Пока Алана набирала телефон и слушала равнодушные гудки в трубке мобильного телефона, ей казалось что сердце бухает где-то в горле, мешая дышать, говорить, сосредоточиться. Хотя… может быть ей больше мешало видение, которое упорно стояло у нее перед глазами – бледное до зелени, с заострившимися чертами лицо Уилла Грэма на белоснежной больничной подушке. И рядом молчаливый и статичный Ганнибал, с опущенными глазами, словно древнегреческий бог Танатос, только затянутый в дорогой костюм вместо черной хламидии. Почему ее учитель и друг напомнил ей бога смерти в тот момент она не могла понять. Да и не особенно предавалась размышлением об этом. Может быть позже, если она вдруг когда-нибудь решиться нарушить данное себе обещание не анализировать себя. А сейчас, она могла думать только про Уилла и его утекающую сквозь пальцы жизнь.

- Мистер Артур? – ей сказали только имя, и ей, возможно, было бы неловко в любой другой момент называть незнакомого человека по имени, но только не сейчас, когда этот звонок был возможно последней надеждой для Уилла.
- Мне сказали, что вы беретесь за самые сложные случаи…
Ей не сказали точно какими именно нетрадиционными методами пользуется этот в… впрочем, его, этого загадочного человека, ни разу не назвали доктором, но заверили ее в том, что у него не раз получалось буквально вытащить человека из комы.
- Все возможные заболевания головного мозга уже проверили. Энцефалит исключили проведенной томографией… Врачи не знают причин, почему он в коматозном состоянии.
Она не была уверена, что это важно, но упомянула о психических расстройствах Уилла. Но насколько ей было известно, это не могло послужить причиной его нынешнего состояния.
И она удержала себя о того, чтобы сказать банальность типа «вы его последняя надежда»…

***
Макушки деревьев плавно переходили от насыщено рыжего к нежно-золотистому, осенний ветер чуть ерошил его отросшие волосы, солнце, скрытое набежавшим легким облачком не резало глаз, но придавала всему пейзажу умиротворяющий оттенок теплоты. Удочка знакомо и удобно лежала в его руках. Шум бегущей реки должен был успокаивать, но Уилл предпочитал смотреть на макушки деревьев и, чуть прищурив глаза, на солнце, но только не смотреть себе под ноги. Потому что воды реки, в которой он стоит по колено, красная как кровь. И рябь, пробегающая по ней, похожа на лица. На мертвые лица. Уилл не смотрит на них, но он уверен, каждое лицо ему знакомо. Потому что он убил всех этих людей собственными руками. Он помнит каждый момент, каждую мельчайшую подробность, каждый последний вздох, их еще теплая кровь на его руках словно вязкая пленка, которая въелась в кожу. Поэтому на свои руки Уилл тоже не смотрит.
Только на верхушки деревьев, только, чуть прищурившись, на солнце…
На берегу, между деревьев, на Уилла, не мигая, смотрит черная сухая фигура с огромными рогами, тонкими руками и ногами, впалыми ребрами и удовлетворенным взглядом хищных глаз.
Уилл закидывает удочку и леска чуть блестит на солнце.