Невзирая на относительно свободный график доктора Дю Морье, часы приема ее единственного пациента оставались неизменны. Каждый четверг месяца, промежуток времени с шестнадцати до семнадцати ноль ноль, Ганнибал деликатно забирал себе. Каждый четверг Беделия позволяла ему делать это, устраиваясь в соседнем кресле, мимолетно обдавая запахом неизменных из сеанса в сеанс духов и предлагая столь же великолепное вино по окончанию. Это было их маленькой личной традицией, совсем как у двух старых знакомых. Во всяком случае, доктору Лектеру нравилось так думать. Согласись Беделия почтить дом Ганнибала своим присутствием, он даже мог назвать ее кем-то наподобие друга, но психотерапевт избегала этой заманчивой перспективы так упорно, как только умела. Умела она неплохо.
Несмотря на постоянный алгоритм, отточенную систему ведения терапии, окончание оной оставалось покрыто легкой дымкой загадочности. Или опасности, если верить Беделии.

- Вы задаете вопросы, доктор Дю Морье, но временами мне кажется, что Вы не хотите, чтобы я на них отвечал.

Кресло напротив, слабый аромат цветов - доктор Дю Морье предпочитает белые, расслабленность в каждом движении.
Видимость.

Нет необходимости приукрашивать каждое откровение узорчатой пеленой метафор и намеков, но и обнаженная, вульгарная правда никогда не всплывает в их беседах. Ганнибал знает, что доктор Дю Морье прочтет все в полутонах, в каждом приподнятии брови или уголка губ; в отводе глаз в сторону - еще приятная общая черта. Беделия умеет задавать правильные вопросы, Ганнибалу доставляет удовольствие отвечать, наблюдая как слой за слоем отходит и ее маска - спокойствие, не лишенное высокомерия; натянутый интерес; профессиональная деликатность, которая, что скрывать, и без внешних факторов в лице пациента, держалась на чем-попало. Иллюзия власти над опасностью не могла остаться безнаказанной. Негласный кодекс чести доктора Лектера подразумевал, что факт нападения он будет упоминать разве что в качестве контраргумента, когда визави скрестит свои безупречные ноги и сдвинет брови: момент, знаменующий, что Беделию в очередной раз подводит хладнокровие.
Момент, предшествующий взгляду на часы и последнему вопросу, традиционно завершающему сеанс терапии: "красное или белое?".

Каждый из пресловутых моментов обязан стать неловким, при этом не выходя за рамки такта одной стороны и пределы терпения другой. Стоило отдать должное врачу - Беделия удерживала эту грань безукоризненно, пусть и заметно уступала пациенту в изящности формулировок.

- Я могу узнать о причинах?

- Я так не считаю. Но перенаправлять меня к другому врачу Вы тоже отказываетесь, - на губах тонкая улыбка, не лишенная иронии. Доктор Дю Морье не из тех людей, кто ради снятия стресса возложит на себя ответственность, посему Лектер полировал тему смены психотерапевта с особым изяществом. Здесь Ганнибал позволял себе многое, он позволял себе искренние эмоции - это почти всё.

Беделию не вытянуть на свой уровень, не изменить ее природу - теоретически. Без лишней скромности, Ганнибал считал себя, по меньшей мере, блестящим практиком. Если эксперимент требовал оторвать бабочке крылья, значит результат или нечто, предшествующее результату (вроде убийства пациента), того стоил. Доктор Дю Морье оставалась в своем коконе, невзирая на то, что давно вышла из психологического возраста куколки, и куталась в эту плотную пелену несочувствия как в плед холодным зимним вечером. Плед был колючий, неуютный - Беделия хмурилась, заворачиваясь сильнее. Он не пытался растопить лед, само присутствие женщины заставляло температуру в помещении рухнуть к отметке минус.

- Столкновение мнений, доктор Дю Морье, - деликатно обронил Ганнибал, отвечая на вопрос и скользнул взглядом в сторону. - Можете считать, что это необходимо для того, чтобы поддерживать пациента в тонусе и здравомыслии.
Бабочка путается в паутине, яростно хлопает крыльями. Беделия хотела узнать причину визитов психиатра - это одна из многих. Ганнибала сложно назвать импульсивным. Чувствительным - вероятно. К себе, своим ощущениям, собственному комфорту, самовозвышению над остальными. Беделия была не всегда удобной, не всегда устойчивой, но все же почвой.
- Если взять Уилла Грэма, то его твердая опора, которая пришпиливает к земле, не позволяя покинуть реальность - это Джек Кроуфорд, - продолжил он, переведя взгляд на Беделию, и откинулся на спинку кресла, скрестив пальцы в замок. - Джек знает о нем все, что написано в личном деле, то бишь ровным счетом ничего. Представляете, что было бы, начни Уилл вести личный дневник и попади он в поле зрения ФБР.
Психотерапевт должна уловить параллель. Попади абстрактные записи профайлера в нужные руки, то один из его визитов в балтиморскую лечебницу мог послужить основанием для окончательной там прописки. Или, в крайнем случае, годового абонемента на постоянное посещение. Все же у них с Уиллом было что-то общее, как бы не отрицала это психиатр Ганнибала.
- В моем окружении уже есть один Джек, доктор, - откровения Чесапикского потрошителя, тем более в письменном виде - не то, чем стоит хвастать на званых ужинах. - Считаете, он не справляется со своей работой?

Вежливая улыбка, но в светло-карих глазах сквозит арктический холодок, оттеняя интонации Беделии.
- Полагаете, что Вы справитесь лучше?

Отредактировано Hannibal Lectеr (02-11-2014 01:07:40)