галлюцинации и очередной сон. Годрик уже снился ей в этой комнате, но этот сон был слишком явным, она слишком отчетливо видела его, и ощущение шторы в руке. И что делать? Что, черт возьми, делать в этой ситуации? Напуганные глаза Давины сверлили вампира взглядом. Он не изменился внешне, разве что другие одежды. Так почему не нападает? И, главный вопрос, почему не нападает она?
Сглотнув ком в горле, Давина отвела глаза, ущипнула себя за руку, больно кстати ущипнула, качественно так, и снова посмотрела на вампира. Он не исчез.
Вот теперь было время для паники, и все внутри Давины дрожало, хоть она и не подавала вида.

Rammstein – Führe Mich
А еще говорят реальность не душит, не преследует, только страх способен сбить с ног. Говорят, что  монстры не существуют, говорят что стоит лишь закрыть глаза - и наваждение исчезнет, словно утренний туман с приходом солнца. Лгут. Наваждение - исчезнет, а страх перед ним? Кто мы перед лицом тех сил, которые живут в нас самих, которые текут по венам, подчиняя себе разум? Каждый страх протянет свою паутину к самым потаенным уголкам души, коснется их нежно, наполняя ужасом каждую клеточку организма, до дрожи, до потери сознания, до сжатых в кулаки пальцев и до боли в ладонях от острых ноготков. И именно там реальность соприкасается со сном, а страх...лишь он способен быть доказательством, что мы - живы.
И сейчас Давина была определенно жива. Ее сердце бешено колотилось, девушке даже казалось, что она чувствует, как мышца бьется о грудную клетку изнутри, кровь пульсировала в висках, но такой реакции собственного тела у нее отродясь не было. - Снова это...эта...кровь!? Слишком - на это утро стало ее девизом. Все реакции были гипертрофированы до предела, она, если чувствовала силу в мышцах - то такую, с которой можно взять пояс чемпиона мира по тяжелой атлетике. Если зрение - то даже без света она видела мельчайшие детали старенькой комнаты, словно насквозь и даже чувствовала, как пролетает птица за окном. Если быть вампиром означало чувствовать все это постоянно - то теперь Давина понимала причины их безумия.
Задернутая штора не впускала солнечные лучи, самые первые, рассветные, в комнату с одной стороны - плотная ткань, видимо, была рассчитана на тех, кто любит поспать днем - очень плотная вельветовая, тяжелая драпированная ткань темно-зеленого цвета, но с другой, где находился вампир - они попадали с противоположного окна коридора, совершенно незащищенного такими шторами. И лучи, их отблески коварно пытались добраться до нежданного гостя. Гость же был удивлен не менее самой Давины, явно недоумевая как это она сумела дожить до сегодняшних дней, совершенно не изменившись. Для него воспоминания прошлых лед, давным-давно минувших, угасли и поблекли, но ведь для Давины, которая только вчера вернулась из древности, все было свежо в памяти. Поджатые губы искривились в ухмылке, когда один из лучиков скользнул по коже Годрика, доставляя боль. Она клялась себе се это недолгое время, что если каким-то чудом у нее выпадет шанс поквитаться - смерть для вампира будет мучительной. Но что это? В следующую секунду ком в горле словно перекрыл воздух и Давина еще сильнее сцепила зубы, сопротивляясь порывам собственного тела. Поправив на себе футболку, совсем недавно надетую обратно после безрезультатных попыток справиться с жаром, мешавших сну, Давина вдруг ощутила отголосок смущения перед вампиром. Он, в отличие от девушки, которая футболку-то обратно надела с минуту назад, перед тем, как встать задернуть шторы, был одет не только в белье и футболку. - Да какая мне должна быть разница? Он - враг... И все ее естество боролось с каждым словом, возникавшим в ее мыслях.
- Я не могу войти, если меня не пригласить, - Д… Давина, Совсем иной голос, она не узнавала этого тона, этого обращение и недоумевая повела бровью, сделав несколько шагов вперед, - и плевать на явный недостаток одежды - всматриваясь в облик вампира перед ней, пусть весь он и был виден ей прекрасно благодаря его же крови. Заправив локон за ухо, и тут же замотала головой, пытаясь вытрясти ненужные мысли. С каждым шагом находиться рядом с Годриком ей было невыразимо трудно, все ее чувства вели войну не на жизнь а насмерть, а она...
- Ты можешь войти, - почти шепотом произнесла она и отвернулась, закусив губу до боли, закатив глаза, глядя в потолок. - Что же ты делаешь, глупая? Пожалеешь же потом... А потом за несколько шагов обогнула вампира и захлопнула за ним дверь. Просто толкнула ее, как закрывают за теми, кто навсегда ушел. В этом случае - ушла она, прежняя, навсегда. Три слова, что она произнесла только что лишь подтвердили, что теперь она не воин, сумевший выжить тогда. А кто она - этот вопрос требовал выяснений. Как все же непредсказуема жизнь, можно обрести безграничную силу магии - и вмиг потерять силу духа. Да, действие крови в недалеком будущем будет ослаблено, и все то, что сейчас кажется реальностью - через время будет лишь помешательством. Но сейчас...
...та ночь изменила девушку. Едва лишь заклинание было снято - условия сделки утеряли свою силу, и оба разошлись, каждый в свою сторону. Никто из них, по всей видимости, не ожидал такого исхода. Давина лишь шептала про себя имя вампира, не желая забывать его потому, что он был свидетельством как ее отваги, так и ее неблагоразумия. И чем обернется все это? Вернется ли она в свое время и не найдет ли разительных изменений? Но мир стоял на своих столпах, небо не рухнуло на землю, и та не разверзлась под ногами смертных. Лишь Давина прячась за дождем и усталым видом не могла признаться сама себе, что потеряла там, в древней Норвегии что-то более ценное. Свое сердце...
Мне важно, чтоб ты сказала, что тебе ничего не угрожает. Моя. Кровь. Давина съежилась, после изматывающих разум снов еще и голос помимо картинки, было невыносимо слышать, обхватила ладонями плечи, словно закрываясь и в то же время на смену жару наступал холод. Ее словно из духовой печи мигом поместили в морозильную камеру, и дрожь пробирала каждые полторы минуты. Она тут же, следом за словами Годрика ответила эхом. - Мне ничего не угрожает, кроме твоей крови, она доводит меня до безумия, - все тот же шепот и ноги сами понесли девушку обратно к кровати, где она тут же замоталась под одеяло, где продолжила дрожать еще сильнее. Такое побочное действие крови, по всей видимости, было обусловлено тем, кем она являлась и возрастом Годрика, выдержкой, скажем так, его крови. Где тридцатилетнее вино просто пьянит, столетнее сбивает с ног. Усталый взгляд девушки только теперь встретился со взглядом вампира. По-хорошему сейчас бы прогнать его, но не было сил. И она толком не понимала, что с ней происходит. И да, она солгала о том, что ей кроме его крови ничего не угрожает. Угрожает, еще как - шабаш безумных ведьм, желающих принести ее в жертву, клан вампиров во главе с Марселем, не желающим расставаться со своим секретным оружием и еще список на пару листов. Но не это было сейчас основным.
Кое-как собравшись с рассудком, Давина решила прояснить некоторые вопросы касательно Годрика, а именно как он нашел ее, почему спрашивает все ли с ней в порядке, и, главное, почему не поступает так, как поступил тогда? Именно этот вопрос и решила задать Давина первым.
- Ты пришел завершить то, что не смог тогда? - наконец их взгляды встретились, и Давина была готова поклясться, что прежних их уже давно нет. Ее голос звучал чуть громче теперь, и дрожь унималась, напоминая о себе реже.

Слова вампира немного проясняют ситуацию, которую вызвала его же кровь. Право признаться, Давина с таким эффектом сталкивалась в первый и последний раз, да, она видела как исцеляет живое существо кровь вампира, и не важно ведьма ты или просто человек. Если твое сердце отбивает ритм, значит пара капель из вены вампира могут быть панацеей даже от серьезных травм. Такой вот фокус, или магия, или шутка природы. Но чтобы вот так вот как с ней, до подозрительно странного содержания снов... Давина не была пуританкой или несмышленым ребенком, но даже для пубертатного возраста и игры гормонов это было слишком. Лишь усилием воли она сдерживала себя, чтобы не поддаться эмоциям. О крови Майклсонов, точнее о ее побочных действиях подобного плана она ни от кого не слышала. - Может быть, это - другая линия крови? Тогда одно только существование Годрика опровергает их теорию о том, что Майксоны - первородные, единственные и неповторимые. Что, если... Мысль была прервана запахом крови Годрика, она учуяла ее. Маленькая струйка стекала по шее, как в фильмах после травмы. Чтобы вампир с наступлением рассвета начинал кровоточить? Да ей пора было заводить дневник наблюдений за новым видом. И еще один позыв подняться и на этот раз полакомиться кровью, но Давина сжала кулаки уже раздражаясь сама от своего неадекватного состояния и, чтобы дальше не прятаться в одеяле, скрывая недостачу на теле одежды, штанов в частности, Давина проползла в одеяле на другую сторону кровати, как гусеница-мутант ей Богу, и нашарила спортивные штаны, ее любимый серый трикотаж. Надев их, она определенно почувствовала себя комфортней, и, наконец, щелкнула кнопку на прерывателе, еще допотопный вариант включения настенной лампы. Лампа медленно начала разгораться, понемногу заполняя комнату светом, словно ленивый дворецкий, ковыляющий по коридору с примусовой лампой. Давина была освещена первой, простая серая майка и тренировочные штаны, взъерошенные длинные волосы выдавали беспокойный сон, плюс усталые глаза. Во рту пересохло и скоро приближалось время завтрака, так что желудок уже подавал знаки, мол, хозяйка, я скоро начну с тобой диалог.
Вскоре же свет лампы осветил и ее гостя. Необычайно бледный вид. Очень, очень бледный и эта струйка крови, стекающая по шее из...уха? Что это могло значить? Она не видела такого никогда. Почему он не регенерирует если ранен?
Странно, все очень, очень странно.
Слова же Годрика ничего не проясняли, и чем дольше он находился, тем меньше у Давины получалось изображать высокородную даму, отрешенную от мира и молча внимающую словам вампира напротив. Если для Годрика это было нормальным, то Давина для такого была слишком жива. Ее сердце выдавало зарождающиеся эмоции даже быстрее, чем живая и выразительная мимика, и Годрик слышал его стук, видел, как пульсирует артерия на ее шее.
- Я бы не смог, даже если бы очень этого захотел, - ну все, Давина подскочила на ноги, возмущенная предполагаемой лживостью этой фразы и если Годрик пришел вешать ей лапшу на уши - то у нее есть большая вилка на этот случай. Лапшу аккуратно она снимет.
- Ну конечно, - она всплеснула руками, - еще скажи, что ты не вампир и что вступил в Гринпис. Давина была настроена решительно и во что бы то ни стало хотела хоть теперь все выяснить, лишь где-то на задворках разума понимая, что он теперь намного старше, чем тогда и опаснее. Хитрее. И непонятно, что в его голове.
- Я бежал сюда, ибо собственная кровь подсказала мне, что ты в очень большой беде, - какая-то отчаянная интонация и тут-то она поняла. Это, видимо, план был такой изначально. Дать кровь и выследить потом. Он же охотник, в конце-концов. Глаза девушки, покуда она смотрела на вампира сужались, выдавая не сосем милые намерения.
Нет, она хоть и была сильнее от крови, но все же не так молниеносна, как вампир, но все же Давина так быстро как могла подошла к Годрику, нос к носу, - Если увижу, что ты пытаешься мне лгать - выпихну за двери, а прах развею с окна а не романтично над морем, как у вас принято, - процедила она и почему-то влепила Годрику пощечину. Так сильно, как могла, но ей, кажется, было больнее. Вот только она умудрилась зацепить ту самую дорожку крови и теперь, стоя все там же перед вампиром, смотрела на свои пальцы, как наркоман. Давина сжимала зубы, удерживая порыв попробовать его кровь еще раз и все равно не могла просто вытереть ее. Тем временем Годрик снова заговорил.
- За тысячу лет изменилось многое, Ведьма Давина. Человеческая цивилизация, моя личность… И снова оценивающий взгляд девушки, эдакий взгляд-флюорография, пытающийся просветить всю сущность. У меня вон, даже парочка вампирских отпрысков появилась, - Не думаю, что по их делам ты победишь в номинации отец года...или тысячелетия? Язвить - так язвить, и Давина просто навскидку прикинула, что подбирал он их по своему образу и подобию. Те еще головорезы, наверное.
- Вон, вампиры не скрываются, а для существования нам и вовсе не нужна ваша кровь… Даже места, в которых нам с тобой довелось встретиться, - Они практически исчезли вместе с викингами. - Да, она слышала, что некоторые вампиры вышли " в свет", но это совершенно другая сторона вопроса, и лишь кивнула, думая о том, что ей было жаль, что не уничтожила его рощи тогда, - но при этом не поднимала глаз, произнося все не отрывая глаз от его крови. Словно завороженная гипнотизировала эти паку капель, уже стекавших по пальцам к ладони.
И лишь последний вопрос вывел ее из этого состояния.
Но ты… Ты не поменялась и на миг. Не расскажешь, когда ведьмы научились путешествовать во времени? - Нет, - хладнокровно поджав губы, ответила Давина и только сейчас поняла, что находится в опасной близости к вампиру и сделала широкий шаг назад. - Ведьмы не научились. Хотя если тебя это успокоит, могу сказать, кто это умеет. Ангелы, к примеру. Настоящие, - она с жадностью стала ожидать реакции Годрика на это смелое заявление. Увидеть ангела, архангела в ее случае - это удивительная редкость и благословение. - Они иногда помогают достойным смертным в их благородных целях, - не ставя себя превыше всех только потому, что Гавриил избрал ее, Давина все же осознавала, что этот факт все же отличает ее от других и нельзя пренебрегать наставлениями Архангела. Например пунктом о милосердии.
Давина вздохнула и изменилась в лице. От воспоминаний, благостных воспоминаний о встрече с крылатым ей стало тепло на душе и даже проще теперь было справиться с безумием, пытавшимся овладеть ею. Она вытерла кровь о простыню и теперь совершенно по-другому заговорила с Годриком.
- Прости меня, - покачав головой, Давина вздохнула, понимая, что была не права, скорее всего. - Для меня бой с тобой был еще позавчера и воспоминания слишком живы, как и твоя кровь, что еще течет по моим венам. Но прошло слишком много времени, ты действительно мог измениться и я не в праве судить тебя, - она хотела было предложить Годрику присесть, но кроме кровати, шкафа и лампы на стене в комнате не было ничего, куда можно присесть, поэтому она просто осмотревшись указала на угол кровати, с другой стороны от нее - она уселась на подушки в изголовье. - Расскажи мне, пожалуйста, как тебе удалось выжить в мире, постоянно меняющем правила игры...как долго для тебя прошло с тех пор? - Если я права, и Годрик происходит от другой линии - то нужно непременно знать от какой. Это может в корне изменить все и даже мою миссию, для которой готовил меня Гавриил. Что если только Майклсоны - творение рук ведьм, а есть и другие, те, кто существуют с начала человечества? Значит на то есть воля...чья? Ее глаза выказывали заинтересованность, вместо враждебности, которая была еще каких-то полчаса назад. Можно было только попросить минутку, чтобы взять блокнот и записать, что скажет тот, кто - воплощение самой истории, кто прошел сквозь века.
Как поразительно все может измениться вмиг. Враждебность на искренний интерес, к примеру. Желание мести в сочувствие. Быть может Гавриил устроил эту встречу, чтобы проверить ее? Испытать...