Мия осторожно шутит, и Стив думает, что это хороший знак. Легко усмехнувшись, он ещё раз быстро оглядывает девушку, сидящую перед собой. Она, и правда, чем-то похожа на кошку.
Роджерс никогда не разбирался в девушках. Они для него как закрытая на семь замков книга, спрятанная в темнице и охраняемая несколькими драконами, одетыми в железные доспехи. Другое дело - Баки. Тот ещё дамский угодник был. Засранец всегда знал, что и когда им сказать, когда и сколько внимания уделить. Он словно знал какой-то секрет, который никому больше не был известен - только ему одному.
Стив невольно вспоминает прошлое, в котором всё было здорово. Относительно. Даже сравнительно. В памяти всплывают живые глаза - их блеск, когда Баки рассказывал о чём-то слишком увлечённо. Или когда был переполнен азартом. Или ещё по тысяча и одной причине. И тут же в мыслях этот тёплый взгляд сменяется пустым и холодным - как те снега, что укрывали горы, когда он летел вниз. Как тот лёд, в котором Капитан проспал почти семьдесят лет.
На миг становится невыносимо больно, и Стив надеется, что в его собственном взгляде это не успело отразиться. Но, на всякий случай, всё равно его прячет, отводит в сторону. Не то место и не то время. Неподходящая компания. Хотя, и не существует подходящей компании для такого.
Кое-как Роджерс прогоняет из головы разбивающие сердце воспоминания, и быстро возвращает взгляд на Мию. Замечает, что в её глазах что-то изменилось, но, конечно же, не может понять, что именно в них теперь не так, как было. Единственное отмечает про себя - мысль о местном кофе ей явно неприятна. Но, что уж тут поделать. Наказать даму нужно, да и Роджерс бы не отказался от кружки кофе. Не возвращаться же за столик только с одной кружкой? Для Стива такие вещи кажутся просто неприемлемыми.
Он уже хочет подняться и пойти заказать две чашки для них с Мией, как девушка мило хмурится, выдыхает шумно. Словно готовится к чему-то очень серьёзному. И начинает говорить. С каждым словом улыбка Стива становится шире, он слегка склоняет голову набок. "Нет," думает он, "легко с Мией не будет". И, что самое, наверное, обидное для него - девушка здорово давит на совесть. Стив вспоминает себя - ещё в те годы, когда сильный ветер мог сломать ему запястье, а простое падение могло закончиться неделей в больнице. Он помнит это отчаянное желание стать хоть кем-то, принести пользу, помочь. Помнит эту беспомощность, закрытые перед носом двери, вечные отказы. У него не было примера перед глазами, но, он думает, наверное, ему бы здорово помогло хоть какое-нибудь доказательство того, что всё - реально. Подбодрило бы, что ли. Растянутые в тёплой улыбке губы едва заметно вздрагивают, а челюсти на секунду сводит. Роджерс ловит себя на мысли, что он в шаге от того, чтобы дать девушке добро и жить дальше со спокойной совестью, зная, что, возможно, он своим примером подарил кому-то надежду.
А потом он вспоминает ту боль, что испытывал, будучи ремнями закпеплённым к специальному столу. Будучи закрытым в крохотную камеру для облучения, в которой даже у самого заядлого любителя замкнутых пространств наверняка разыгралась бы клаустрофобия. Стив тогда едва не умер, и он понятия не имеет, какое из чудес ему нужно благодарить за то, что он пережил тот эксперимент. Помнит только, как отчаянно он цеплялся за рассудок, пока мозг разрывало от непереносимой, убийственно сильной боли. Как все кости, казалось, ломались и срастались, только чтобы сломаться ещё раз, и снова срастись. Как всего его будто наизнанку выворачивало. Стив не знает, сколько времени длился эксперимент, но изнутри камеры, он уверен, время текло совсем по-другому. Он провёл там целую вечность невыносимых мучений, только чтобы выйти из неё и понять, что теперь всё будет по-другому.
Нет, Стив никогда и никому не жаловался на свою жизнь после. После эксперимента. Он хотел этого, хотел больше всего на свете. Быть полезным, спасать жизни. Быть в силах что-то изменить. Роджерс получил это, и у него нет причин сетовать на судьбу за что-то. Но, как известно, каждому человеку рано или поздно просто необходим отдых. И Стиву тоже он нужен. Особенно - сейчас, хотя бы видимость отдыха. Всё, чего он хочет, это спокойно отыскать Баки, вернуть его, быть полезным ему. Только ведь он - Капитан Америка, и все вокруг никак не устанут и не перестанут напоминать Капитану, что он должен. Должен то, должен сё, должен тому, должен другому, вечно должен. Вот, о чём Стив не задумался вовремя, ослеплённый таким близким исполнением самого заветного своего желания - о том, что с введением сыворотки на его плечи ляжет ещё и вечный долг перед всем и всеми. Стив чувствует его вес на плечах двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, и он порядком подустал. Хочется сбросить этот вес со своих плеч, хотя бы на день, но тот уже давно пустил в него свои корни, и никак от него не избавиться.
Даже сейчас, он должен показать пример, он должен дать надежду. Должен, должен, должен. Только, Стиву кажется, то, что он должен Баки - оно весит намного больше, чем какому-нибудь возможному мальчишке из какой-нибудь глубинки.
Рождерс приоткрывает рот, чтобы ответить, но тут же смыкает челюсти обратно. Ему нужно подумать хорошенько, потому что он находится на расстоянии вытянутой руки от того, чтобы сказать что-то недостойное.
И тут на его руку ложится крохотная девичья. Стив тут же вскидывает взгляд на Мию, заглядывает прям в её хитрые кошачьи глаза. Женщины, Господи. Стив никогда не понимал их, и сейчас ничего не меняется. Но даже он не настолько слеп и глуп, чтобы не знать, что девушки - те ещё манипуляторы и провокаторы. А девушки журналисты - это девушки, которые, плюс ко всему, ещё и очень хорошо знают, как добиться своих целей. Мия сменяет смущение и вину на смелость и ничем неприкрытую дерзость, и Стив снова усмехается. По-доброму, как обычно - он по-другому и не умеет, наверное.
"Молодец, ай да умница," думает, и даже в мыслях его чувствуется улыбка. Он накрывает ладонь девушки своей, и осторожно берёт её за руку.
- Кофе, Мия, - улыбается он, насколько можно деликато поднимая ладонь девушки со своей и перекладывая её на поверхность стола. Её ладошка совсем маленькая, Стив боится даже, что, если сожмёт ненароком, наверняка переломает ей пальцы. - Простите, но наказания вам всё равно не избежать.
А у него, тем временем, как раз будет время подумать хорошенько над ответом.
К столу Роджерс возвращается с двумя кружками кофе, он даже не знает, какого - этот огромный список до сих пор далёк ему. Он - человек слишком простой. Старой закалки, а раньше всё было намного проще.
Поставив одну чашку перед девушкой, он снова занимает своё место и осторожно делает глоток обжигающего напитка. На войне кофе считался редким удовольствием, но на вкус он был просто отвратительным. Поэтому, наверное, практически любой здешний напиток кажется Стиву вкусным.
- Мия, - начинает он. - Я всегда мечтал быть полезным. И я не понаслышке знаю, что это значит - быть беспомощным и отчаянно хотеть изменить что-то.
Теперь уже Стив облакачивается о стол, говорит тихо. Его прошлое - оно хранится глубоко в его сердце, и говорить о нём никогда не было легко.
- Но за всё нужно платить, понимаете? - он сопровождает вопрос лёгким кивком. - И цена подчас бывает просто огромной. С большой силой приходит большая ответственность, Мия. Вы ведь прекрасно это знаете, правда?
Стив не ждёт ответов на свои вопросы, они, по сути, риторические, но всё равно он заглядывает в глаза девушке, и старается в них найти ответы - настоящие и искренние.
- Сила воли, стремление, огромное желание - их со статьи не высосешь. Они либо есть, и тогда этот какой-нибудь забитый парнишка сам соберёт всю свою волю в кулак, возьмёт себя в руки, и выберется из той плохой компании самостоятельно, - мужчина намеренно возвращает девушке её же слова, - или их нет, и в таком случае ни один пример не в состоянии заложить в него эти качетсва.
Стив выдерживает паузу, подбирая нужные слова.
- Я - не мотивационный плакат, Мия, - едва заметно качает головой, а добрая улыбка не покидает его губ. - И я бы очень хотел помочь, но ещё больше я бы хотел хоть немного отдохнуть. Я очень устал быть должен.
Отредактировано Steve Rogers (19-10-2014 22:09:55)