День сегодня у Мэри выдался явно не из удачных. Ненаглядный муженек, пропади он пропадом, слишком уж раскудахтался, пока фамильяр был извлечен из его желудка для кормежки и он имел кратковременную возможность говорить. Пожалуй, стоило отрезать ему язык. Всегда можно было бы свалить всё на очередной приступ ужасной неведомой болезни, во время которого бедняжка Джордж якобы нечаянно откусил его. Миссис Сибли криво усмехнулась, в красках представив себе эту сцену. О, она бы потом даже слезу пустила для пущей убедительности, заламывая руки в порыве горести, и на людях с двойным рвением обтирала бы мерзкого старикашку, то и дело пускающего слюни, кружевным платочком. Ах, бедный милый Джордж, за что тебе такое несчастье?
За то, что сломал жизни множеству хороших людей.
Себя Мэри давно уже не причисляла к таковым, хотя со стороны казалась сущим образцом добродетели. Но взять хотя бы Айзека Уолтона... Добрейший души человек, обладающий разумом ребенка и хранящий столь же детскую наивную непосредственность. Женщина не могла объяснить, чем было вызвано столь сильное ее расположение к этому пареньку и острое желание его защитить. Ничего, казалось бы, не осталось от той юной, сострадающей всем страждущим девушки, которой она прежде была. Став ведьмой и супругой городского главы, она думала лишь о двух вещах — о собственном благополучии и о Великом Обряде. Впрочем, Великий Обряд должен был послужить началом ее счастливой жизни, так что, по сути, Мэри беспокоилась лишь о себе самой. И почему-то еще об Айзеке. Возможно, из-за его безграничной доброты и бескорыстного желания всегда прийти на помощь, которые каждый раз ее удивляли и даже восхищали. А возможно, из-за того, что и этому бедняге Джордж Сибли изрядно подпортил жизнь, лишив всего самого дорогого и наградив вечным клеймом.
Итак, начался неудачный день с раздражающего трепа ненавистного благоверного. Дальше — еще лучше: Хэйл, почтивший их своим визитом, снова поставил под сомнение ее компетентность и способность завершить ритуал в срок. Да сколько можно? Он бы справился лучше? Он бы подал идею до которой додумалась лишь Мэри? То, что среди всех из круга приближенных лиц он единственный являлся чистокровным потомственным ведьмаком, еще не давало ему права упрекать ее в излишней медлительности. Можно подумать, лучше поспешить, как сотни ведьм до них, бравшиеся осуществить тот же обряд, и в итоге выдать себя, провалить миссию, остаться ни с чем. Времени еще достаточно, и только благодаря ее осторожности, ничто еще не поставило под угрозу тщательно продуманный план.
За малоприятной беседой с магистратом последовала перепалка с Титубой, которая вместо того, чтобы оказать хоть какую-то поддержку, принялась отчитывать хозяйку и читать ей лекции о том, как она должна себя вести и что делать. На этот раз одними разбитыми зеркалами не обошлось: ведьма, заставив все свечи в спальне одновременно вспыхнуть ярким пламенем, едва не устроила в доме пожар.
«Довольно, — решила она, накидывая плащ и покидая особняк, демонстративно хлопнув дверью. — Мне нужно остыть».
Прогулка в лес в таких случаях всегда приносила ей желанное умиротворение. Мэри знала, по каким тропинкам следует бродить, чтобы не повстречать никого — ни своих собратьев, ни индейцев, ни случайно забредших сюда жителей Салема. Но сейчас она была совсем не прочь увидеться с Розой. Наставница всегда умела подобрать нужные слова, чтобы утешить, да и от ее объятий становилось спокойнее на душе.
На душе? Уместно ли это выражение в моем случае, когда душа моя мне больше не принадлежит?
Брюнетка невольно усмехнулась, откидывая капюшон плаща и тихо ступая по протоптанной узкой дорожке, не покрытой травой. Хруст веток, раздавшийся — насколько она могла судить — в нескольких метрах от нее, заставил Сибли встревоженно обернуться. Она не ожидала, что ее уединение будет столь скоро нарушено.
— Кто здесь? — неуверенно окликнула женщина, отодвигая ветви какого-то колючего кустарника, преграждавшего путь, и двинулась вперед, прислушиваясь к раздающемуся шуму. — Роза, это ты?

Отредактировано Mary Sibley (04-01-2015 22:30:50)