Она стояла на пороге, перед незнакомой дверью, в которую должна была постучать, нервно сжимала пальцами кожаный ремешок сумки, и до сих пор терзалась мыслями, а правильно ли она поступает?
Ведь только осознав, что заполучила возможность вернуть своего сына обратно, Регина почти без раздумий, руководствуясь своим неистово сильным материнским инстинктом, ринулась исполнять желаемое, преодолевая всё на своём пути. И сейчас, стоя перед этой чужой дверью, она вдруг подумала, что быть может не стоило тревожить идеальную жизнь Генри? По-крайней мере она надеялась, что действительно идеальную. Она дала им с Эммой самые лучшие воспоминания, и единственное, что им оставалось, это самим продлевать и дальше накапливать новые, такие же прекрасные. Регина в  самом деле надеялась, практически даже знала, что Эмма смогла обеспечить их сына всем необходимым.  По крайней мере многоквартирный дом, к которому она подошла всего пять минут назад, выглядел порядочно и вполне ухоженно. Обнесённый забором для безопасности и оснащённый электронным ключом и кодом для входа за калитку, с просторным озеленённым  двориком - заасфальтированная площадка была скрадена  зеленью нескольких деревьев. В большинстве дворов всех этих асфальтовых джунглей Нью-Йорка, такое действительно казалось небольшим оазисом.
Королева слегка прижала к себе сумку локтём, словно придавая себе уверенности. Когда она сомневалась в правильности своих действий? Да практически никогда. Она редко жалела о содеянном и никогда не раскаивалась в своих поступках. Настолько редко, что даже не могла припомнить, когда это было в последний раз. Вот и теперь, не стоило сомневаться в себе. Кинжал Румпельштильцхена, лежавший на дне сумки вместе с зельем памяти, на которое у Тёмного хватило последних ингредиентов, придавал уверенности в себе. Она сможет защитить Генри, вернув его. Сможет сама, или же задействуя Голда - Регине было всё равно. Она приподняла руку, чуть задержавшись кулачком перед поверхностью двери, и ...уверенно постучала.
Всё это время, что у неё заняли поиски Генри, мисс Миллс думала о том, что же скажет сыну, когда увидит его. Как заставит его выпить зелье? И сейчас, прислушиваясь к приглушённым звукам по ту сторону двери, она с неприятным холодком, прошедшимся внутри, понимала, что так и не пришла к одному варианту. Предположений было слишком много. Она могла только предполагать, как изменился её сын за целый год, и как он мог отреагировать на то или иное заявление незнакомой женщины.  Генри всегда ненавидел, когда ему лгут, но ложь - это, кажется, единственное, что сейчас оставалось Злой Королеве.
Защёлка в замке заворочалась, и дверь, наконец, распахнулась.
Регина словно на миг перестала дышать. На пороге стоял Генри. Её родной мальчик. Она так счастлива была видеть его лицо, что это счастье на миг заполнило всю её изнутри. Вот только смотрел её сын будто сквозь приёмную мать. Словно не видя её. Не узнавая. Королева великолепно держала себя в данных обстоятельствах. На мгновение озарившееся лицо скрасилось секундной болью, которую Регина тут же поспешила скрыть внутри себя, дабы не пугать мальчика. Держаться непринуждённо было  сложно. Настолько сложно, что она бы скорее  проплыла километр-другой вольным стилем, при том, что совершенно не умеет плавать, чем пережила бы подобное снова.
- Генри, верно? - с улыбкой произнесла Регина, сдержанно протягивая руку для рукопожатия, - Я - хорошая знакомая твоей мамы. Регина Миллс. Ты, наверное, меня не знаешь. Она не предупредила, что я зайду? Мы решили всё в последний момент, - Королева излучала уверенность и говорила с совершенно искренней доброжелательностью, хотя действовала совершенно спонтанно, решив играть от ситуации. Ей было не привыкать к таким играм в прошлом, ещё в Зачарованном лесу.  - Она же дома? - уточнила на всякий случай мисс Миллс, будто и не допускала такой возможности, что Эммы может не быть. Хотя сама же буквально сегодня уточняла график её работы. Для начала Регине было необходимо поговорить с собственным сыном. Наедине.