«Я не так себе представлял новый век» - это не про Эрика. Сказать по-честному, о таком далеком будущем Леншерр раньше не задумывался. Он жил в сороковых, пятидесятых, шестидесятых, семидесятых и ждал, торопил, создавал скорые изменения в своем двадцатом столетии. Двадцать первое должно было по умолчанию стать продолжением его века, века, где мутанты должны были добиться всего и оставить человечество позади.
Но этого не произошло. В будущем, в котором Леншерр оказался, не было ни открытых мутантов, ни представителей его расы в правительстве, ни прав для их нового общества. Этот век отличался от его настоящего сделавшим большой шаг вперед прогрессом, и только. Да люди вокруг, то ли стали не такими любопытными, то ли не такими общительными. Каждый предпочитал уткнуться носом в свою технику, и казалось, прояви он публично свою мутацию просто так, никто этого не заметит.
Таким был этот мир на первый взгляд. Присмотревшись, прижившись, он стал замечать и плохо скрытый расизм, неважно к кому, к черным ли, к азиатам. Среди власть предержащих шли же другие разговоры – как бы ему сейчас помогла бы Мистик, со своим талантом к шпионажу – но, несмотря на закрытые двери, и Эрик смог их «услышать».
Дело мутантов теперь стало не только американским. Что это? Подкрепление какого-то очередного союза между США и Англией? Хотя, Леншерру какое дело до людской политики. Для него главным были факты, знание, что Институт для одаренных подростков, все еще открыт для мутантов. В Америке. Всех остальных мутантов Земли Люди Икс бросают на произвол судьбы – это так похоже на воспитанников Ксавье. А опасаться другим их братьям есть чего. Стражи, сохраненные разработки Боливара Траска... Эрик это все видел. Устранить Траска было недостаточно.
Им нужно снова объединиться.

- Братья мутанты, мы будем продолжать нашу борьбу... - Я начал эту борьбу.
Магнето  мало видел информации  о себе, кроме той, что знал сам. Да, конечно, опасный мутант. Что еще... убил Кеннеди, и это тоже его «заслуга». После семидесятых упоминаний нет, но разве это не значит, что он попал в это время неслучайно? Кто еще сможет объединить мутантов, направить их, помочь им.
- ...Мы снова объединимся...
Его лицо всегда было известным. И вновь оно мелькает на телеэкранах - достаточно было взять под контроль очередное публичное мероприятие, какой-то праздник. Увидит ли, где-нибудь на другом конце света, в каком-нибудь бункере, он, постаревший, свое прошлое? Леншерр считал, что не дожил до этого времени. Ведь для него всегда было: либо всё, либо ничего. А раз этот мир вокруг не изменился, то зачем ему было продолжать жить среди всех этих людей.
- ...Вы не одни.
Даже лучше, если его больше нет. Вот тогда за ним молодым, полным сил, живым - пойдут тысячи, а быть может миллионы.

Если вы считаете, что что-то упустить может только невнимательный, не верьте. Что бы расслабиться и допустить ошибку в следующем ходе достаточно быть очень уверенным в себе.

Уверенность Эрика – это его сила. Она приходит с каждым удачным шагом, с ощущением металла, со связью с землей...  С каждым откликнувшимся мутантом. Этого достаточно, что бы начать не замечать. Не замечать камер, что натыканы на каждом углу – он и без того открыл всему миру свое лицо. Не замечать взглядов – это ведь просто люди, какая из них угроза.
Он видит другое. Видит, как начинают собираться мутанты, как адрес его очередного укрытия в нищем районе Лондона становится известным среди своих. Ему некогда обращать внимания на случайных прохожих.

Лондонские улицы в туман не самое приятное место, а большое количество закоулок, дворов не делают их безопасными. Но на последнее Леншерр уже давно обращает мало внимания, подозрительность его покинула этак месяц назад. Потому какое ему дело до людей, что следуют за ним по узким замызганным переулкам.
И сейчас ему было все равно на этого незнакомца, пока тот произнес чье-то имя... обращаясь к нему, к Леншерру.