Я нервно постукивал каблуком ботинка по полу вагона Нью Йоркского метро. Это явно раздражало сидящую рядом женщину, но я не обращал внимание. День обещал быть леген… подождите-подождите... дарным. Нет, я не собирался упрекать женщину на автобусной остановке в том, что она украла мой желтый зонт. Как и заставлять лучшего друга надеть наконец костюм. И конечно же - упаси Боже! - красть синюю валторну, похожую на пе... а, неважно. Однако моя сегодняшняя цель являлась не менее грандиозной. Я был так увлечен собственной идеей, что все утро не мог сидеть на попе ровно. Судя по всему, я так плохо скрывал свое воодушевление, что Курт что-то заподозрил - слишком уж странно он смотрел на напевающего тетушку Перри и пританцовывающего по кухне меня. И на радостях спалившего блинчики и едва не перевернувшего стол, передвигаясь с грацией беременного бегемота. Что поделаешь, слишком занятый вторым куплетом Double Rainbow я не ожидал такой преграды на своем пути. Бок, между прочим, до сих пор болит. Что ж, я как мог игнорировал недоумевающие взгляды своего жениха, когда я чуть ли не выпихивал его из квартиры, чтобы подготовиться к исполнению моего плана. У меня не было времени объяснять. Он сам все поймет и увидит. Совсем скоро.
Почему я, собственно, все это затеял? Ответ предельно прост: я устал. Учеба выжимала все соки, работа активно ей в этом помогала, а репетиции у Джун окончательно сводили с ума. Времени на отдых практически не оставалось, и в большинстве случаев слово "отдых" означало, что мы с Куртом завалимся на диван и уснем один на другом. Даже подготовка к свадьбе, несмотря на всю свою торжественную радость, изрядно выматывала: на прошлой неделе мы потратили полтора часа на поиск салфеток. У меня за это время возникло ощущение, что 90% салфеток с более или менее симпатичной (я уж молчу о красивой) расцветкой бесследно исчезли с лица Земли. И если мы с Куртом наивно полагали, что отъезд Рейчел и окончательный переход лофта в наше пользование значили получение полной свободы, мы глубоко ошибались. Потому что почувствовать это, целый день находясь вне дома, практически невозможно. Хотя все же безмерно радует, что нас не слышно за этими дурацкими занавесками, когда нам удается побыть наедине. Но в остальном жизнь сейчас напоминала день Сурка. Пусть даже и очень насыщенный.
Я понятия не имел, как к моей затее отнесется Курт. Она была довольно-таки сумасшедшей, особенно с вероятностью того, что все вполне может пойти не так, как я рисовал себе с своем воображении. Да, мой жених любил сюрпризы, мои сюрпризы так просто обожал. Но кто мог гарантировать, что он не назовет меня придурком и не откажется, когда даже я свой будущий поступок считал абсолютно ненормальным? И все же я не мог ничего с собой поделать: от предвкушения хотелось пуститься в пляс, наплевав на взгляды остальных пассажиров метро. Рой бабочек в животе не давал покоя, и я чувствовал себя безумно влюбленным даже больше, чем обычно. Мне было едва ли не больно от того, как я любил Курта в этот момент: мое сердце было так переполнено этим чувством, что сдавливало грудную клетку, и, вероятно, через секунду меня самого начнет тошнить от слащавой романтичности этого предложения, но это правда. И в то же время мои колени по мере приближения к НЙАДИ все больше превращались в желе. Я чувствовал себя практически так же, как в ночь перед предложением.Тогда все, разумеется, было в разы хуже: руки тряслись, словно у последнего алкоголика, сон никак не хотел приходить, а мысли путались и сбивались. Помню, до двух ночи я донимал Сэма СМС-ками, за что мне стыдно до сих пор. Но то же взволнованное ощущение все так же не отпускало, заставляя голову слегка кружиться и вызывая столько нетерпения, что хотелось кинуться в вагон водителя и умолять его ехать быстрее.
Я вспоминал, как идея настигла меня. Вчерашним утром я проснулся с твердым желанием что-то изменить. Хоть на один день. Это желание преследовало меня весь день, становилось все больше, охватывало целиком и полностью, отвлекая от привычных дел. И вот глубокой ночью, достигнув своего пика, оно не дало мне уйти в путешествие по прекрасной стране Морфея. Я лежал в темноте и смотрел на спящего и совершенно измотанного Курта, устроившего голову на моей груди. Перебирая волосы на голове жениха, я думал о том, как сильно хочу вырвать его из этой рутины хотя бы на чуть-чуть, выкрасть хоть несколько часов из сумасшедшего дня. И тут меня осенило.
А сейчас я буквально бегом пустился к дверям Академии, сшибая по дороге какого-то сокурсника - кажется, его зовут Джон - и находу бросая быстрое "извини". Времени у меня было в обрез - всего пять минут. Потому что мистер Уэсли всегда приходит ровно за десять минут.  Проклиная коридоры НЙАДИ, я долго искал нужную мне дверь, открыл ее и увидел... пустую аудиторию. Несколько драгоценных секунд пропялившись на нее с выражением лица человека, не одаренного интеллектом, я понял, что свернул не туда, и тихо выругался. Я рванул обратно и, едва не свалившись на повороте, потянул ручку приоткрытой двери на себя и с облегчением вздохнул, увидев в противоположном углу класса своего жениха.
Такой же красивый, как и всегда, он разговаривал о чем-то с незнакомой мне одногруппницей. Он улыбался своей прелестной улыбкой, которая заставила уголки моих губ непроизвольно потянуться вверх. Его длинные ресницы слегка подрагивали, что делало его еще более прекрасным, а невероятные глаза слегка расширялись, пока он с интересом слушал девушку. За ним можно было наблюдать часами, но рой бабочек настойчиво напоминал мне о том, зачем я сюда пришел. Неожиданно для самого себя я кинулся к Курту и, наплевав на реакцию всех присутствующих, в том числе Хаммела, закинул жениха на плечо.
- Нам пора бежать! - невозмутимо пояснил я и, все еще поддерживая Курта на себе, бросился из класса, по дороге забирая оставленную мной у дверей корзинку.  И громко смеясь от счастья.

Вы когда-нибудь видели возмущенного Курта Хаммела? Нет? Тогда поверьте на слово: это зрелище поистине очаровательно. И это ни в коем случае не сарказм, правда. Серьезно. Эти резко взлетевшие вверх брови, эти широко распахнутые глаза, это грозное "Блейн Девон Андерсон". Желание поцеловать моего прелестного жениха возрастает в несколько тысяч раз, и это при том, что и в обычных условиях преодолеть его безумно сложно. Впрочем, сейчас я даже и не думал противиться, а потому, найдя первый же укромный уголок, опустил Курта на землю и ласково поцеловал. Не то чтобы это могло его сильно успокоить, но он еще ни разу на моей памяти не возражал. И потом, как я мог устоять? Вы вообще видели Хаммела когда-нибудь? Неужели меня можно винить? Разве что в том, что я устроил весь этот спектакль, но суровый взгляд Курта и так справлялся с этой задачей на отлично.       
Знал ли я о подобной реакции Курта? Знал, разумеется. Более того, я искренне считал, что легко отделался - любимый даже не предпринял попыток укусить меня или заехать каблуком ботинка по стратегически важному органу. Нет, орган он, предположим, пожалел - он нам еще пригодится, но вот отсутствие следов от зубов на моем ухе меня приятно удивило. И признаюсь честно: особого гнева на безумно красивом лице не наблюдалось. В конце концов, я не привел за собой кучу многострадальных подростков в темно-синих блейзерах, с опаской и явным сомнением в глазах поддерживающих мой акт морального насилия над окружающими посредством радостного распевания "When I Get You Alone". И пианино на фоне счастливо пританцовывающего меня не поджигали. Да я даже не погнал пинками с законного места музыканта с именем того потрясного хамелеона из "Рапунцель", чтобы... а, ладно, не будем о грустном. А ведь мы и такое проходили. Я всего лишь похитил Хаммела из поля зрения его очумевших от происходящего сокурсников. Всего лишь. Ничего необычного. Поэтому я был практически полностью уверен, что мой жених смилостивится. Практически.       
- Во-первых, для Вас, сир, только Хаммел-Андерсон,- произнес я, оторвавшись от губ любимого и согнувшись в галантном поклоне. В последнее время у меня появилась привычка соединять наши фамилии. Мне безумно нравилась улыбка, которую дарил мне Курт, когда я вот так поправлял его. Мне нравилось слышать, как замечательно звучит это сочетание. И нравилось понимать, что совсем скоро оно займет прочное место после моего имени. И в моем сердце. - Во-вторых, если ты еще раз назовешь себя тяжелым - я тебя убью. В-третьих, я прекрасно знаю, что высоты ты не боишься. И в-четвертых, ты и сам видишь, что я делаю. Я краду тебя с занятий, чтобы завести в темный лес и сорвать цветок твоей невинности, - потребовались вся моя выдержка и весь мой актерский талант, чтобы не захохотать в ходе этой тирады. Однако подавить улыбку я уже не смог, особенно после реакции Курта на мои слова о темном лесе. Это выражение лица было просто бесценно. Но все же я поспешил добавить, прежде чем окажусь погребенным заживо любовью всей своей жизни: - О Боже мой, Курт, расслабься. Я пошутил. Мы прогуляем твою пару в Центральном парке.
"К тому же миссия по срыванию цветка давно выполнена" - добавил я про себя, но не сказал вслух. Как бы прелестно не выглядел Курт, закатывающий свои небесно-голубые глаза, сейчас это было уж совсем неуместно. 
К слову о глазах. В них читалась явная неуверенность. И я понимал это - еще в школе Курт очень серьезно относился к учебе, и порой вытащить его из дома в кино составляло уйму труда, включая "запрещенные", как их называл сам Хаммел, приемы. С Академией дела обстояли еще сложнее, что, разумеется, можно было понять: НЙАДИ открывала огромные возможности и перспективы, а профессора учили тому, чему, при всей моей любви к мистеру Шу, хор никогда не научил бы. И ясное дело, мой амбициозный и трудолюбивый будущий муж старался не упустить ни один из этих ценнейших уроков. Ведь от них, по сути, зависела его карьера. Но в последнее время он был измотан окончательно, и я не мог смотреть на то, как он мучает себя - это причиняло мне практически физическую боль. И потому сейчас я решил устроить ему хотя бы один день отдыха. Во что бы то ни стало. Осталось только одно - уговорить Курта. 
- Милый, пожалуйста, - я взял ладони жениха в свои, стараясь звучать как можно более убедительно. - Ты так устал. Я же вижу это. Ты как выжатый лимон. Работа, учеба, Джун, подготовка к свадьбе... Солнышко, я очень горжусь тобой и тем, что ты делаешь, но тебе нужно пожалеть себя. Не говоря уж о том, что я провожу с тобой наедине в лучшем случае пару часов в день. Я так по тебе скучаю. Пожалуйста, Курт. Один день в Центральном Парке. Только со мной. Что ты скажешь?   - Я дополнил свою просьбу фирменным взглядом а-ля "потерянный щеночек", который до сих пор действовал на любимого безотказно.
Я и правда очень хотел, чтобы он согласился. Крылья пресловутых бабочек в моем животе начинали взволнованно трепетать, стоило мне только представить, как Курт будет тихонько мурлыкать какую-нибудь уже жутко надоевшую, но звучащую в его исполнении безумно мило мелодию, пока я буду нежно перебирать волосы на его голове, которую тот по старой привычке устроит на моих коленях. Как я буду кормить Курта клубникой, пачкая пальцы ее липким соком, но совершенно не думая об этом. Как мы будем целоваться, катаясь по траве, потому что клетчатый плед под нами уже давно смялся в неаккуратную кучу ткани. Как Курт будет бурчать, словно маленький старичок, что испортил рубашку из-за меня, но на самом деле нисколько не жалеть об этом. Как я буду бессовестно щекотать Курта, а он будет хохотать и называть меня дураком. Как Курт уснет, свернувшись клубочком - зелень парков и запах свежескошенной травы всегда убаюкивали его - а я буду любоваться им, лежа рядом, и безмолвно вдыхать запах его волос. Я уже и не помнил, когда мы вот так посвящали несколько часов только друг другу. И только сейчас понимал, как мне этого не хватало. И видел, что мой жених хочет того же. Ему оставалось только сказать это. Но дело в том, что я был не уверен, скажет ли. И потому, справившись с порывом скрестить пальцы на удачу, я лишь сжал руки любимого сильнее, терпеливо ожидая его ответа. 

Отредактировано Blaine Anderson (26-07-2014 17:16:49)