frpg Crossover |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » frpg Crossover » » Архив незавершенных игр » 2.100 House of Ill Repute
Время: 299 г. В.Э., лето
Место: Солнечное копье, Дорн, Вестерос
Участники: Raphael, Oberyn Martell, Ellaria Sand
События: Во время боя с нефилимом в Дорне архангел Рафаил потерял артефакт, который оказался у Мартеллов. Выдав себя за ученика известного септона, Рафаил вновь прибыл в Солнечное копье. Нынешний владелец утерянной вещи - принц Оберин Мартелл согласился вернуть собственность хозяину, взамен потребовав помощи у необычного гостя...
Отредактировано Ellaria Sand (09-07-2014 23:14:59)
Гроза в пустыне – крайне редкое и завораживающее зрелище. Под покровом ночи она пробралась тяжелой тучей к горизонту и где-то вдалеке от города устроила свой воинственный танец. Одна за другой под гулкий аккомпанемент грома вдруг посыпались ослепляющие шрамы-молнии, а затем хлынул дождь… Все прямо как несколько сотен лет тому назад, когда они спустились за нефилимом. Едва ли воспоминания о том событии были теплы, горечь всех потерь не удалось перекрыть даже блестящим триумфом. Когда задача была выполнена и все поспешили отпраздновать победу, Генерал не находил себе места и в забытье не заметил столь ценную пропажу.
И вот, по прошествии такого долгого по человеческим меркам времени, Рафаэль решил все же спуститься за ней, а может заодно взглянуть на поле кровавой битвы, дабы снова почтить память своих павших солдат. Утренняя звезда мятежно сверкала над морским берегом, светлеющее небо казалось настолько близким, что создавалось впечатление, будто до него можно дотронуться с такой же легкостью, как дотрагиваются до собственного носа. Под лошадиными копытами шуршал все еще влажный после ночного дождя древний песок, делая путь архангела ужасно монотонным и однообразным. По одну сторону вдоль горизонта простиралась пустыня, по другую – Летнее море, дорога казалась бесконечной. Солнце лениво выбиралось навстречу путнику, но уже торопилось обжечь его своими неприветливыми лучами. Вскоре в поле зрения стал виднеться город, больше похожий на мираж среди этого утомляющего пекла, и парень без колебаний дал коню хорошего шенкеля, заставляя животное в полную силу рвануть галопом, а сам чуть пригнулся к шее жеребца и крепче сжал поводья в руках. Бока скакуна тяжело вздымались, шумные и частые выдохи вырывались из крупных ноздрей в такт топоту копыт, он во всю свою прыть нес всадника до замка.
Солнечное копье встретило гостя уличным гомоном и странным навязчивым южным запахом. Он до сих пор ехал верхом, стараясь не смотреть на суетящихся грязных существ и пересилить к ним свою жгучую неприязнь и отвращение. Но народ толпился в переулках, заглядываясь на Рафаила, словно на диковинку, не давая ему проходу. Он выглядел аристократично: бледнокожий и светловолосый, больше походящий скорее на северянина. Архангел надернул на голову капюшон, закрывающий лицо странника от посторонних глаз, и снова ударил коню по бокам, не церемонясь с уличными зеваками.
- Я прибыл на аудиенцию к вашему принцу, - не дожидаясь вопроса от стражников на входе во дворец, парень вручил одному из них аккуратно свернутый пергамент с печатью и нетерпеливым жестом попросил впустить его в зал. Крепкий мужчина с некоторым недоумением и немым вопросом во взгляде бегло изучил содержание письма, а затем выдал хриплым голосом.
- Так или иначе, Вам придется дождаться своего череда, господин, - страж кивнул в сторону нескольких смуглокожих и богато одетых мужчин и женщин и вновь обратил свой взор к нервному гостю. Архангел в очереди смертных. Занимательно.
Открытая терраса, выходящая на Летнее Море, была залита солнечным светом и полнилась запахом свежести. Этой ночью в Солнечном Копье побывали редкие гости, которых в Дорне не помнили уже очень давно: сильнейшая гроза привела за собой проливной дождь, не стихающий до самого рассвета и смывший с города пот, пыль и песок.
Оберин Мартелл, принц Дорна, стоя у края террасы, упирался обеими руками в украшенные золотом перила. Он смотрел вдаль, на спокойное, безмятежное море, на линию горизонта, в сторону, где далеко-далеко раскинулись Вольные Города.
Его мысли были не здесь, хоть просители шли и шли с самого полудня, охваченные проблемами и заботами, что принесла им стихия. Дождь залил всю Базарную площадь и лавки многих купцов пострадали, простолюдины сетовали на то, что вода, пролившаяся с неба, размыла крыши их домов, а капитаны кораблей и мореплаватели - на разбитые суда. Оберин был учтив и терпелив, он выслушивал каждого, принимая на своей скрытой от солнца террасе и угощая вином с фруктами. Он обещал им все в скорости исправить, выделить средства и устранить все неудобства, что причинила дорнийцам непогода, но Мартелла не оставляла мысль о том, как справлялся со всем этим его брат Доран. Правитель Дорна был тяжело болен и вот уже несколько месяцев к ряду пребывал в Водных Садах, поручив младшему брату распоряжаться в Солнечном Копье от своего имени.
Не привыкшему к бремени владыки, Оберину было скучно, он уставал и быстро терял интерес к нуждам горожан, находя свое спасение лишь в Элларии Сэнд, которая везде следовала за своим мужчиной и была в курсе всего происходящего. Вот и сейчас женщина была здесь, она лежала на кушетке, пила розовое вино и соблазняла всем своим видом, наслаждаясь свежим морским воздухом еще не перемешавшимся с запахом гниющих водорослей и дыма.
– Сколько еще? – Спросил принц, обращаясь не то к возлюбленной, не то к стражу, стоящему у входа. Устав от морского вида, Оберин развернулся и подошел к небольшому столу, где стоял кувшин с вином, несколько кубков и глубокая чаша с разнообразными свежими фруктами. Выбрав из всего изобилия небольшую грушу, принц воспользовался собственным кинжалом, висевшим у пояса, и разрезал ее на две равные части. По блестящему стальному лезвию закапал сладкий прозрачный сок. Парой шагов он пересек расстояние от стола к кушетке, где возлежала Эллария и преподнес половину ароматного плода ей.
– Устала? – Участливо поинтересовался Оберин, надкусывая грушу и высасывая из фрукта сок. – Иногда мне жаль, что болезнь берет свое над моим братом, Дорану все это удается куда лучше, чем мне, – говоря, принц имел в виду правление, все-таки Оберин не был создан для него.
– Спустя несколько недель, мы, наконец, сможем отправиться, – глаза Мартелла вдруг опасно блеснули, мысли и разговоры об отправлении в Королевскую Гавань пробуждали в нем тот дикий огонь, что угасал год от года, пока он был вдали от мести, – и тогда весь Вестерос узнает, что не только Ланнистеры платят свои долги, – договорив, Мартелл сел рядом с Элларией и, взяв женщину за шею, закрепил сказанное жарким поцелуем.
Эти двое так бы и целовались, позабыв обо всем вокруг, если бы не робкий кашель стража, раздавшийся позади. Нехотя и лениво Мартелл все же оторвался от липких от грушевого сока губ своей любовницы.
Он все еще смотрел в ее темные игривые глаза, пока страж представлял очередного гостя. Оберин не уловил ничего, кроме слов «посланник», «Цитадель» и «мейстер» и, заинтересовавшись, обернулся, поднимаясь на ноги.
Перед ними стоял молодой человек, облаченный в дорожный плащ, скрывающий под собой его одежду. По бледному лицу было понятно, что юноша не дорниец, скорее он был родом из Простора, на северянина он также не был похож: слишком смазлив, нежен и безбород. Оберин недолго изучал гостя взглядом, а после кивнул ему, приветствуя:
– Чего тебе, мальчик?
С этими словами принц жестом отпустил стража и неспешно, с грацией животного приблизился к столу, разлив по кубкам вино, решая угостить мальчишку.
Эллария не могла припомнить грозу в Дорне. Осадки, редко баловавшие утомленных солнцем дорнийцев, выпадали в малом количестве, дразнили призрачной надеждой и вновь забывали дорогу в знойную пустыню. Старый мейстер, прислуживавший в Солнечном копье, предполагал, что Боги, наконец, обрушили свой гнев на упрямый край, что отверг все принципы и устои, над которыми так тряслись по ту сторону Красных гор. Никто не разделял его мнения: гроза кончилась так же внезапно, как началась, оставив за собой досадные последствия. Строения из глины и песка, лепившиеся к замку словно моллюски, были смыты в море. Запахи соли, дегтя и гниющих водорослей выветрились из города, уступив место дождевой свежести и приятной прохладе. Боги благословили Дорн, снисходительно улыбалась Эллария в ответ на переживания мейстера.
Поток просителей, прибывавших со всех концов города, тянулся непрерывно; несчастные лица пострадавших, чьи шаткие домишки и хлипкие лодчонки были повреждены стихией, вызывали тоску. Возлюбленная Оберина, вальяжно возлежавшая на красивой позолоченной кушетке на широкой террасе, не испытывала к ним ни интереса, ни сочувствия, лишь малодушно желала, чтобы вереница страждущих оборвалась со следующим просителем, ступавшим на террасу. Она откровенно скучала, наблюдая за утомительным процессом принятия горожан: все их несчастья были поправимы их собственными силами, без прибегания к помощи принца. Оберин, в свою очередь, был терпелив и внимателен к каждому из них и не отпускал ни одного бедолагу без удовлетворительного ответа. Эллария вознаграждала его одобрительной улыбкой всякий раз, когда встречалась с ним взглядом, и гордилась им: резкому и нетерпеливому принцу Дорна не по вкусу были дела, связанные с трудностями мирян.
- Устала от однообразия. Люди ленивы и верят, что поддержка принца поможет им скорее справиться с затруднениями, - она приняла аппетитную грушу, предложенную Оберином, и надкусила сочную мякоть. – Жители к тебе благосклонны, они верят в тебя также, как верят в Дорана. Твой брат бы гордился тобой, - она похвалила его, слизывая со своих губ сок спелого плода.
Всем своим видом Красный Змей выражал отсутствие интереса к тому, что был вынужден делать, и Эллария сочувствовала ему. Он утешал себя предстоящей поездкой в Королевскую гавань и жил мыслями о ней. Она подозревала, что весь смысл его доброжелательности к просителям крылся в предвкушении этой поездки. Даже поцелуй, что он ей подарил, был каким-то виноватым, словно его мучила совесть за то, что они находятся не на своем месте.
За спиной Оберина раздался кашель и звук шагов нескольких ног. Эллария прервала тягучий поцелуй и с улыбкой отстранила мужчину от себя, надавив ладонью на его грудь. Просители не желали ждать и хотели до заката солнца получить от принца добро. Мартелл обернулся к гостю, и тогда и Эллария выглянула из-за его спины, с любопытством разглядывая человека, сумевшего отвлечь Красного Змея от его женщины.
Лицо под широким капюшоном показалось ей молодым, а разводы желтой пыли и влажного песка на подоле его плаща свидетельствовали о том, что гость проделал путь к Солнечному копью. Дорн редко посещали люди из северных частей материка; порты и базарную площадь полнили рабы из Норвоса, моряки из Летних островов и чуть чаще – купцы из Мира, Лиса, Пентоса и Браавоса, и всех из них легко было распознать по акценту. Приподнявшись на одном локте, Эллария удобнее устроилась на своей резной кушетке, гадая, что могло привести человека к Мартеллам в такой день. Мелодично звякнули браслеты на ее тонком запястье, мягкий матрац прогнулся, повторяя изгибы ее тела. Подозвав к себе девочку, прислуживавшую на террасе, она велела подать ей вина с медом, и устремила внимательный взор на иноземца, надеясь, что этот разговор оживит Оберина и будет интереснее, чем обычные жалобы жителей.
Отредактировано Ellaria Sand (12-07-2014 10:40:54)
Солнце медленно сгоняло с города утреннюю прохладу, приводя ей на смену палящий зной и духоту. Легкая ткань дорожной одежды покрылась песчано-серыми редкими пятнами пыли. На светлых ладонях путешественника уже вздулось несколько незаметных мозолей, натертых поводьями. Он бы мог сразу прибыть в Солнечное копье, не размениваясь по пустякам вроде этого утомительного путешествия. Но сделать это ему не позволили воспоминания о прошлом визите. Тот бой, словно наяву предстал перед взором архангела. В пути казалось, что жаркий песок под ногами, некогда пропитавшийся кровью его собратьев, должно быть уже забыл ту жестокую битву, зато безотлагательно ворошил прошлое в сознании путника. Имена, одно за другим, вспоминались и тут же горьким привкусом оседали на губах. Но Рафаэль прибыл сюда не для того, чтобы оплакивать павших.
- Прошу проследовать за мной. Принц готов Вас принять, - высокий черноволосый мужчина в облачении стражника вышел навстречу к гостю, вырвав его из задумчивого состояния, а затем указал на вход в зал, развернулся и зашагал впереди.
Они прошли на свободную террасу, все еще прохладную и затененную, навевающую Рафу некоторую расслабленность и умиротворенность. Страж бегло и с причудливым южным акцентом представил посетителя и по приказу так же быстро покинул комнату. А небожитель, напротив, действовал очень размеренно и не торопясь: длинные пальцы легким движением убрали темный капюшон, прикрывающий почти половину лица. Теперь он мог внимательней рассмотреть того, с кем предстоит иметь дело. Темные и поблескивающие с некоторой хитрецой глаза ответно изучали прибывшего буквально с ног до головы. Всем своим видом этот человек выдавал свое высокое происхождение: богатые и изящные одежды, гордая осанка, выражение лица и даже самые простые телодвижения, которые выделялись и казались изящнее, чем у других смертных, что стояли в очереди снаружи. Что-то замечалось в его взгляде, нечто необъяснимое, загадочное, в то же время, провоцирующее и ясно дающее понять – с принцем будет нелегко договориться, а уж совладать так тем более.
Прозвучал вполне ожидаемый вопрос, но с ответом именно на него гость повременил, пока что уводя правителя от сути дела.
- Наверняка вы помните мейстера Овэйна? – Рафаил неотрывно и с интересом наблюдал за собеседником, выдерживая небольшую паузу. И как только мужчина подошел ближе, протягивая наполненный кубок, архангел более интригующе продолжил. – Он много Вас рассказывал, господин…
Юноша поднес чашу к губам и сделал короткий глоток, смакуя тонкий вкус вина, пряного и ненавязчиво прохладного. Только через момент его взор пал на еще одного присутствующего, а вернее на присутствующую и заинтересованно наблюдающую за гостем. Рафаэль ей улыбнулся, медленным коротким кивком поприветствовал и вновь перевел взгляд на Оберина, отпивая из кубка сладковатый напиток.
- Овэйн прислал меня сюда, дабы я проведал его давнего друга. Сам старик уже не в состоянии покрывать такие огромные для его возраста расстояния, - легко и уверенно говорид парень, редко постукивая пальцами по краям кубка. – А что до меня самого, то я рискну предположить, что вам нужна моя помощь. И что-то подсказывает мне, что я не ошибся.
Оберин Мартелл без спешки поднес кубок с терпким красным вином ко рту и сделал глоток, все еще глядя на незнакомца, изучая его. Тот был учтив и вежлив, но проворен: от предложенного вина, в отличие от многих других, не отказался; юноша всем своим видом источал интерес, словно принц был диковинным зверем в клетке, и Мартеллу это польстило.
- Мейстера Овэйна? – Поболтав вино, переспросил Оберин. – Он все еще жив?
Добрая ухмылка коснулась губ принца. Он помнил этого старика со скверным характером, знатока ядов и зелий из Цитадели. Пока Мартелл обучался у него, ему несколько раз хотелось отравить этого человека, но жажда новых знаний всякий раз останавливала его. Несмотря на все былое, Оберин расстался со старым мейстером в добрых отношениях и был благодарен за оказанную честь.
- Не сомневаюсь, - сдержанно улыбнувшись, признался принц, когда юноша упомянул о том, что Овэйн много рассказывал о нем, конечно, ведь как часто в Цитадель приезжают дорнийские принцы?
Осушив кубок, Оберин заметил, что мальчишка заинтересовался и Элларией, лежавшей на кушетке за его спиной. Проследив за взглядом гостя, Мартелл улыбнулся и спросил:
- Куда ты смотришь? - Голос принца был деланно строг и будто бы ревнив. - На нее? – Указав в сторону, Оберин приблизился к любовнице и подал ей руку, чтобы та поднялась. – Эллария Сэнд, моя возлюбленная.
Мартелл любил представлять ее именно так всем высокородным лорда и леди, не боясь признать, что любит и связывает свою жизнь с бастардом, плодом сладкого грехопадения. Притянув женщину к себе, принц поцеловал ее демонстративно и страстно, не удерживаясь и сцеловывая терпкий привкус с влажных женских губ.
- Ты не назвал нам своего имени, мальчик, - оторвавшись от Элларии, поинтересовался Мартелл, подумав, что не может припомнить имени юноши. Поцелуй оборвался, но Оберин все еще не отпускал от себя любимую, властно и собственнически обнимая тонкое тело одной рукой.
После слов юнца, темный взгляд Мартелла сделался придирчивее и жестче, то, о чем тот говорил, совсем не понравилось дорнийскому принцу, и тон его переменился:
- Что, принц Дорна похож на того, кому нужна помощь? – С сомнением переспросил Оберин, теперь на его лице уже не было ни радушия, ни учтивости, ни улыбки, словно он нашел в этом предложении оскорбление. – Скажи старику, что проведал меня и передай ему мой привет. За тобой еще целая очередь из просителей и я хочу покончить с ними, пока не стемнело, поэтому ты мне очень поможешь, если не станешь более задерживать.
Сказав это, Мартелл потерял интерес к гостю и вновь подошел к столу, самостоятельно наполняя вином свой пустующий кубок.
Вино с медом поднесли немедленно. Услужливая девочка-служанка добавила к подносу блюдо с красными апельсинами, зная об этом пристрастии Элларии. Протянув украшенную браслетами руку, женщина взяла наполненную чашу и вдохнула терпкий аромат, прежде чем отпить.
Гость, вопреки положенному, не представился и обратился к принцу Дорна так, словно считал его равным собеседником. Его голос – мягкий, бархатистый, обволакивающий, точно вино с медом, что она пригубила из поднесенной чаши; речь неторопливая и располагающая, - ей никогда прежде не приходилось слышать такой акцент. Она была достаточно заинтригована, чтобы не отвлекаться на шум прибережных волн и громко хлопнувшую от порыва ветра створку. Гость поприветствовал Элларию кивком головы, она ответила ему сдержанной улыбкой, а Оберин счел необходимым представить ее, чего не делал другим посетителями просторной террасы.
По поведению принца было видно, что гость заинтересовал и его: с жесткого лица исчезло выражение скуки и нетерпения, складка на переносице разгладилась, взгляд прояснился. Она приняла предложенную ладонь и встала с кушетки, отставляя резную чашу с вином, и склонила голову перед юношей в знак своего почтения. Теперь она стояла рядом с Мартеллом, приобняв его за пояс и имея возможность получше разглядеть ученика мейстера Овэйна, о котором как-то слышала из уст Красного Змея. Любопытно было, что мейстер отправил в Дорн юнца, дабы справиться об одном из своих бывших учеников спустя столько лет: вороны были бы быстрее и безопаснее, чем утомительное путешествие по красным пескам беспощадной сухой пустыни.
Незнакомец продолжил свою незатейливую речь. Звучала она складно и ровно, но последние слова вырвались несколько самоуверенно, что вызвало негодование у Оберина: оно чувствовалось в его потемневшем взгляде, заострившихся чертах, в улыбке, стремительно сошедшей с губ, в объятии, ставшем крепче и жестче. Эллария ненавязчиво погладила его по поясу, заметив перемену, и отстранилась.
Охрана, услышавшая гневный голос принца и его последние слова, двинулась на гостя из Цитадели, но Эллария жестом руки остановила их и качнула головой, веля не вмешиваться. Сама она осталась стоять в стороне, еще не проронив ни слова с момента прибытия юноши, молча наблюдая за беседой, интерес к которой у Оберина потух так же быстро, как и разгорелся. Он дал понять, что аудиенция окончена, не успев начаться.
- Уверена, вы желаете отдохнуть после дороги. Вам приготовят комнату и ужин, – пропела она, разжижая гневный ответ Оберина, пока тот подливал себе вина. – Жаль, что целибат не позволит Вам в полной мере оценить гостеприимство дорнийцев. Вы ведь приняли обет безбрачия, как это положено в Цитадели? – голос Элларии был слаще меда – в противовес стальному тону Оберина.
Отредактировано Ellaria Sand (16-07-2014 13:02:11)
Внимание архангела все еще было приковано к мужчине, взглядом он успел изучить принца с головы до ног, пока на его груди не сверкнуло нечто до боли знакомое - тот самый серебряный амулет в виде двух переплетенных змей, символ исцеления. Это буквально заставило Рафаила замереть и затаить дыхание, словно происходящее было хрупкой завесой сна, вот-вот готовой рассыпаться. Тут и вправду нужно действовать не спеша и как можно деликатнее.
- И не просто жив, а твердо настроен нас всех пережить, - он дополнил сказанное плавным коротким кивком и медленно перевел пристальный взор с украшения на полупустой кубок в своих руках, вновь делая маленький глоток.
Тут же после проявленного гостем знаком внимания, Оберин представил ему свою возлюбленную, после жарко и показательно целуя ее.
- Ее внешность столь же прекрасна и экзотична, как ее имя, - ни на секунду не задумываясь, без лишней учтивости и лести уверенно произнес гость, как только этот поцелуй завершился, и снова одарил Мартелла ясным взглядом, кратко отвечая. - Мне дали имя Рафаэль.
Как только принц сменился в лице, осознавая, что в этом деле сперва придется изрядно помучиться, чтобы получить желаемый результат. Так или иначе, Рафу некуда было торопиться и выждать удобного случая ему не составит и труда. Самоуверенность мужчины впечатлила, но не на столько, чтобы гость податливо смолк и удалился. Это только раззадорило его интерес и подстегнуло на слова, которые вряд ли осмелились сказать ему простые смертные.
- Даже самые могущественные правители порой нуждаются в помощи, было бы глупо это отрицать, - тон в голосе оставался неизменно твердым, ясно давая понять, что он так просто от своего не отступится. – Я уверен, Вы совсем не глупы, но весьма вспыльчивы, милорд, раз так скоро выставляете меня за дверь. Вы даже и не выслушали того, что я могу предложить.
Но в момент мелодичный и нежный женский голос заставил Рафаила отвлечься и вновь посмотреть на возлюбленную принца. Ее слова умело остудили пыл юноши и подавили его желание продолжать спор.
- Благодарю Вас, миледи, - чуть тише отозвался парень, улыбнувшись последним словам Элларии. – Я всего лишь ученик. Обеты в Цитадели приносят те, кто уже выковал свою цепь.
- Ну а если Вы все же передумаете, полагаю, найти меня Вам не составит труда, - глубоко вдохнув, архангел сделал пару шагов к небольшому столу, на котором стояли вино и фрукты, оставил на нем уже пустую чашу, прихватив с тарелки крупную спелую виноградину, и направился к выходу. Но как вдруг остановился и чуть обернулся к дорнийцу, выдавая ему внезапно сорвавшиеся с губ слова.
– Месть – это блюдо, которое подают холодным, милорд, а Ваш нрав для этого слишком горяч.
Мартелл был зол, но злость не помешала ему прислушаться к голосу любимой, предложившей юноше сухую комнату и горячий ужин. Будь он на ее месте, Оберин бы промолчал и позволил наглецу покинуть дворец ни с чем – достойная плата за дерзость дорнийскому принцу. Но Эллария Сэнд не изменила себе: зная своего любовника, она сглаживала углы и в этот раз…
- Но ты первым пришел ко мне, - едва разговор Элларии с юнцом стих, громкий голос Оберина Мартелла разнесся по террасе, - стало быть, помощь нужна тебе. Разве люди ищут помощи, сидя на месте? - Заметил принц, покуда юноша не успел удалиться. Поболтав вино в чаше, а после, смочив им губы, Мартелл развернулся к заторопившемуся уходить гостю.
- Ты плохой дипломат, - категорично выразился Оберин, - я допускаю, что старик Овэйн послал тебя не только для того, чтобы справиться о моем благополучии. Если бы со мной что-то случилось, эта весть быстро бы дошла и до Староместа, поверь.
Принц отвлекся на мгновение, чтобы выпить. Сделав глоток, он разом осушил треть чаши.
- Я не знаю, о какой мести ты говоришь…но у тебя будет шанс рассказать нам за ужином, - подумав, добавил Мартелл, указывая рукой на Элларию и имея в виду, что она также будет присутствовать, - у нас нет секретов друг от друга, - пояснил он на случай, если разговор предполагал личную аудиенцию.
- Подумай над тем, что ты скажешь, мальчик, исправь свое положение, - этими словами дорнийский принц и проводил гостя, махнув рукой.
Когда посланник удалился, Оберин подал стражам знак, означающий, что сегодня более просителей принимать не намерен. Дождавшись, пока двери террасы сомкнутся и на ней не останется никого кроме них, Мартелл устало обратился к любовнице:
- Что скажешь? – Недовольным кивком головы он указал в сторону дверей, за которыми скрылся неосторожный в своих словах гость. – Слишком самонадеянный, как по мне, и слишком болтливый. Мы провели с ним достаточно времени, а сути так и не узнали, - Мартелл был раздражен этой встречей. Принц предпочитал посвящать делам день, а вечер – отдыху, но благодаря наглому мальчишке и стараниям Элларии, был вынужден выслушивать его еще и за трапезным столом.
- И потом… - оборвав себя, Оберин задумался на время, прищуриваясь так, будто воображая себе что-то, - юнец из Цитадели? Ты серьезно?
Последние его слова были понятны лишь им двоим.
Эллария улыбалась вслед необычному гостю, покидавшему террасу. Взгляд, направленный на прямую спину ученика мейстера Овэйна, лучился любопытством и весельем: Рафаэль говорил уверенно и держался достойно, словно говорил с равными ему по статусу и происхождению, и в отличие от незаконнорожденной Элларии, принца Оберина это должно было задеть. Однако, вспыльчивый и прямолинейный Мартелл распрощался с ним не за дерзость речи, а за плетение кружев вокруг самого важного.
- Ты строг к нему, - заметила Эллария, когда принц обратился к ней. – Привычка решать вопросы тотчас не позволяет тебе отвлечься на беседу. Дорн делает тебя нетерпеливым и резким, любовь моя, ты засиделся в песках, зарылся в них… - Она вновь подошла к нему и забрала массивную чашу, баюкаемую в напряженных руках мужчины.
Эллария Сэнд была наслышана о тяге Красного змея к путешествиям, о жажде впечатлений и знакомств с людьми и культурами, о влечении ко всему новому и неиспытанному, и подозревала, что месть за смерть сестры, лелеемая им течение долгих и томительных лет, выела эту тягу, вытеснив из сердца и не оставив в нем ничего, кроме одержимости. Убрав чаши на низкий резной стол, она выпрямилась и откинула смоляную прядь назад, обнажив шею и подставляя ее ласкам влажного, обволакивающего воздуха, шедшего с моря.
- И потом… - Оберин вновь обратился к ней, щурясь и сводя брови – то ли с издёвкой, то ли с насмешкой, - юнец из Цитадели? Ты серьезно?
Эллария расхохоталась под пристальным взглядом сына Дорна, поняв причину его внимательности. Она повела плечом, лукаво поглядев на него и не пытаясь скрыть улыбку. Рафаэль из Староместа был хорош собой, а его ответ, прозвучавший перед уходом, стал причиной приподнятого настроения женщины. Должно быть, Оберин был прав, и Рафаэль был не тем, за кого себя выдавал, ведь ученики в Цитадели, будучи чисты в помыслах и намерениях, не позволяли себе и мысли о страсти и пороке.
- Почему нет? Он достаточно решителен и остер на язык, статен и гибок… У него приятная улыбка и непорочный взгляд. Весьма недурно для ученика мейстера, - она говорила мягко, не столько уговаривая, сколько обещая принцу, и длинная улыбка растянулась на ее губах: - Напомни мне, сколько раз ты нарушал обет, пока ковал свою цепь?..
Отредактировано Ellaria Sand (02-09-2014 14:39:06)
В связи с удалением игроков сюжет переносится в архив незавершенных игр.
По всем вопросам о восстановлении обращайтесь к администрации проекта.
Вы здесь » frpg Crossover » » Архив незавершенных игр » 2.100 House of Ill Repute