Торин не раздумывал долго над просьбой племянника, хотя юному гному показалось, что время, если не остановило, так точно замедлило ход. Кили успел изучающим взглядом осмотреть небольшой меч, что дядя держал в руках. Широкое довольно толстое лезвие, что характерно было для мастеров-гномов, рисунок вдоль желобков, что-то не особо витиеватое, но при этом столь завораживающее, кузнец явно знал свое дело; рукоять же было не разглядеть, ее загораживала ладонь Торина, но, если постараться, вытянуть шею, привстав на цыпочки, заглянуть чуть левее… там определенно есть какие-то начертания.
Кили был так увлечен попыткой рассмотреть оружие, что ни сразу сообразил, дядя ответил согласием. Взгляд мальчишки просиял от радости, переполнявшей его. Все же, жаль, что Фили еще спит и пропускает такое. Раньше как только он ни упрашивал Торина, тот не соглашался, да и у самого Кили не получалось уговорить дядю, тот все твердил, что они еще слишком юны для занятий. Неужели он все-таки вырос? На мгновение юноша даже позволил себе заподозрить кашу, но тут же отмел эти мысли как совершенно неправдоподобные. Она тут явно ни при чем.
Дубощит протянул племяннику меч, теперь юный гном мог полностью рассмотреть его, не прибегая к каким-либо ухищрениям. Как он и предполагал, рукоять была резная, по ее оси располагались кольца, орнаменты, сама она чем-то напоминала кость, хотя, вполне может быть, именно этот материал и послужил для ее изготовления, кто знает из чего делались клинки в старину, тем более, что его судьбу и предназначение Кили не знал. Он аккуратно принял из рук дяди оружие, все еще восхищенно рассматривая его. Металл лег приятной тяжестью на малые ладошки мальчишки. Кили осторожно, чуть ли не с благоговением опустил его острием вниз, крепче хватаясь за рукоять. Клинок был легче дядиного меча, но при этом, чтобы удержать его, также требовались усилия.
Торин отошел назад, прокручивая собственный меч в руках, чем приковал к себе пристальное внимание племянника. Кили тоже хотел научиться делать так, чтобы при этом, клинок не выскакивал из рук, как это обычно с ним бывало. Дядя предложил начать обучение и показал, на первый взгляд, казалось бы, бесхитростное движение, которое юноша должен был без труда повторить. За то время, что мальчик держал свой меч, он уже начал его несколько тяготить и, когда настал его черед поднять клинок, Кили нахмурился, шире расставляя ноги, чтобы лучше чувствовать опору, он сделал глубокий вдох, и попытался поднять оружие так же высоко, как показывал Торин, а затем рассечь лезвием воздух, но.… Ему удалось поднять руки лишь на половину от того, как было нужно. Однако Кили было не занимать упрямства, он повел плечами и попытался снова. Но ручонки с каждым разом становились все более ватными и не слушались. Юноша нахмурился, собирая все силы воедино, чтобы доказать себе, что он не слабак и может проделать все так же. Но, увы, меч был слишком тяжел для него. Столь досадное недоразумение заставило рассердиться. Ему всегда все говорили, что он еще мал и слаб и не сможет учиться военному делу, не дразнил его лишь Фили, но он не считался, ведь он же брат. А тут, тут выходит, что все они правы?
Кили стиснул зубы и резко рванул оружие вверх, что было силенок! Меч буквально взлетел ввысь, но сам горе-воин потерял равновесие, рухнув на пол, а его клинок с грохотом приземлился подле него. Гнома захлестнула горькая обида, комок встал в горле, а глаза стали влажными, вот, вот и выступят слезы. Неужели он и правда, негоден для того, чтобы овладеть мечом? Неужели и правда, совершенно бездарен? И никогда, никогда не станет таким же, как его дядя???
Кили поднял несчастный, полный разочарования взгляд на Торина, по прежнему оставаясь на полу. Он страдальчески изогнул брови и молча смотрел на дядю, ожидая, что тот сейчас скажет что-нибудь о том, что он говорил и Кили сам виноват, но в душе надеялся, что и в этот раз Дубощит не будет к нему строг и попросту поддержит, поможет подняться и обнимет, и тогда, может быть, все покажется для мальчика не столь ужасным….