Эбигейл ощущала себя мертвецом, которого подняли из могилы с требованием немедленно начать жизнь. Она недоверчиво смотрела на людей, на проносящиеся по улице машины и не могла заставить себя уверовать в их материальность, ощутить себя естественной частицей этой суеты. Эбигейл боялась. Она надеялась, что ее страх не заметен ее спутнику, и в то же время понимала, насколько глупа и бессмысленна эта надежда. Потому что доктор Ганнибал Лектер всегда замечал, всегда знал, всегда принимал во внимание, и Эбигейл не могла позволить себе верить, что бывает иначе.
Ее пальцы то и дело тянулись к шарфу на шее – это навязчивое желание поправить его и очередной раз увериться в том, что он правильно завязан, начинало напоминать странное подобие нервного тика. Пришлось снова сжать ладонь в кулак, опустить руку и попытаться перевести внимание на окружающий ее ночной Лондон. Когда-то давно, в совсем другой жизни, она представляла себе, как однажды посетит эту огромную столицу чужой страны, составляла приблизительные маршруты и планы, но никогда не верила всерьез, что она и впрямь покинет пределы родных Штатов. А теперь ее неуверенное желание, загаданное тысячу лет назад, воплотилось в реальность, но совсем не так, как она себе воображала. Она не чувствовала себя ни туристкой, ни гостьей, она куда больше походила на заложницу этого города, задыхающегося в своей многолюдности. Эбигейл выпустили из ее заключения, которое она принудительно добровольно избрала сама, но лишь для того, чтобы поместить ее в клетку побольше. Ей почти казалось, что если она решится зашагать быстрее, опережая Ганнибала, то упрется в прочные тюремные прутья.
«Дыши, – напомнила она себе, вдруг обнаружив, что дыхание у нее перехватило, а легкие словно зажало в тисках, – Дыши, ведь все в порядке»
Ей удалось бесшумно выдохнуть и втянуть носом воздух, и после этого она почувствовала себя в самую малость лучше. На самом деле ей нечего было бояться, она должна была оставить весь свой страх далеко позади, по другую сторону океана. Не имеет никакого смысла бояться теперь, она просто должна делать то, что от нее ожидают. Право слово, она уже так делала когда-то, когда потакала ужасным прихотям своего отца, подстраиваясь под привычки его внутреннего чудовища. Теперь она подстраивалась под доктора Лектера, который так затянул узел на ее шарфе, что она чуть было вновь не забыла, как дышать. Уголок ее губ дернулся, словно в судороге, приподнимаясь вверх в исковерканном подобии улыбки.
– Я знаю, – кивает Эбигейл. Ей хочется ослабить шарф, но она не делает этого. – Я помню все, что ты говорил мне. Я тебя не подведу.
Ее слова звучали так, словно она заучила их наперед, перед этим записав на листе бумаги. Она просто не знала, что еще сказать. И тревожное волнение, пришедшее на смену страху, словно сковало еще больше. Она даже не была уверена, что сможет пошевелиться сейчас, но в ее поле зрения попал приближающийся силуэт человека, который, судя по всему, и являлся тем, ради кого затеялась эта прогулка.
«Джон Хэмиш Уотсон», – вспомнила Эбигейл, а перед ее мысленным взором возникло лицо из газетной вырезки. Черты лица вспоминались с трудом, как черты всех незнакомцев, но она знала, что как только увидит его, то непременно узнает.
– Я… я готова, – говорит она, переводя взгляд с силуэта за плечом Ганнибала на самого доктора Ганнибала. Ей не понравилось то, как вдруг сорвался ее голос на этом треклятом «я» и она нервно облизала губы. Она должна была быть готова, это ее шанс, ее миссия. Она отступила на полшага назад, воровато оглядывается по сторонам, чтобы посмотреть, нет ли посторонних где-то в непосредственной близости. Никто не должен был мешать ей, это спектакль, единственным зрителем которого должен быть Джон Уотсон. Ганнибала она зрителем не считала, ведь он – сам хозяин театра, решающий, достойна ли юная актриса его внимания. Она не должна его подвести.
Она отступила еще на полшага и, запустив руку в карман куртки, вытащила оттуда простой складной нож – маленький и неприметный. С легким щелчком лезвие открылось, и Эбигейл тут же пустила его в ход, не теряя ни минуты. Она торопливо разодрала собственную легкую курточку, хаотично, но осторожно проделывая в ней дыры и разрезы. Не желая перегнуть палку, она остановилась и, поколебавшись пару секунд, вытянула вперед свободную руку. 
«Чем быстрее я это сделаю – тем легче мне будет»
Она решительно перечеркнула ладонь порезом и вложила в нее лезвие.
«Ну же! Нельзя сосредотачиваться на боли»
Проблема Эбигейл была как раз в том, что она была слишком чувствительна к малейшей физической боли, а потому вынуждать себя терпеть ее дальше было нестерпимо. Мучительно стиснув зубы, она сжала лезвие в ладони, позволяя ему погрузиться пуще прежнего в образовавшийся порез. Будет выглядеть так, будто она пыталась вырвать направленный на нее нож из чужой руки, держась непосредственно за лезвие. Она продумала это. Капля крови стекла по ее руке, незаметно и беззвучно упала на асфальт.
Шаг в сторону, чтобы выбросить нож в ближайшую мусорную урну, а затем вымазать собственной кровью кофту, просвечивающуюся сквозь искромсанную куртку.
– Я готова, – повторила Эбигейл. Чистой рукой она растрепала свои волосы ровно настолько, чтобы нельзя было увидеть место, где когда-то было ее ухо. Испачканным в крови пальцем провела по щеке.

Отредактировано Abigail Hobbs (09-08-2014 00:50:45)

Единственной заботой доктора на ночь был выбор ужина и поиск круглосуточного магазина. Еще, конечно, экспозиция из настоящих частей человеческого тела, которую Шерлок с присущим ему отличным вкусом расставил по всей квартире, но это уже детали. Поэтому, раз уж чье-то ухо ему со своего стола убрать не удалось, Джон решил выполнить свою чисто мужскую функцию и добыть еды. Заодно хорошая возможность нагулять аппетит. Ватсон, конечно, привык к неординарным дизайнерским решениям Холмса, но сейчас лишний мотиватор к пище не повредит. В общем и целом, мысли доктора были весьма легки и быстролетны, задач в голове не крутилось,  но.... Ватсон всмотрелся в два темных силуэта: один явно принадлежал деву..очке? Сначала происходящее вроде не заостряло на себе внимание, но доктор не мог отвести от это чувство внутренней тревоги. Шаг замедлился. Вдох- выдох. Армейское время не прошло бесследно. Еще секунда и Ватсон , не задумываясь, метнулся в сторону незнакомцев, к своему ужасу понимая, что его оклик сливается с криком девчонки. Черт подери, Шерлок, и кто тебя дернул на этот урок анатомии?! Бежать за улизнувшей за угол тенью не было смысла. Во-первых, врач бы его скорее всего не догнал, во-вторых, у стены обмякло тело, носителя которого еще можно было спасти и пользы будет больше. Тем более что вряд ли это серийный маньяк, но обычная бытовая драма : дома дядьке не дали и он пошел искать по улицам.  Джон сразу заметил кровь на лице ,руках и одежде жертвы, быстро склоняясь над ней и прощупывая пальцами пульс. Второй рукой он постарался аккуратно приподнять лицо девушки, стараясь оценить масштаб катастрофы и  тихо заговорил, чтобы не вызвать у девушки еще одного стресса.
- Я Джон. Как Вас зовут? - Ватсон выцепил из кармана чистый платок, перетягивая кровоточащую ладонь - Что он с Вами сделал?- дурацкий вопрос!  Доктор прикусил губу,  проверяя шею девушки. Звонить Шерлоку смысла нет, тем более из-за такого. Надо отвести ее в больницу, передать в руки местных светил медицины и возвращаться в логово маньяка, которому позволено удовлетворять свои извращенные потребности в квартире.
- Особо сильных повреждений нет. Опасности для жизни тоже. Я перевязал Вам руку, будет болеть. И.. Вы молодец. - доктор ободряюще улыбнулся незнакомке, сейчас такой крупкой и беззащитной, что хотелось ее защищать - защищать- защищать. - Я отвезу вас с больницу... Не бойтесь. Все будет хорошо. - Ватсон снял куртку и аккуратно укутал в нее девушку, с надеждой осмотревшись по сторонам - куда же подевались все таксисты? Не то, чтобы ей и правда нужно было в больницу, всего лишь порезана ладонь и небольшое удушье, но практикующие врачи смогут оценить психологическое состояние после. - Сейчас.. я поймаю машину.-

Отредактировано John Watson (31-08-2014 12:27:21)